52. Прабабушка (Александр Гус) / Стихи.ру

Посвящается
Моей внучке

Первая поездка
Минувший год подарил мне много ярких впечатлений.
Во-первых, мне исполнилось четырнадцать лет, и я получила паспорт гражданина России. Во-вторых, отлично закончила восьмой класс, была финалисткой на весеннем конкурсе по спортивным танцам, призером на окружном смотре художественного чтения. Были и другие удачи. Но самое сильное впечатление я получила от встречи с моей прабабушкой Полиной Алексеевной – бабушкой Полей, как зовут ее все.
Последние годы свои летние школьные каникулы я провожу в спортивном лагере под Москвой. Большой спорт требует непрерывных тренировок. Так было и прошлым летом. До отъезда в лагерь оставалась целая неделя, и мама сказала мне: «Кира, поезжай в Бологое. Навестишь бабушку Полю. Ты не была у нее два года. Бабушка будет рада. Теперь у тебя свой паспорт и ты можешь поехать одна».
Я с радостью согласилась. Бабушку Полю я очень люблю. Кроме того, наконец, могу поехать одна. Правда, не обошлось без маминой перестраховки: мама настояла на том, чтобы до вокзала меня проводил и посадил в вагон мой старший брат Сережа. Это, конечно, ущемило мое самолюбие, но пришлось уступить: мама – есть мама!
И вот, я еду одна в кресельном вагоне поезда «Юность». Интересно. Вокруг незнакомые люди, суетятся, каждый занят собой. Напротив меня, в ряду кресел, обращенных ко мне, сидят два развязных молодых человека, оживленно разговаривают, пьют пиво из жестяных банок, нагло рассматривают меня, с явным желанием познакомиться. Я повернулась к окну, чтобы не липли.
За окном мелькают знакомые строения, пейзажи. Я хорошо знаю эту дорогу. С ранних лет много раз ездила по ней с родителями, бабушкой, дедушкой. Чтобы занять себя достала из дорожной сумки книгу и стала читать комедию А.С. Грибоедова - «Горе от ума».
Мама настоятельно ре6комендует мне, чтобы я в летние каникулы прочитывала все литературные произведения, включенные в программу очередного учебного года. Это разумно. Зимой читать некогда: школа, спорт, частные уроки музыки, английского языка, рисования. Всюду нужно успеть. Учиться отлично – наша родовая традиция.
Я так увлеклась чтением, что не заметила как доехали до станции Вышний Волочек. Скоро Бологое. Я убрала книгу в сумку и стала с нетерпением ожидать свою остановку.

Бологое
Бологое – небольшой пристанционный городишко на половине пути из Петербурга в Москву. Разместился на берегах одноименного озера. Вокруг хвойные леса. Места рыбные, грибные, ягодные. В городе нет крупных вредных производств, воздух всегда чистый, лесной. Озеро большое, глубокое, берега пологие и песчаные. На рынке изобилие продуктов питания: мяса, рыбы, овощей, фруктов, меда… Цены на продукты значительно ниже, чем в крупных городах, поэтому летом в Бологое приезжает много иногородних людей, преимущественно из Петербурга, Москвы, чтобы навестить родных, знакомых и привольно отдохнуть на лоне здоровой русской природы.

Родовое гнездо
Усадьба бабушки Поли – наше родовое гнездо. Ее построил еще в начале прошлого столетия дедушка моего прадедушки во времена «Столыписких реформ», когда желающим выделялись «отрубы» - участки земли - для ведения фермерских хозяйств.
Основателем фермы был Андрей Иванович Купри. Он был врач, любил раздольную сельскую жизнь, поэтому переехал из Петербурга в Бологое и поселился на «заозерной стороне», подальше от железнодорожной станции. Его владения простирались на сотнях гектар. Дом усадьбы был построен на западном возвышенном берегу озера, Вокруг дома посажен вишнево-яблоневый сад, за садом скотный двор, гумно, а дальше до самого леса - пахотные и сенокосные угодья.
Ферма по наследству перешла к старшему сыну – Ивану Андреевичу. Он был ветеринарным врачом, активно участвовал в Февральской революции, потом сотрудничал с большевиками и поэтому не был репрессирован, хотя все «излишние земли» были отторгнуты, а ему оставлен дом и часть сада.
Со временем на месте фермы вырос жилой микрорайон, а усадьба перешла к старшему сыну Луке Ивановичу – моему прадедушке. Он стал учителем и тридцать лет был бессменным директором местной средней школы. Его жена – моя прабабушка – Полина Алексеевна – из Рязани. Она медицинская сестра – акушерка. Немудрено, что все старшее поколение бологоевцев знает и помнит Купри.    У них была большая семья – семеро детей. Все дети благополучно выросли, получили хорошее образование и разлетелись в разные стороны нашей необъятной России.
         Прадедушка Лука Иванович умер три года назад. Теперь бабушка Поля живет одна. Ее пенсия до смешного маленькая, но она не бедствует – все ее дети и взрослые внуки перечисляют на ее счет в сбербанке определенные суммы денег. Она ни в чем не нуждается и содержит свою усадьбу в хорошем состоянии. Ей восемьдесят пять лет. Она бодра, деятельна, сама ведет свое хозяйство.
Для выполнения тяжелых работ приглашает местных мужчин, щедро угощает вкусными обедами, хорошо оплачивает их труд и они охотно откликаются на ее просьбы: весной вскопать грядки, очистить сад, обеспечить дровами, сеном для козочки, кормом для птиц, а зимой очистить усадьбу от излишнего снега.
   Но практически бабушка Поля одна не живет. У нее всегда полон двор гостей: целыми семьями к ней приезжают дети, внуки, а теперь и правнуки отдохнуть от напряженной городской жизни – летом покупаться в озере, побродить по лесу, порыбачить, а зимой покататься на лыжах или посидеть на озере на подледной ловле.
   Прошлый «летний сезон» на усадьбе бабушки Поли открывала я. Не буду хвастать, но я любимая правнучка бабушки Поли. Не потому, что я лучше других, … просто так получилось. Я родилась в разгаре нашей «российской перестройки». Время было смутное. Родители только что окончили ВУЗ, трудоустраивались, материально были крайне стеснены, а у них на руках уже был мой старший брат Сережа. Поэтому, когда стало известно, что мама беременна, бабушка Поля предложила маме переехать к ней, что и было сделано, как только мама вышла в декретный отпуск.
   Она сразу попала в руки опытной акушерки. Бабушка Поля окружила ее заботой, установила строгий режим дня, побуждала к длительным прогулкам на свежем воздухе и кормила всем, что мама пожелает.
Бабушка Поля считает, что в период беременности, будущая мать должна отдыхать, радоваться и есть все, что душа просит. Поэтому, может быть, я родилась совершенно здоровой и никогда не болею.
   Когда меня отлучили от груди, бабушка Поля просила моих родителей передать меня на ее попечение. Так она хотела облегчить материальные и бытовые трудности молодой семьи. Мы жили вместе с родителями мамы. С нами также жили тетя Юля с мужем. Восемь человек в небольшой трехкомнатной квартирке. Жили дружно, но, конечно, было тесно, и бабушка Поля хотела помочь нам.
Но мама категорически отказалась. Она поблагодарила бабушку Полю и заявила, что никогда не оставит меня даже в худших условиях, так как ребенок всегда должен быть с матерью.
До трех лет я приезжала к бабушке Поле с родителями, дедушкой, бабушкой, а с трех лет все лето и зимние каникулы жила у бабушки Поли. Там, в Бологое, я родилась, там меня крестили, теперь я ехала к своему родному дому.

Усадьба
За два года, пока я не была в Бологое, заботами моего папы, дом бабушки Поли был перестроен. Мансарда стала полнокровным этажом с тремя спальнями, ванной и туалетом. В дом проведены вода и газ, а сточные воды отведены в специальный колодец – накопитель.
«Дом построен с умом», говорит бабушка Поля, расположен в северной стороне усадьбы с окнами, обращенными к озеру на восток, так, что все жилые комнаты встречают первые лучи солнца, а территория усадьбы не затеняется. К северной стороне дома примыкает забор с высокими воротами для въезда на усадьбу, за воротами сарай и баня под единой крышей, остальная часть усадьбы – сад. В тени яблонь приютились три пчелиных улья. Раньше, пока был жив мой прадедушка Лука Иванович, пасека насчитывала десять ульев, теперь осталось три – « для души - говорит бабушка Поля – без пчелок скучно, да и растениям польза – пчелки надежные опылители».
В центре сада небольшая зеленая площадка, поросшая мягкой травой муравой. Это «аквариум», место малышей. На ней выросли все потомки бабушки Поли: дети, внуки, правнуки. Тут же детские качели, дубовая песочница, чугунная эмалированная ванна, на половину врытая в землю. Ванная наполняется водой, днем вода нагревается, в ней купаются дети, а вечером этой водой поливают цветы.
Бабушка Поля великая мастерица выращивать цветы: у нее они растут целое лето, с ранней весны до поздней осени, и когда входишь на усадьбу – кажется, что попадаешь в сказочный мир.
Усадьба ограждена не высоким деревянным штакетником, тщательно выровненным по высоте и по линиям сторон, окрашенным в оранжевый цвет, четко очерчивает границы усадьбы и хорошо гармонирует с изумрудной зеленью кустов крыжовника, смородины, малины, лечебных трав, посаженных по всему периметру усадьбы. Перед восточным фасадом дома красуются три стройные березы с кустами сирени между ними, а на северной стороне усадьбы - ряд роскошных рябин.

Встреча
От станции до усадьбы бабушки Поли четыре остановки автобусом. Я сошла на остановку раньше, чтобы перейти мост и пройти вдоль берега. Я уже была на середине моста, когда увидела, что навстречу мне быстрым размашистым шагом шла знакомая долговязая девочка Настя-чемпионка. Ее прозвали так за то, что она с первого класса была неизменной победительницей в лыжных соревнованиях класса, а потом и школы. Поравнявшись со мной, она резко остановилась, по-мальчишески хлопнула меня по плечу и выпалила: «Кирка, ты? когда приехала?» - «Только – что» - «Вот здорово! Ладно, встретимся, я тоже бегу встречать гостей», и она рванула с места как с лыжного старта.
Я перешла мост, спустилась с насыпи и медленно пошла по тропинке у самой кромки воды. Слева простиралось необъятное зеркало озера, а справа возвышался крутой берег, поросший деревьями и кустарником. Когда обогнула бугор, сердце мое часто забилось, я невольно ускорила шаг – впереди на высоком обрывистом берегу величественно красовался дом бабушки Поли. После перестройки он выглядел грандиозно! Не скрою, что в этот момент я испытала сладостное чувство гордости за себя, бабушку Полю, за всех моих предков, утвердивших имя нашего рода на этой русской земле. Так, вероятно, рождается чувство любви к своей Родине – патриотизм.
Я неторопливо поднималась по сыпучей тропинке крутого берега, а из – за его верхней границы, так же медленно, словно из под земли, вырастал дом бабушки Поли. В лучах солнца он сиял новой зеленой крышей, а его стены, обложенные импортным кирпичом, лучились светом желтого янтаря.
Когда я подошла к калитке, во дворе никого не было. Я нажала кнопку сигнального звонка. За домом сразу раздался лай собаки. Это наш пес Дик, последний любимец моего покойного прадедушки. Дик хозяином выскочил из-за дома, и лая подбежал к калитке. Я окликнула его: «Дик! Дик!» Он сразу узнал мой голос, радостно заскулил, завилял хвостом, встал передними лапами на калитку, пытаясь просунуть голову между досок, чтобы лизнуть меня. Вслед за Диком появилась бабушка Поля. Она спешила, на ходу вытирая руки о свой традиционный фартук.       « Кирочка, наконец – то приехала, заждалась тебя, автобус уже прошел, а тебя нет и нет» - сокрушалась бабушка Поля. «Я сошла раньше и прошлась вдоль озера» - оправдывалась я.
Как только бабушка Поля открыла калитку, Дик оттеснил ее, буквально обволок меня своим телом, и как я не уклонялась, несколько раз лизнул меня прямо в губы. «Отстань Дик! Испачкаешь девочку!» - погрозилась бабушка Поля. Дик сразу отскочил в сторону, присел, радостно наблюдая нашу встречу, а я оказалась в цепких, жестких руках бабушки Поли. Она прижала меня к своей груди, долго целовала, я с удивлением заметила, что теперь не я ей, а она мне смотрит в глаза снизу вверх.
«Кирочка, как ты выросла! И такая красивая!» - восхищалась бабушка Поля. Я зарделась от похвалы, она заметила это, и будто поправляясь, сказала нарочито сурово: « В наше время девочки твоего возраста не занимались макияжем и не одевались так вызывающе». « Что поделаешь, бабушка Поля? Времена меняются, мода диктует свое, не быть же мне белой вороной!» - пыталась отшутиться я. «Оно так» - согласилась бабушка Поля, пытаясь снять с моего плеча тяжелую сумку.
Мы вошли под навес крыльца, я сняла сумку, положила на скамью и облегченно присела. Дик вертелся рядом. По мобильнику доложила маме о своем прибытии к бабушке Поле. Они тоже переговорили. Бабушка Поля поблагодарила маму за то, что она прислала меня погостить, и мы отправились осматривать владения бабушки Поли.
Я с великим удовольствием прошлась по чисто выметенным дорожкам, восхищенно осмотрелась вокруг: всюду был порядок, и ничего лишнего. Июнь уже вступил в свои права. Началось буйное цветение полевых и лесных трав, воздух напоен ароматом, пчелки трудились без устали. Я подошла к улью, он гудел как трансформатор перед ненастьем. Пчелки стремительно вылетали прямо из летков и круто устремлялись в небо, другие, нагруженные нектаром, тяжело по дуге медленно опускались на прилетную доску, замирали на секунду от усталости, потом проворно уползали в улей. « Работают!»- пояснила бабушка Поля. « Они время напрасно не теряют, не так как ленивые люди». Яблони и груши давно отцвели, на них была видна густая завязь.
Но в саду бабушки Поли произошли заметные перемены. Раньше она сажала цветы по всему участку усадьбы там, где было свободное место. Теперь же, они росли отдельными клумбами в широких бетонных вазах. Это придало усадьбе торжественный парковый вид. Клумбы сияли всеми цветами радуги!
На лужайке «аквариума» все было по-прежнему, густая трава мурава образовала мягкий шелковистый ковер. Я невольно сняла туфли и с наслаждением прошлась по прохладному покрову. В песочнице искрился чистый, желтый, как яичный желток, речной песок. Ванна наполнена водой. Детские качели, скучая, висели неподвижно. Я села на качели и стала раскачиваться, как это было в детстве, но ноги задевали за землю, их надо было поднимать высоко. «Выросла из качелей!» - пошутила бабушка Поля. В это время раздался тоненький голосок, похожий на плач ребенка. «Кто это там, бабушка Поля?»- удивленно спросила я. «Мой козлик Яша!» - ответила бабушка Поля… «В этом году моя козочка подарила мне сыночка!» Я тут же соскочила с качелей, надела туфли и заторопилась к забору, отделяющему сад от хозяйственного двора. Дик уже догадался куда направилась я. Он первым подбежал к дверце, и как только я открыла ее, очутился около козленочка, но тот нисколько не испугался Дика, развернулся к нему головой в бойцовскую стойку и выставил свой крошечный лобик. Было видно, что они большие друзья и пес не обижает малыша. Козленок был такой маленький и красивый, что я невольно вспомнила своего игрушечного, который всегда стоит на моем столе.
«Ой, какой малышка!» - восхитилась я, пытаясь поймать его. Но козленок ловко уклонился, брыкнул в мою сторону задними ножками, развернулся головкой ко мне и принял боевую позу, теперь уже против меня. «Он не пойдет в чужие руки» - пояснила бабушка Поля. Она сама подняла его и бережно передала мне. Я трепетно взяла козленочка, прижала к себе, погладила по головке, козленок понюхал меня в нос и затих. Но в это время тревожно заблеяла коза. Козленок сразу заволновался, стал вырываться, я опустила его на землю. Он проворно подбежал к козе, уткнулся ей в пах и начал сосать. « Не доверяет козочка. Ты новый человек. Она не знает тебя» - пояснила бабушка Поля. «Какие умные животные!» - восхитилась я. «Козленок сразу понял сигнал своей мамы!» «Да, животные очень умные, гораздо умнее, чем мы думаем о них» - согласилась бабушка Поля.

Подружки
Сигнальный звонок встрепенул Дика, он метнулся за дом, громко лая. Мы с бабушкой Полей последовали за ним. У калитки стояли две мои подружки, две сестрички – близнецы, правнучки подруги бабушки Поли, с которыми я дружу с самых ранних лет. Бабушка Поля отперла калитку, мы радостно бросились друг к другу, обнялись, расцеловались.
«Кира, наконец-то приехала! Почему не позвонила? Мы встретили бы на вокзале?» - «Не хотела беспокоить.» «Какое беспокойство! Нам это в радость!» - упрекали меня девочки. «А как вы узнали, что я приехала?» - «Чемпионка позвонила с вокзала, сказала, что встретила тебя на мосту, вот мы и примчались…» - поясняли девочки, бесцеремонно рассматривая и ощупывая меня. Я заметила, что предметом их особого внимания были мои новые туфли, цвета крокодиловой кожи, с высокими каблуками и удлиненными носками.
«Вот и хорошо, что пришли - одобрила бабушка Поля – Кире будет веселее. Да вы можете пойти к озеру, пока я похлопочу на кухне, Только не долго, у меня все готово». Мы радостно бросились к калитке. Но Дик уже опередил нас! Он понял о чем идет речь: слово Озеро – для него пароль прогулки. Дик резво выскочил за калитку и, не ожидая нас, побежал к озеру, по – хозяйски обнюхивая бугорки и кустики, оставляя свои метки, и пока мы шли к воде, Дик уже плавал кругами, явно наслаждаясь прохладой.
В озере еще не было зеленых водорослей, вода прозрачна, в ней хорошо просматривалось песчаное дно. Но вдоль берега из воды уже плотной зеленой стенкой стояла молодая поросель камыша. Справа, поодаль, у края камыша плавала маленькая дикая уточка. Дик заметил ее и поплыл к ней. Уточка подпустила его на безопасное расстояние, затем нырнула и исчезла. Дику не осталось ничего другого, как только вернуться на берег. Но почему – то не там где вылез из воды, а подбежал к нам и стал вытряхивать свою мокрую шубу. «Дик, что ты делаешь? Обрызгал с ног до головы!» - закричали мы, разбегаясь от него в разные стороны. Но Дик не обратил на нас никакого внимания, повернулся и побежал вдоль края камыша, деловито выискивая потерянную уточку.
Мы беспрерывно болтали! Сестрички наперебой расспрашивали меня о школе, спорте, есть ли у меня Бой, где и когда встречаемся, и еще о многом другом, что уже возбуждает интерес у девочек нашего возраста.
«Девочки, пора домой! Я жду вас! – услышали мы голос бабушки Поли.
Мы так увлеклись разговором, что не заметили, как пролетело время. Бабушка Поля не дождалась и вышла позвать нас. Дик услышал голос хозяйки и бросился к ней изо всех сил, будто не видел ее вечность. « Мойте руки и за стол» - кратко приказала бабушка Поля, когда мы вошли в холл и снимали туфли. Ходить в наружной обуви в доме бабушки Поли категорически запрещено.
Девочки ушли мыть руки, а я задержалась, восхищенно осматривая холл. Раньше при входе в дом был длинный сквозной коридор, а слева темная кладовая. Теперь кладовая убрана и на ее месте образовался просторный холл, с тремя широкими окнами, одно на восток и два на юг, поэтому холл большую часть дня освещен солнцем. На широких подоконниках цветы в вазах, ниже окон у наружной стены простая деревенская скамейка, на середине холла круглый стол с четырьмя пластиковыми стульями, на столе ваза со свежесрезанными цветами, над столом скромная люстра. Справа встроенные шкафы для обуви и одежды. Стены и потолок декорированы вагонкой воскового цвета, что создает впечатление большего пространства, чем оно есть. Из холла массивная дверь ведет в коридор, отделяющий хозяйственный блок от жилых помещений. Слева по коридору туалет, ванна, лестница на второй этаж, за нею газовая отопительная установка, и прямо – запасная дверь во внутренний двор. Справа по коридору парадная дверь в гостиный зал, за нею дверь на кухню.
Туалет и ванна сияли белизной кафеля и импортной сантехники! Я умылась, поправила прическу и вошла на кухню. Здесь тоже все было обновлено. Слева у окна, с видом во внутренний двор - длинный кухонный стол, левее – газовая плита и мойка. Справа в углу – огромный трехсекционный холодильник. Справа и слева от окна на стене навесные кухонные шкафы. Остальное пространство кухни осталось не тронутым. Заменены только обои. Прямо по ходу – дверь в комнату бабушки Поли, правее в перекрестии внутренних стен – высокая, до самого потолка старинная изразцевая печь–камин, раньше она обогревала все четыре комнаты дома, теперь оставлена как память о прошлом. Справа, напротив окна, – два старинных кожаных кресла, над ними такой же древний натюрморт в раме, выше – навесные швейцарские часы с выскакивающей кукушкой, отсчитывающей каждые полчаса, правее - дверь в гостиный зал.
Взгляд невольно задержался на камине и креслах. В памяти мгновенно высветилась яркая картина раннего детства. Зимний вечер, на дворе пурга, в доме тепло. В камине весело горит огонь. Слева от камина в кресле сидит бабушка Поля - вяжет. Напротив камина в другом кресле - мой прадедушка Лука Иванович. Я сижу у него на коленях совсем голенькая в одних трусиках. Он читает мне сказку о рыбаке и золотой рыбке. Я смотрю на живые языки пламени, вижу в них море и золотую рыбку, и рыбака, и злую старуху…. Чувствую как по моему животику, голым ножкам бегают приятные волны тепла…. Мне хорошо…. я постепенно забываюсь и отключаюсь. Бабушка Поля берет меня на руки, уносит в свою комнату и укладывает в кроватку, которая и по сей день стоит у ее изголовья. «Счастливое детство! – думаю я и вхожу в гостиный зал.
Как хорошо! Здесь ничто не изменилось. Бабушка Поля настояла, чтобы на первом этаже все осталось без перемен. И это правильно, зачем менять старинную добротную мебель в угоду моде. Мебель изготовлена из натурального дерева, пуха, кожи, не выделяет никаких вредных веществ, в доме дышится легко, а каждая вещь - дорогая память о прошлом. Я бегло осмотрела зал и облегченно вздохнула, я выросла в этой обстановке и теперь радовалась, что все осталось без перемен.
Справа - входная парадная дверь. По обе стороны двери высокие до самого потолка дубовые шкафы, один для книг, в другом, остекленном, праздничная посуда. В красном углу - икона божьей матери с младенцем, обрамленная вышитым рушником, под нею лампадка на столбике из тщательно отполированной сосны. На фасадной восточной стене два огромных окна с тяжелыми золотистыми шторами, в простенке между ними рама под стеклом с фотографиями всех членов нашего рода, от основателя усадьбы до последнего правнука бабушки Поли. Над рамой старинные часы с малиновым боем, слева в углу этажерка с телевизором, довоенным проигрывателем, с коробками для пластинок к нему. На середине зала длинный обеденный стол со скатертью из той же ткани что и шторы, у стола по его периметру десять массивных стульев с высокими спинками. Слева на северной стене - картина – вид на наше озеро. Картина любительская, написана маслом моим прадедушкой Лукой Ивановичем. Под картиной кожаное кресло такое, как на кухне. Левее дверь в комнату прадедушки. Слева вдоль южной стены зала старинный кожаный диван, над ним в рамке большая фотография с портретами бабушки Поли и прадедушки Луки Ивановича. За диваном древнее пианино, в углу огромная ваза с цветами на столбике, как под иконой. Все это великолепие венчает красивая позолоченная люстра. Ничего лишнего. «Умели жить наши предки!» - подумала я и присоединилась к ожидавшим меня девочкам и бабушке Поле.
На столе – полное изобилие! Бабушка Поля знает, что я не ем мясного, поэтому угощала нас свежей домашней лапшой, заправленной жареным луком на растительном масле со свежими еще горячими пирожками с картофельной и грибной начинкой. Множество тарелочек и вазочек было заполнено сдобной выпечкой, душистым майским медом, солениями и варениями, готовить которые бабушка Поля великая мастерица. Я не ела с утра и теперь с великим аппетитом поглощала все, что стояло на столе. Мы весело разговаривали, смеялись, вспоминали наше детство, называли имена других сверстников…. Бабушка Поля знала всех наперечет, охотно поддерживала наш разговор и зорко следила за тем, чтобы мы отведали все ее блюда.
Когда пришло первое насыщение, я принесла свою сумку, извлекла из нее сверток и передала бабушке Поле. «Это от мамы»– пояснила я. Она взяла его, поблагодарила и отложила в сторону. «Посмотрим потом» - сказала бабушка Поля. Девочкам я вручила хрустящие пакеты с кружевными колготками – писк последней моды. Девчонки были в восторге! Я положила перед бабушкой Полей новый альбом с фотографиями моего последнего конкурса по спортивным танцам. Сестрички подсели поближе к бабушке Поле. Они вместе стали рассматривать фотографии. Восхищению их не было границ!
« Какая красота!» - воскликнула одна из сестричек. « Счастливая ты Кира, живешь в Москве, можешь учиться танцам», сказала другая сестричка, с оттенком зависти. Это явно не понравилось бабушке Поле. Она резко парировала: « Не всем танцевать. И вы не обижены. В школе прекрасный драмкружок, кружки шитья, вязания, можете петь в церковном хоре. Бегайте на лыжах – озеро полгода под ровным снегом. Было бы желание».
« Но танцы – это так красиво! – не унималась девочка. « Красиво – да дорого! Одно платье тысячу долларов, да туфли триста, да еще платье, да еще туфли, да за каждый урок пятнадцать!» - недовольно пояснила бабушка Поля. Девочки, ошеломленные такими астрономическими для них цифрами, притихли, а бабушка Поля заторопилась: « Ну, вы кушайте, а я побегу. Надо поить козочку, кормить курочек, поливать цветы».
Мы убрали со стола, вымыли посуду, я протерла ее чистым полотенцем, как это всегда делает бабушка Поля и разложила по местам. Девочки заторопились. Мы договорились встретится завтра, чтобы вместе пойти купаться на дальнее лесное озеро, где особенно чистая родниковая вода и мелкий песок.
Бабушка Поля уже заканчивала поливать цветы. Я присоединилась к ней и могла наблюдать как любовно и нежно она обращалась с цветами. Она подходила к клумбе, охватывала ее руками, как бы обнимая, убирала завядшие листочки, лепестки, поправляла стебли и ласково разговаривала с цветами. Бабушка Поля уверяет, что растения, особенно цветы – мыслящие существа, остро чувствуют добро и зло, отличаются от нас только тем, что не могут говорить и передвигаться. Я восхитилась такому ее единению с природой и поняла, почему она живет долго и полна творческих сил.
Когда все работы были закончены, бабушка Поля еще раз осмотрела все вокруг, заперла двери и замки, включила скрытую сигнализацию, и словно извиняясь за это, сказала: « бывает и воруют, всякие люди есть». Потом поласкала Дика, приказала ему охранять и мы вошли в дом.
Надо сказать, что пса никогда не привязывают. Он свободно гуляет по всей усадьбе, но бегает только по дорожкам и никогда не гадит. Так его приучил мой прадедушка Лука Иванович. Утром и вечером его отпускают через калитку, он убежит, пообщается с другими собаками и сам возвращается через нишу в штакетнике, которую знает только он. Без разрешения никогда не покидает усадьбу. Вот такой умный пес.

Подвиг
На дворе темно. Мы с бабушкой Полей сидим за столом при свечах, горящих под иконой божьей матери, пьем чай, заваренный свежей мятой, ромашкой и еще какими-то душистыми травами, сочетание которых знает только бабушка Поля. Тихо беседуем. Я рассказываю о делах нашей семьи, о моих бабушке Вале и дедушке Сане, о нашем чудесном мальчике Георгие – сыне тети Юли, о престарелом псе Шерлоке, о шести чудных котятах, которых подарила нам наша сиамская кошка… Бабушка Поля внимательно слушает. Она, конечно, все это хорошо знает из частых телефонных разговоров, но я вижу, с каким живым интересом она заново сопереживает все наши радости и печали. Мне приятно это. Во мне уже пробудилась жажда к познанию, я всегда хочу знать больше, и теперь, обласканная Бабушкой Полей, обращаюсь к ней с просьбой: «бабушка Поля, расскажи мне о себе, о прадедушке Луке, я так мало знаю о вас». Бабушка Поля, может быть, уже утомилась, или не хотела погружаться в свои воспоминания, уклончиво ответила: «Да о чем рассказывать, Кирочка? Жили как все другие люди. Были молоды, растили детей, муж учил ребят в школе, я лечила в больнице. Так и прожили жизнь. Ничего особенного в нашей жизни не было. Да вот возьми семейный альбом с фотографиями, полистай, посмотри, там вся наша жизнь».
Бабушка Поля достала из книжного шкафа большой, толстый, как церковно-славянская библия, альбом, протерла его полотенцем и подала мне. Я села в кресло, включила над головой настенную лампу и открыла альбом.
Альбом начинался фотографией 1943 года. На фотографии прабабушка Поля и прадедушка Лука. Стоят рядом, держась за руки. Счастливые лица. Оба в военной форме. На бабушке Поле – пилотка со звездочкой, гимнастерка с погонами солдата, тонкая талия затянута ремнем, простенькая прямая юбочка чуть ниже колен. Аккуратные черные сапожки плотно облегают красивые стройные ноги. Прадедушка Лука тоже в военной форме. Капитан, опутан ремнями портупеи. Оба молодые, стройные, красивые.
Я и раньше видела этот альбом и эту фотографию, но только теперь обратила внимание на то, что они оба были в военной форме. « Вы что, служили в армии? – удивленно спросила я. « Да, пришлось, тогда все служили, шла война». « И вы воевали?» « И мы воевали» - скромно ответила бабушка Поля. « А где вы познакомились?» « Там на фронте и познакомились». « Ой, как интересно! Расскажи, бабушка Поля, ну пожалуйста!». Она пристально посмотрела на меня, поняла, что от меня не отвяжешься, и согласилась. « Хорошо, расскажу, сиди и слушай». Бабушка Поля присела на стул против меня, положила кисти рук на колени и стала рассказывать.
«Лука Иванович был старше меня на пять лет. До войны успел окончить Московский педагогический институт, вернулся в свое Бологое учительствовать. Здесь его и застала война. Он ушел с первыми призывами. Прошел ускоренную военную подготовку и младшим лейтенантом был направлен на фронт. А, я, тоже, в 1942 году окончила среднюю и музыкальную школы, мне исполнилось семнадцать лет, добровольцем пошла в армию. Была комсомолкой, патриоткой. Тогда мы целыми классами уходили на войну.
За несколько месяцев из меня сделали военную медсестру. Вначале было тяжело. Учились по двенадцать часов в сутки. Особенно трудными были занятия в поле при любой погоде. Учили не только медицине, но и солдатскому ремеслу: совершали кроссы, учились стрелять, бросать гранаты, окапываться, ползать по-пластунски, выносить раненых с поля боя… Мы целыми днями таскали друг друга на себе, на носилках, тянули на волокушах. Учились всему, что надо уметь делать на войне.
Вначале я попала в тыловой госпиталь. Раненых было много, врачи опытные, многому там научилась. Но в начале 1943 года меня направили на фронт медсестрой в стрелковый полк. Там я и познакомилась с Лукой Ивановичем. Он был уже опытным воякой. В чине капитана командовал батальоном.
Лука Иванович был высокий, стройный, красивый и очень интеллигентный. Он никогда не приказывал. Даже солдатам говорил: «Я прошу вас сделать то-то». Солдаты очень любили его. Я сразу в него влюбилась. Он заметил меня. Стали встречаться. А вокруг гремела война.
Было это на « Курской дуге». Фронт готовился к наступлению. Для вскрытия позиции немцев перед общим наступлением старшее командование проводило разведку боем. Это – когда посылают батальон или полк в атаку. Немцы обороняются, обнаруживают свои огневые точки, их засекают, а перед наступлением уничтожают огнем артиллерии. Дошла очередь до нас. В бой послали батальон Луки Ивановича. Обычно атакуют рано утром, а наших послали на исходе дня, рассчитывали на внезапность. Немцы отбились, батальон с большими потерями отошел на прежний рубеж. Я была на перевязочном пункте полка. Много раненных. Врачи осматривали, мы – сестры - перевязывали, тяжело раненых готовили к отправке в тыл. Среди них Луки Ивановича не было. Я волновалась. Не знала что с ним. Как только выдалась пауза, я по траншеям добралась до землянки штаба батальона. Меня встретил начштаба батальона, друг Луки Ивановича и тихо, будто он сам виноват, сказал: « Не вернулся Лука. Мы не знаем что с ним. Последний раз его видели на нейтральной полосе левее высокого дерева, вынести всех не удалось, немцы простреливают каждый метр. Завтра наступление, может быть что - то прояснится. Я прикрыла глаза руками и, рыдая пошла обратно. Когда проходила изгиб траншеи, увидела стрелковую ячейку со ступенями. Мне очень захотелось увидеть то высокое дерево. Я стала на ступеньку и выглянула наружу. Сразу над головой просвистели пули, комья земли больно ударили в лицо. Я машинально присела, но, все же, успела увидеть высокое дерево. Оно стояло одиноко, впереди было открытое поле, поросшее высокой травой и кустарником. Я тут же решила: как только наступит ночь – поползу к этому дереву и найду Луку Ивановича. Это решение укрепило меня, я перестала рыдать и стала готовиться к вылазке: сняла юбку, надела солдатские шаровары, проверила санитарную сумку, на ремень нацепила пистолет, две гранаты, через плечо надела волокушу – брезентовое полотно с лямками, для выноса раненных с поля боя, и стала ждать темноты. Ночь выдалась темная-темная. Я незаметно вышла из санитарного блиндажа и по траншее добралась до своей ячейки, но там сидел незнакомый солдат, вероятно из нового пополнения. Он грозно окликнул меня: «Стой, кто идет!» Я назвалась, он подпустил меня и спросил: « А ты, сестричка, что забыла здесь? Раненых давно унесли». Я поняла, что он на посту, никуда не уйдет. Ждать нельзя. Я твердо сказала: « Там на нейтральной полосе остался раненный мой друг, ваш командир батальона, я поползу туда и найду его». Солдат взмолился от неожиданности: « Ты что сумасшедшая! Немцы непрерывно бросают осветительные ракеты, видно как днем! Убъют, верная смерть! Да еще одна, без разрешения, не пущу!» Он так разволновался, что выронил цигарку, которую прятал в рукаве. Нагнулся, чтобы поднять ее, я мигом выскочила из блиндажа и поползла в темноту. « Куда, нельзя, назад, стой стрелять буду!» - кричал солдат из траншеи, но я уже исчезла в темноте.
Ползла серпантином, чтобы шире захватывать полосу. Страха не было. Жутко было, когда немцы пускали ракеты. Она взлетит высоко в небо и висит как лампа над головой, светло – хоть иголки собирай. Я замирала в эти минуты. Но свет помогал мне ориентироваться: я явно видела высокое дерево и ползла к нему. Уже сравнялась с деревом, а ни кого не нашла. При очередной вспышке ракеты увидела в стороне человека под кустом - он лежал головой в нашу сторону. «Он!» - пронеслось в голове! Как только ракета погасла, я поползла к нему, ощупала. Это был Лука Иванович - погоны капитана, любимая горбинка носа. Он не дышал, пульс не прощупывался, лицо мертвецки холодное. «Убит» - горько подумала я, но решила вынести тело. Разложила полог – волокушу, перевалила тело на нее, привязала тесемками, надела лямку через плечо и поползла. А сдвинуть с места не смогла. Раненые и убитые всегда тяжелее. Потом перевернулась на спину, уперлась пятками в кочку, напряглась и сдвинула. Так и ползла на спине. Лука Иванович не подавал никаких признаков жизни. Немцы пускали ракеты, но я знала что делать. Когда до траншеи осталось метров пятнадцать – из нее выскочили два солдата, подползли ко мне, взяли тяжелую ношу и благополучно добрались до траншеи. Оказывается солдат, что упустил меня, поднял тревогу, доложил командиру о моем побеге. Командир выставил дополнительных наблюдателей, они следили за моими действиями при свете ракет, и когда я подползала к траншее, не выдержали, и, рискуя собой, бросились мне на помощь. Я полежала секунду, отдышалась, потом соскочила и побежала к траншее. Пока бежала – в небе снова вспыхнула ракета, меня заметили немцы, обстреляли. Я прыгнула в траншею, падая, почувствовала, как будто кипятком плеснули в правый висок. Кто-то осветил меня фонариком и сказал: « да она сама ранена!» Я ощупала рукой висок: половина уха была оторвана, кровь залила шею и плечо. Я извлекла перевязочный пакет, сама перевязала себя и вошла в блиндаж. Там при свете фонаря два санитара колдовали у тела Луки Ивановича. Я рванулась к нему, но начштаба крепко схватил меня за руку и строго сказал: « Не мешай Белова, жив Лука». Он слабо стонал, когда его укладывали на носилки. « Жив!» – вырвалось у меня из груди. И тут со мной произошло что- то неожиданное – я вся обмякла, и буквально шлепнулась наземь, а в ушах звучит: « Жив, жив Лука Иванович!» Его уже унесли на носилках, а я сижу и рыдаю. Начштаба подошел ко мне и строго сказал: « Перестань реветь, нашумела на весь полк и теперь рыдаешь, вставай, иди в штаб полка, командир ждет». Мне помогли встать, солдат сопроводил меня. Я привела себя в порядок и вошла в блиндаж. Там при свете висячей лампы сидела группа полковых офицеров. Все встали. Командир полка подошел ко мне вплотную и сурово сказал: « Так вот, Вы, какая медсестра Белова! Самовольщица! Судить вас надо по всей строгости закона. Да не время. Разберемся позже». И мягче добавил: « А за комбата спасибо. Спасла боевого командира». Я стою, не знаю что отвечать. Командир притянул меня за плечи, поцеловал в щеку и сказал: « А теперь идите, получите командировочное предписание, будете сопровождать комбата во фронтовой госпиталь, он тяжело ранен, останетесь там до выздоровления комбата, я написал о вашем поступке, вас оставят при нем. Если дадут строевую – возвращайтесь в свой полк». Я стою и глупо моргаю глазами. « Что стоите? - Идите выполнять приказ!» - уже не терпеливо сказал командир полка. И только теперь до меня дошло, какое счастье выпало мне. Я лихо приложила руку к забинтованной голове и громко прокричала: « Слушаюсь выполнять приказ!» По - уставному, через левое плечо, повернулась кругом и строевым шагом пошла к выходу. Сзади раздался дружный одобрительный смех, а кто-то восхищенно сказал: « Вот так девица, настоящий герой!»
В госпитале мы пробыли несколько месяцев. Лука Иванович был ранен в левую ногу, ниже паха. Пуля пробила кость и повредила вену. Когда он полз, истек кровью, потерял сознание, до утра не выжил бы. Врачи удачно сделали операцию, кость срослась, рана зажила. Появилась хромота. Но Лука Иванович упорными тренировками научился ходить, приседать, бегать. Все это время я лечила раненых. И каждую свободную минуту была рядом с Лукой Ивановичем. Там в госпитале мы и поженились.
На выписной комиссии Лука Иванович наотрез отказался от нестроевой службы и просил направить его в свой полк. К этому времени уже отгремела знаменитая Курская битва. Фронт откатился на запад. Свой полк мы догнали на Украине. «И как вас встретили?» - нетерпеливо спросила я. « Хорошо встретили, как родных ». «Наказали?». «Нет, не наказали. Даже наградили меня медалью за отвагу» - улыбаясь, ответила бабушка Поля. Потом помолчала и грустно добавила: «только не долгим был наш медовый месяц. В очередном бою Лука Иванович был тяжело ранен в живот, его эвакуировали в глубокий тыл». « А ты, бабушка?» - тревожно спросила я. «А я продолжала служить. Долго ничего не знала о нем. Тосковала, плакала. Потом получила весточку. Лука Иванович сообщал, что жив. Ему сделали несколько тяжелых операций, основательно почистили внутренности. Признали негодным к дальнейшей службе, демобилизовали и он вернулся в Бологое учить детей. Писал, что тоскует, ждет меня.
« Что дальше?»- взволнованно спросила я. - « Через четыре месяца меня тоже демобилизовали». «Ты опять была ранена?» - « Нет, хранил господь» - ответила бабушка Поля, помолчала и с гордостью добавила: « я была беременна твоим дедушкой Иваном Лукичом. Новый 1944-й год мы встречали вместе, здесь в Бологое, за этим столом».
Я смотрела на бабушку Полю широко раскрытыми глазами, удивленно, как будто видела ее впервые… потом вскочила, обняла ее и восхищенно сказала : «Так вот какая ты бабушка Поля!» «Какая-такая? Обыкновенная». «Нет, бабушка Поля, ты необыкновенная!»– возбужденно воскликнула я.
«Хорошо, пускай будет так. А теперь спать. Время позднее. Мои козочки и курочки просыпаются рано». Она поцеловала меня, перекрестила, подошла к иконе, сняла нагар со свеч, помолилась и ушла к себе, а я еще долго ходила по залу, взволнованно переживая услышанное.

Комната прадедушки
Успокоившись, я приняла душ, взяла с собой Альбом с фотографиями и вошла в комнату моего прадедушки, где мне была приготовлена постель, включила свет. Я, может быть, тысячу раз была в этой комнате, знаю и помню, что где лежит и стоит, но теперь эти, знакомые мне с раннего детства, предметы, воспринимались совершенно иначе. В этой комнате жил и работал мой прадедушка. Раньше я знала его только как доброго, любящего, заботливого дедушку, теперь, вдруг, поняла всю его общественную значимость. Это был человек высокой культуры, учитель, директор школы, кандидат педагогических наук, наставник нескольких поколений, общественный деятель, офицер, защитник отечества, отец большого семейства… А вместе с тем, скромный, простой и доступный человек, лишенный какого – либо самомнения. Я не раз была свидетелем, когда к нему – как депутату городской думы – приходили люди со своими нуждами и уходили ободренными его участием и помощью. О его простоте говорила и вся обстановка в его комнате: справа от входа – книжный шкаф, такой же высокий, до самого потолка, как в гостиной, за ним компьютерный стол с аппаратурой, перед окном – письменный стол, на столе лампа с зеленым абажуром, старинный массивный письменный прибор, большая лупа в кожаном чехле. Левее стола, в углу, высокая до потолка картотека с множеством ящичков, с карточками книг, журналов, газет, когда – либо прочитанных им, и других источников информации, значимой для него, хранящихся в публичных и университетских библиотеках Москвы, Петербурга, других городов. Эту картотеку мой прадедушка создавал со студенческих лет. И она благодарно служила ему в его учительской и общественной работе. Карточки на русском и немецком языках. Мой прадедушка в совершенстве знал русский и немецкий языки. В школе он учил математике и физике в старших классах, но при необходимости мог в любое время подменить любого учителя школы. Программу средней школы он знал досконально.
Левее картотеки, у северной стены – кожаное кресло, такое как в гостиной. Над креслом в раме – портрет бабушки Поли. Портрет любительский, написан самим Лукой Ивановичем. Изображена в зрелом возрасте. Величественная, в своей традиционной белой блузе, со скромным округлым воротничком и мелкими черными пуговицами вдоль столбика блузы. Голова в пол оборота повернута к окну. Правильные черты лица. Большие светлые глаза искрятся добротой. На губах легкая усмешка. Густые каштановые волосы зачесаны назад, собраны в тугую улитку и закреплены бантом из черной шелковой ленты. Ото лба волосы спускаются овалом на виски, видны только мочки ушей и серьги. Так бабушка Поля скрывает изъян своего правого уха.
Слева от входа – платяной шкаф, за ним, вдоль стены, смежной с комнатой бабушки Поли – кровать, над кроватью – ковер с висящим на нем двуствольным ружьем и биноклем. У изголовья – настенная лампа, тумбочка для ночных нужд.
«Так просто и целесообразно, ничего лишнего» – подумала я. И, вдруг, поняла, что в этой простоте и целесообразности быта, сконцентрировано все духовное и культурное наследие, которое накопили и оставили нам наши предки, и ясно осознала, что долг не растерять, а умножить и передать его следующему за мной поколению нашего рода, теперь уже, лежит на мне.

Кресло очищения
Взгляд еще раз задержался на кожаном кресле. Улыбка тронула губы. С этим креслом связаны самые не забываемые воспоминания раннего детства. Это кресло – « Кресло очищения».
Бабушка Поля никогда не наказывала детей физически. Она считала это варварством и преступлением. Особенно негодовала, когда видела, что ребенка бьют по лицу. «Как можно – восклицала она - ведь лицо – это образ Божий, тем более у непорочного ребенка»! И возмущению ее не было границ…
Она всегда старалась воздействовать на сознание маленького человечка : пробудить в нем совесть, вызвать чувство стыда, научить самооценке, самоконтролю. У нее было много воспитательных приемов. Но все они сводились к трем основным принципам : «пряника», «кнута» и «делай как я». Пряником у бабушки Поли – служила похвала, кнутом – порицание, а принцип – делай как я - вся ее жизнь!
Свою похвалу бабушка Поля выражала ласковым словом, интонацией голоса, одобрительным жестом, мимикой. Бывало, сделаешь что-нибудь хорошее - бабушка Поля сразу это отметит : лицо ее просветлеет, она улыбнется и скажет : «молодец, Кирочка ! Так поступай всегда. Это хорошо»… или подойдет и ласково погладит по головке. Но она никогда не пользовалась «подкупом» - задабриванием ребенка конфеткой, шоколадом или обещаниями вознаграждения. Считала, что такая практика воспитывает у ребенка корысть…
Она тоже одаривала детей. Но делала это только в праздничные дни: день рождения, новый год, начало или конец учебного года… Дарила и сладости, и игрушки, и обувь, и одежду, и школьные принадлежности, и билет на елку… Но каждый такой подарок строго соответствовал возрастному интересу ребенка, практической необходимости, и нес в себе большой воспитательный импульс. При этом, одаривала она как – то особенно красиво и празднично !
С трехлетнего возраста летом и в зимние каникулы я обычно жила у бабушки Поли. Поэтому дни моего рождения и новый год мы отмечали на усадьбе бабушки Поли. Я родилась первого августа, когда благоухает лето : усадьба утопает в зелени, изобилие цветов, ягод, фруктов, овощей…, поэтому мой день рождения бабушка Поля обставляла особенно пышно.
Они с мамой заранее готовили мне новые наряды, подарки… Накануне в Бологое приезжали москвичи : папа, мама, брат Сережа, дедушка Саня, бабушка Валя, тетя Юля с мужем. А в день моего рождения на усадьбе происходило сказочное действо! Оно начиналось с утра. Я еще сплю в кроватке у изголовья бабушки Поли, но входит она, теребит меня за ухо и приговаривает: « Кирочка, просыпайся ! Расти здоровая, умная, красивая ! Будь добра душой, да не будь лапшой!» За нею – мама, папа и все другие гости. Я, конечно, отбиваюсь! В ход идет моя подушка ! Все они убегают побежденными, а я возбужденная и счастливая иду в ванну готовиться к торжеству.
В гостином зале уже все приготовлено к празднику. Стол накрыт по числу гостей. У середины стола, под рамкой с фотографиями всего нашего рода, высокий стул на специальной подставке, чтобы я возвышалась над столом. Перед стулом на столе – большой торт со свечами в количестве моих лет. В центре стола – ваза с цветами и праздничные угощения.
Первой меня поздравляла бабушка Поля. Она вручала цветы, целовала, хвалила, желала хорошего здоровья и дарила подарки, за нею мама и другие гости. Подарки складывались на диван слева от входа в зал. Потом подходил мой папа – брал меня на руки, поднимал высоко над головой и гордо объявлял : «Это мое сокровище»! – целовал и торжественно усаживал на стул. Все чинно рассаживались : рядом со мной папа и мама, брат Сережа и так по кругу все гости. А в торце стола – там, где ближе к иконе Божьей матери – бабушка Поля, на другом конце – глава всего нашего рода – прадедушка Лука Иванович.
Начинался пир. Прадедушка, а когда его не стало, дедушка Саня, торжественно объявлял : «сегодня у нас праздник, Кирочке исполнилось столько-то лет. Порадуемся. Пожелаем ей счастья». Бабушка Поля наливала нам, детям, соки, а папа шумно откупоривал бутылку шампанского и разливал в бокалы взрослых. Все вставали и пили за мое здоровье.
Потом мама объявляла: «а теперь Кирочка покажет какая она стала сильная»! Мама зажигала свечи, я набирала полные легкие воздуха и поочередно дула на каждую свечу в отдельности – так меня научил дуть дедушка Саня. Свечи гасли, раздавались возгласы одобрения, а я счастливая победно смотрела вокруг. Праздник продолжался.
Позже нас, детей, отпускали. Я забирала свои подарки, уносила их в комнату бабушки Поли и раскладывала на полку над моей кроваткой.
Ближе к полудню ко мне приходили мои подружки : две сестрички-близнецы, правнучки подруги бабушки Поли, и другие знакомые девочки. Мама на кухне, под натюрмортом, накрывала нам столик с угощениями и я, как хозяйка, принимала своих гостей.
Еще большее впечатление оставляли встречи нового года. Как только начинались зимние каникулы, мы с дедушкой Саней первыми приезжали в Бологое. На следующий день на машине ехали на елочный рынок, покупали пышную красивую елочку. Нижним концом опускали ее в небольшую бочку, засыпали мокрым песком и закрепляли распорками. В мокром песке елочка может стоять две недели не осыпаясь. Елочку устанавливали на кухне между двумя креслами, а бочку с песком окутывали ватой, как снегом. Потом украшали игрушками и электрической гирляндой. Зажженная елочка стояла до нового года по старому стилю.
Затем, с лопатами отправлялись на крутой берег озера, напротив нашего дома, метрах в пятидесяти от него. Дедушка выбирал пологий спуск, расчищал дорожку от верха до низа, устилал ее снегом, трамбовал. На санках в бочке мы возили воду и поливали дорожку, пока весь снег не превращался в крепкий скользкий лед.
Рядом с ледовой дорожкой, на плато, расчищали площадку. Приносили туда сухие доски, поленья. Дедушка Саня делал из них шалаш, вовнутрь клал ветошь, смоченную соляркой, и все это сооружение накрывал полиэтиленовой пленкой, чтобы не намочил снег. Местные мальчишки, конечно, вертелись рядом. Дедушка Саня просил их помогать, не разорять шалаш и приглашал на новогодний костер.
А в доме, тем временем, шла подготовка к новому году. Приезжали москвичи: папа, мама, брат Сережа, бабушка Валя, тетя Юля с мужем, петербуржцы – семья младшей дочери бабушки Поли, бывало, и из Рязани. Дом гудел как пчелиный улей! Наконец, наступал канун нового года. Все приглашались к столу.
По семейной традиции, первой поздравляла хозяйка дома – бабушка Поля. Она благодарила принявших участие в торжествах, желала здоровья, добра, поименно называла всех, кто не смог приехать из дальних мест проживания, сообщала важные новости о каждом, зачитывала последние телеграммы и даже письма.
«А вот послушайте, что пишут наши сахалинцы!» - загадочно говорила бабушка Поля… Сахалинцы – это старший сын бабушки Поли – Иван Лукич и его жена Тамара Васильевна, родители моего папы, мои дедушка и бабушка. Они удивительные люди! Патриоты – романтики! Сразу после окончания средней школы добровольцами по комсомольским путевкам уехали на новостройки Дальнего Востока. Оказались в Южно - Сахалинске, встретились, полюбили друг друга, поженились и остались там навсегда. Мне удалось увидится с ними. В восемь лет я одна летала в Южно – Сахалинск, жила у них целое лето. Дедушка Ваня и бабушка Тамара подарили мне столько любви, тепла, ласки, заботы обо мне, что их хватит на всю жизнь. Вероятно, это родовая черта всех Купри – любить других людей и заботится о них. Раньше, когда были молоды, они периодически прилетали на большую землю. Теперь связь поддерживается по телефону, посылками, телеграммами, письмами…
Бабушка Поля любовно читала письмо сахалинцев, а все сидели и внимательно слушали… И пока за столом звучали поздравления, тосты, пожелания, вспоминались памятные события уходящего года, делились планами на новый год, раздавали подарки – мы с дедушкой Саней таинственно перемигивались и никому не открывали нашего секрета.
Когда до нового года оставалось семь - пять минут – включали телевизор. Слушали обращение Президента к гражданам России, а под бой курантов дружно кричали – УРА!
Потом поздравлял прадедушка Лука Иванович. Он медленно поднимался во весь свой высокий рост, стройный, седой, красивый и приятным басом говорил: «Дорогие наши дети! Поздравляю всех вас с наступившим новым годом. Будьте здоровы и счастливы. Да будет в нашем доме мир, любовь и благополучие» Все вставали и пили за новый год.
Наступала наша пора! Дедушка Саня громко объявлял: «слово имеет Кира»! Все обращались лицами ко мне, а я проворно забиралась на свой стул и звонко кричала: »Дедушка Саня и я приглашаем вас на новогодний костер»! Всех присутствующих охватывал восторг! Папа подхватывал меня на руки и радостно кричал: «Ай, да Кира! Ай, да волшебница, опять приготовила нам сюрприз»! И мы всей компанией отправлялись на нашу снежную площадку – впереди Дик, за ним я, за мной дедушка Саня, потом папа и все остальные гости – след в след.
А на площадке власть брал в свои руки дедушка Саня. Он расставлял нас по кругу, разжигал костер и строго следил, чтобы никто из нас не приближался к костру. Инициатива сразу переходила к бабушке Вале. Она у нас большая затейница, знает много шуток-прибауток, первая запевает и всех увлекает в хоровод.
Новый год! Новый год!
Собирайся весь народ!
У горящего костра –
Веселиться до утра!
Станем мы по кругу вместе.
Поведем наш хоровод.
Будем весело петь песни,
Дружно встретим новый год!
У костра! У костра!
Песни, пляски до утра!

Песня зазывная, веселая, бесконечная. Мы поем ее много лет и все знают что петь. К нам присоединяются соседи, прохожие, конечно, местные мальчишки, хоровод разрастается и веселье продолжается.
Но вот костер догорает. Дедушка Саня собирает угли, головешки в железное ведро и громко объявляет : «А теперь все приглашаются на ледяную горку»! Он сам первый садится на лед и лихо скатывается вниз! За ним я, за мной папа, мама, мальчишки и весь хоровод катится вниз! А там - в низу – уже образовалась куча – мала! Кто-то потерял шапку, другой лицом зарылся в снег, смеются, встают, снова взбираются на горку и катятся вниз! А вместе с нами вниз и наверх носится Дик, громко лая! Наконец, все устают, Дедушка Саня объявляет: «Теперь по домам». Веселье закончено.
Но мы с дедушкой Саней не уходим. Мы незаметно отстаем и углубляемся в кустарник, что растет не далеко от нашей площадки. Дедушка Саня стоит рядом, а я кричу на все четыре стороны света:

            Добрый дедушка Мороз!
            Седой волос, красный нос!
            Ты до утренней зори
            Мне подарки подари!
            Положи их не на полку,
            А в корзиночке - под елку!

      И я называю все, что хочу получить от дедушки мороза.
« Молодец, Кира – хвалит меня дедушка Саня – Громко кричала. Дедушка мороз обязательно принесет тебе то, что ты хочешь». « А где дедушка мороз берет подарки?» - спрашиваю я. « Как где? – В лесу. Их приносят ему лесные звери. А звездочки дедушка мороз сам собирает на небе ночью. Он волшебник – все может». И я иду домой счастливая, полная веры, что все так и будет.
Меня укладывают спать. Постепенно затихает весь дом. Но я не сплю. Я жду дедушку мороза. Хочу сама получить от него подарки. Дверь на кухню приоткрыта, там стоит наша елка, туда придет дедушка мороз. Пока на кухне темно, в моей комнате тоже. Светится только часть, не прикрытого шторой, окна. В нем я вижу кусочек ночного неба. Яркая звездочка приветливо моргает мне одним глазом. Постепенно окно становится шире – шире… стены и потолок исчезают, и я ясно вижу все вокруг: наш дом, небо, месяц, звезды, озеро, остров, что против нашего дома и лес на другом берегу озера.
Вдруг, из леса на белом коне, запряженным в сани-розвальни, выезжает сам дедушка мороз. Он в красной шапке, тулупе, в больших рукавицах и валенках…лихо скачет по ровному снежному озеру. Останавливается у острова, что напротив нашего дома, слезает с саней, берет в руки большой мешок, отталкивается от земли и как воздушный шар поднимается к небу – выше- выше… и вот уже долетает до молодого месяца. Месяц бананом косо висит на небе. Это не нравится дедушке морозу. Он достает из кармана молоток, гвозди, ставит месяц прямо и приколачивает его к небу. « Вот так лучше!» - говорит дедушка мороз и начинает собирать звезды. Набрал полный мешок! Медленно опускается на землю и кричит в сторону леса:

            Эй вы, жители лесные!
            Звери, братья дорогие!
            Месяц светит яркий!
            Несите подарки!
            Развозить их нам пора!
            Ждет подарки детвора!

И я вижу, как из леса гурьбой выбегают звери и зверушки, впереди Мишка медведь несет в лапах бочонок меда, за ним волк с ягненком в зубах, за ним лиса с курочкой, за лисой зайчишка с пучком моркови, белочка с орешками, ежик с грибами на колючках его шубы, а над ними летят птички и у каждой в клюве веточка с лесными ягодами.
Дедушка мороз раскрывает свой широкий мешок, звери по очереди кладут в мешок свои подарки, дедушка мороз благодарит зверей за их щедрость и громко спрашивает: « С кого начнем? К кому первому поедем с подарками?» « С Кирочки! С Кирочки! – дружно кричат звери - она живет рядом, в доме, что стоит на высоком берегу, она хорошая девочка!» «Ладно» – соглашается дедушка мороз, прощается со зверями и мчится на санях прямо к нашей калитке. А там его уже поджидает наш пес Дик. « Здравствуй Дик, как служится?» « Спасибо, хозяйка не жалуется.» « Молодец, служи дальше. А где тут у вас девочка Кира?» - спрашивает дедушка мороз. « Я здесь! Я здесь!» - кричу я из своей комнаты. Но дедушка мороз уже вошел на кухню, включил сет и я ясно вижу его через приоткрытую дверь: он красивый, в красной шубе и шапке, с белой бородой и мешком за плечами, глаза добрые – добрые! Дедушка мороз смотри на мою елку и ласково говорит: «Молодец девочка Кира, хорошо нарядила елку, добавлю ей еще игрушек». И дедушка мороз извлекает из мешка новые игрушки, вешает их на елку. Потом достает из мешка большую корзину с подарками и ставит ее под самую елку. « Вот теперь совсем хорошо, девочка Кира будет довольна». – весело говорит дедушка мороз. « Да! Да! Я очень довольна!» - кричу я, и хочу побежать к дедушке морозу, лично поблагодарить за подарки. Но дедушка мороз гасит свет и исчезает…
Я лежу в своей кроватке. Вокруг темно. Светится только часть, не прикрытого шторой, окна. В нем я вижу кусочек ночного неба, яркая звездочка приветливо моргает мне одним глазом. Я не сплю. Я знаю, что дедушка мороз уже привез мне подарки, только что сама видела это. Я вылезаю из своей кроватки, бегу на кухню и включаю свет…
«Бабушка Поля! Бабушка Поля! – взволновано кричу я – посмотри, что привез мне дедушка мороз, полную корзину подарков!» Бабушка Поля испуганно выскакивает из своей комнаты в одной ночной сорочке, без тапочек, и бросается ко мне со словами: « Кирочка, как ты можешь, босая, ты простудишься!» Она подхватывает меня одной рукой, другой корзинку, вносит в свою комнату и водворяет в кроватку. А я, взволнованная, вынимаю из корзины подарки и кричу: « Здесь и кукла с живыми глазами, и нитки с пяльцами для вышивания, и цветные фломастеры, и блокнот для рисования, и…О, какой добрый дедушка мороз, все привез, что я просила! Я люблю дедушку мороза! И тебя бабушка Поля! И маму, и папу,,. всех – всех!» « Ну, хорошо, хорошо, Кирочка! Завтра будешь рассматривать подарки, а пока ночь, все спят и ты ложись»- успокаивает меня бабушка Поля. Я соглашаюсь с нею, прячу подарки под свою подушку, куклу кладу рядом с собой, бабушка накрывает нас одеялом, и я счастливая засыпаю. Сплю долго – долго…
Я жила в этом детском очаровании до самой школы. И только в первом классе, когда мы классом готовились к новогодней елке, учительница рассказала нам, что никаких волшебных дедушек морозов и снегурочек не бывает. Что это живые люди в одежде дедов морозов и снегурочек, а подарки под елку кладут родители, пока дети спят ночью. Помню, как я была удивлена и огорчена рассказом учительницы… и видела по лицам других детей, что в классе была не я одна такая.
« Смешно» - думаю я. « Мне уже четырнадцать лет, а все еще живу в мире детских грез…».
Я ласково посмотрела на портрет бабушки Поли, присела в кресло. Оно сразу напомнило о том, что не всегда было так безоблачно. Я росла здоровой, шаловливой, бывало и строптивой. И часто огорчала бабушку Полю своим поведением. В таких случаях бабушка Поля сразу бралась за кнут: лицо ее станет строгим, она нахмурится и скажет: «Но – но! Так поступать нельзя. И объяснит, к чему это приведет.
В особых случаях, не терпящих отлагательства, когда видела в моем поступке опасность для меня, других детей или животных, или неминуемый материальный ущерб – бабушка Поля была беспощадна. Самыми нетерпимыми изъянами она считала: ложь, жестокость, жадность, лень, небрежность, строптивость. По ее мнению из этих корней вырастает пышное дерево всех других пороков человека. Они видны с ранних лет.
В таких случаях она брала меня за обе руки, поднимала их выше моей головы, что сразу исключало какое – либо сопротивление, решительно и быстро уводила в комнату прадедушки Луки Ивановича, усаживала в кресло и строго говорила: « Ты наказана, посиди, остынь, подумай как надо себя вести» - и уходила, плотно прикрыв дверь.
Я какое-то время сидела неподвижно, во мне кипел протест, потом начинала ерзать в кресле, в голове происходили сложные мыслительные процессы, в ушах звучали слова бабушки Поли, появлялось чувство вины, потом раскаянья, и, вот, уже, я с нетерпением жду бабушку Полю, чтобы , просить прощения.
Конечно, такие аресты продолжались не долго. Семь – десять минут было достаточно, чтобы снять любое напряжение. Но встать с кресла нельзя! Оно притягивало как магнит. Авторитет кресла был непререкаемым.
Потом входила бабушка Поля, вопросительно смотрела на меня, я стремительно соскакивала с кресла, бросалась к ней, обнимала ее, и, глядя ей в глаза, быстро лепетала: «Бабушка Поля, прости меня, я так делать не буду!» Бабушка Поля сразу добрела, наклонялась, целовала меня и весело говорила: «Вот и хорошо! Ты умница, поняла свою ошибку, не делай так больше, теперь беги, играй, ты чиста»- И я счастливая убегала из комнаты.
Приходилось очищаться и в присутствии моего прадедушки Луки Ивановича. Он обычно работал за столом, на нас не обращал никакого внимания, пока бабушка Поля возилась со мной. Но когда она уходила, а я переставала сопеть и ерзать в кресле, он поворачивался ко мне, и голосом заговорщика тихо спрашивал: «Ну, что? Провинилась? Слышал, что натворила ты. Бабушка права. Надо повинится перед бабушкой». Гладил меня по голове и продолжал работать так, как будто меня не было рядом. В таких случаях очищение приходило сразу.
Я подолгу жила в доме бабушки Поли. Мне часто приходилось очищаться. Но теперь это кожаное кресло возбудило во мне только одно – теплое чувство благодарности.

Родовой архив
Я встала с кресла, зашторила окно, включила настенную лампу, выключила большой свет, удобно устроилась в постели и открыла Альбом с фотографиями. Бабушка Поля права – в нем вся ее жизнь!
Это не просто семейный альбом… Это настоящий родовой архив!
В Альбоме - фотографии всех членов нашего рода, начиная с основателя усадьбы. Он снят у своего нового дома, в широкополой шляпе, белой вышитой косоворотке, опоясанной плетеным поясом с длинными махровыми кистями, в широких, как у цыгана, плисовых шароварах, высоких замшевых сапогах – восседает на рессорной двуколке, запряженной красивым орловским рысаком! Рядом с ним – собака – в точности, как наш Дик – ирландский сеттер. Ниже дата – 1910 год. И так до последних наших лет. Все расположено в хронологическом порядке, аккуратно приклеено, с пояснениями в низу каждого листа, четким каллиграфическим почерком бабушки Поли: место, событие, дата. Там же – телеграммы с юбилейными поздравлениями, похвальные и почетные грамоты, даже медицинские карточки младенцев, рожденных в доме бабушки Поли. Альбом заканчивается фотографией последнего правнука бабушки Поли – Георгия - сына тети Юли.
Есть в нем и несколько фронтовых писем, написанных прабабушкой Полей и прадедушкой Лукой Ивановичем. Листки уже пожелтели от времени, хорошо видны перегибы треугольником и почтовые штампы военных лет. Я с волнением читала эти бесценные свидетельства тех трагических лет, полных опасности, тревог, волнений, расставаний и встреч, освященных любовью, верностью, заботами, надеждами и ожиданиями двух любящих сердец – дорогих мне людей. Читала и плакала, сопереживая их не легкие судьбы.
Наконец, мысль о том, что все это было в прошлом, и больше не повторилось в нашей жизни, успокоила меня. Я погрустила о покойном прадедушке, порадовалась тому, что бабушка Поля еще с нами, и облегченно вздохнула. Часы пробили час ночи. Я закрыла Альбом, бережно положила его на прикроватную тумбочку, и убежденно сказала себе: « Вот как надо любить! Вот как надо бороться за свое счастье!», поправила подушку и погасила свет.

Раздумья
Но заснуть не смогла… Я еще долго лежала с широко раскрытыми глазами и думала. Думала о том – как сложно устроен мир. Как строго упорядочен, будто устроен по вечному плану, по строгим, однажды установленным законам. Может быть действительно есть Бог, сотворивший мир, и управляет нами. Но где Он? Почему допускает так много зла? Почему люди убивают друг друга? А может быть так нужно? Чтобы люди сами, через страдания пришли к очищению? Ведь не случайно дана нам воля? И каждый должен выбрать - добро или зло? И не пришло еще время, когда все люди поймут, что счастье – это мир, любовь, дружба?
Почему так много загадок? Может быть в них скрыт промысел Бога? Как объяснить двукратное воскрешение моего прадедушки? Не есть ли его спасение - чодо? И почему моя прабабушка осталась жива, хотя целых полгода была на передовой, в самом пекле войны, совершила смертельную вылазку навстречу смерти и расплатилась за самовольный поступок только ухом? А может быть это не наказание, а память награды за беззаветную жертвенную любовь? Чтобы она сама, а теперь через нее и я, знали, что великая любовь вознаграждается даже на грани смерти?
Мысль невольно привела к имени Иисуса Христа. Перед глазами встала картина художника Ивана Крамского – « Христос в пустыне». Эта картина надолго задержала нас с братом, когда мы были в Третьяковской картинной галерее. Меня потрясли глаза Христа, полные титанического напряжения мысли, страдания, размышления о судьбах людей, путях избавления человечества от греха.
Но почему я так мало знаю о нем? Почему религия, как часть культуры, не коснулась меня? Пришло время самой разобраться во всем. Я не могу винить родителей. Они сами росли и воспитывались в советское время, когда религия формально не была запрещена, но активно не участвовала в воспитании людей. Наша семья осталась в не религии. Правда, родители не препятствовали моему крещению. Папа даже приезжал в Бологое на мои крестины. Но все это делалось из уважения к религиозным чувствам бабушки Поли. Только она одна среди нас глубоко верующая христианка. Но она никому не навязывает своих убеждений. Считает, что к Богу каждый приходит своим путем.
Однако, не все в нашем роду нейтральны. Мой родной дедушка Саня – противник религии. Он считает религию «опиумом для народа». Утверждает, что религия отвлекает от насущных проблем, уводит в нереальный мир иллюзий. Он коммунист. Теперь пенсионер. Активно участвует в мероприятиях своей партии, ходит на массовые манифестации. На этой почве даже поссорились с моим папой. Однажды в своей комнате я читала Анну Каренину Л.Н.Толстого, дедушка только что вернулся из очередной демонстрации и попутно зашел к нам. Они с папой беседовали на кухне. Вдруг я услышала повышенные голоса, пошла к ним. Пока шла, услышала слова папы: « … нечего туда ходить, размахивать красными флагами! Ваше время кончилось! Это вы довели Россию до ручки!» - « Нет! Ты ошибаешься!» - запальчиво возражал дедушка Саня. « Не мы, истинные коммунисты! Это наши враги! Пробрались в верхние этажи партии, предали святое дело! Обманули советский народ! Разрушили великую державу! Теперь дурачат вас демократией…» Они еще долго препирались бы, но появилась я, они сразу замолчали, папа удалился в свою комнату, а дедушка укрылся в туалете.
При мне они не ссорятся. Но эта стычка, конечно, не первая. Я заметила, что дедушка стал реже навещать нас. Говорит, что мы с братом выросли, не нуждаемся в его опеке. Но я понимаю – не мы причина охлаждения его привязанности, это они с папой не могу примириться. А мне трудно принять чью- либо сторону – я люблю обоих. Но понять их можно. Фактически правы оба, каждый по-своему.
Папа молод, здоров, специалист в компьютерной технике, хорошо зарабатывает. Наша семья обеспечена. Я даже могу брать частные уроки, заниматься дорогим видом спорта – танцами. Дедушка же – пожилой, больной, пенсионер, не востребован. Раньше был заметным человеком. Теперь его « политическая экономия» никому не нужна. Так говорит он сам. Его пенсия унизительно мала, его личное достоинство ущемлено. Он протестует, но думает не о себе, а других, таких как он. Он в оппозиции к нынешней власти. Считает, что Россию расхищают, молодое поколение оболванивают, развращают. Всюду видит развал, разврат…
Недавно я стояла у подъезда своего дома со старшими ученицами нашей школы. Дедушка проходил мимо, вдруг остановился, пристально посмотрел на девочек, и, не поздоровавшись, ушел, а девочки, почему то сильно смутились. Позже, когда я вернулась домой, он подошел ко мне и тихо сказал: « Кира не водись с этими девицами, они плохие». « Почему, дедушка? Это ученицы нашей школы, такие как все». « Нет Кира, они плохие. На днях я с другом гулял по вечерней Москве, случайно видел этих девиц – они выходили из казино с двумя солидными мужчинами, одна уехала с одним, а другая с другим в роскошных лимузинах. Хорошие девочки туда не ходят». Дедушка очень озадачил меня. А в школе я невольно обратила внимание на то, что обе эти девочки на переменах ведут себя обособленно, загадочно перешептываются, на них появились дорогие вещи, хотя я знаю, что они не из богатых семей. Может быть дедушка прав.
Но за меня мой дедушка может не беспокоится. Я знаю, что рядом с нами есть иной мир – мир насилия, преступлений, разврата. Об этом назойливо твердит телевиденье, печать, театр, диско и прочее. Но меня не очаровывает любовная экзотика. У меня другие идеалы и ценности жизни. Я убеждена, что любовь дана для счастья. Она – сама жизнь, и должна быть чиста ото лжи, корысти, насилия. Для меня пример - мои родители, дедушка Саня и бабушка Валя. Теперь я знаю о великой жертвенной любви моей прабабушки Полины Алексеевной.
Любовь. Да, я знаю, что любовь властвует над людьми - одних делает счастливыми, других жестоко наказывает. Читала брачную статистику. В Европе брак не прочен. В Бельгии, например, каждый второй брак распадается в течение первых трех лет совместной жизни, в Росси – каждый третий. Почему так? Разве не любовь соединила этих людей?
Меня пока это не коснулось. Я равнодушна к нашим мальчикам. Одни нравятся больше, другие меньше, но они меня не волнуют. Правда, я уже создала свой идеал мужчины, которого могла бы любить. Описала его качества, которыми он должен обладать. Получился столбик из двадцати одного пункта. Мама прочитала его и сказала: « Кира, ты идеалистка. Твой идеал прекрасен, но я боюсь, что ты долго будешь искать его в жизни. Реальные люди проще, у каждого есть недостатки. И тебе придется опускать планку твоих требований. Но знай – любимому многое прощается». Может быть мама права, а я надеюсь, что встречу свой идеал.
Пока я размышляла – время не ждало. Часы уже отсчитали два часа ночи. Я еще раз окинула мыслью свою короткую жизнь и удовлетворенно подумала: « Как хорошо и легко жить, когда тебя окружают любящие люди, которых и ты любишь всем своим сердцем».
С этими словами сложила ладони рук вместе, сунула их под правую щеку и заснула крепким счастливым сном.
« Просыпайся, Кирочка, скоро придут подружки» - сквозь сон услышала я ласковый голос бабушки Поли. Открыла глаза – комната была залита солнечным светом, на краешке кровати сидела бабушка Поля и нежно щекотала меня за ухом. Я увидела дорогое мне лицо бабушки Поли, приподнялась, обняла ее вокруг шеи, крепко прижала к себе, и тихо сказала: « Спасибо Вам бабушка Поля!» - « За что спасибо? – « За все - за все, и за то, что Вы у меня есть!» – впервые называя ее на Вы.

Возвращение в Москву
В Москву я возвращалась тем же поездом «Юность». Мое кресло оказалось у окна. Я смотрела на мелькающие за окном просторы, леса, перелески, поля, наши бедные русские деревушки, с потемневшими от времени деревянными домишками, и думала: « Так вот какая ты - наша русская земля, как обильно полита кровью нашего народа, как много вскормила ты известных и неизвестных героев, имена которых навсегда ушли с прошлым».
И мне стало стыдно за то, что я, уже ученица девятого класса, так мало знаю о судьбе своей родины, своего народа, и даже о судьбе моих близких.
Неожиданная мысль, как молния, пронеслась в моем сознании. Я вскочила с места, прошлась по вагону, остановилась у свободного окна, и, глядя на мелькающее за окном придорожье, строго спросила себя: « А смогла бы я поступить так, как поступила моя прабабушка? - подумала и твердо ответила: да, я поступила бы так же!» Ведь и во мне течет частица крови моей прабабушки – простой русской женщины».
С этим чувством я вернулась в Москву.

Москва.06.05.2018. Александр Гус.