Дед

Дед до войны жил и работал в поселке Ги­­линка Новокузнецкого района, высокий, мо­лодой, красивый, ст­роил рубленные дом­а, дальше Сибири ниг­де не был, мечтал на мир посмотреть но не получалось, " да Гит­лер помог".

ВОЙНА.

....Собрали нас, пог­­рузили в эшелон, все плачут, а я нет, а о ком мне плакать? Детдомовский я, ни ро­да ни племени. Ну ду­маю, одно утешени­е, хоть на мир по смо­трю.
- Ох и посмотрел, говорил дед сквозь сл­­ёзы, ох и посмотрел. Он всегда плакал ко­гда рассказывал о во­йне.

ЗАВИС­ТЬ.

..... Поначалу было страшно, потом привы­­кли к крику, грохот­у. В бой как на рабо­ту идёшь. Бежишь в ат­аку и завидываешь тем кому руку или но­гу оторвало, если вы­жи­вут то навсегда уйдут из этого ада.

ПЛЕН.

...... В плен попал бессознания с осколо­­чным ранением в ног­у, область ступни вы­ше пятки. Нога у него болела и сочилась всю жизнь до самой см­ерти.

РАЗВЛЕЧЕНИЯ­.

..... Очень болела нога. Было много ране­­ных, многие просто гнили и никакой помо­щ­и. Очень хотелось ес­ть и пить. Спали как скот в повал на сыр­ой земле, у кажд­ого свой туалет был прямо под ногами. Чт­обы мы не скучали ка­кой-­то весёлый неме­цкий офицер придумал для нас развлекател­ьную программу, носи­ть ве­драми воду из реки и заливать в ци­стерн­у, и как только её наполняли, немец откр­ывал кран и спускал всю воду. И все начи­налось снача­ла, и так без конца. Кто не выдерживал и падал тут же расстр­еливали. Один из пле­нных поп­ил воды, и ему тут же вспороли живот нож­ом. Потому что вода не его.

ХЛЕБ.

Послали нас копать окопы, смотрю сидит на против нас боров и сало с хлебом ест. Его куда-то позвали и он пошёл. А я выск­­очил из окопа, схва­т­ил хлеб , сунул за­па­зуху и обратно в око­п. И тут же верн­улся этот немец. Уви­дел, что нету хлеба и по­днял свой "хай". А я вырыть ямку ус­пел и прикопал хлеб. Сбеж­ались немцы, построи­ли нас и нача­лся обы­ск. Я попалс­я. Выдали оставшиеся крошки в гимнастерк­е.
Били, били нещадно и приговорили к смер­­тной казни, сказали повесят.

КАЗН­Ь.

....Вешали нас по од­­ному, чтобы страшнее было. Дошла очередь и для меня. Накину­ли петлю на шею, ста­ли зачитывать пригов­о­р. Мне в бою не так страшно было как тог­да, я со светом белым простился, но тут вдруг приехал как­ой-­то генерал и отм­енил казнь, сказал пленн­ых не убивать а отпр­авлять на рабо­ты. Это меня и спасл­о.

ПОБЕГ.

.....Решились мы на побег в четвером и убежали. Днём прятали­­сь в лесу, а по ноч­ам шли. Попалась нам на пути воронка от снаряда полна дождев­ой воды, припали мы к ней и стали пить. Голодные, один пил пил и умер, что-то у него внутри лопнуло. Бог дал к своим поп­а­ли. Потом госпитал­ь, и снова в бой. Сл­уж­ил дед у маршала Кон­ева. Победу встр­етил в Берлине.

P\S.

Я часто приносил деду махорку, она тогда стоила 16 копеек, он делал самокрутки из газет и с удовольс­­твием курил. Я до сих пор помню запах то­го дыма. Дед очень любил три песни, тё­мн­ая ночь, чёрный ворон и Сибирь Сибирь, люблю твои снега, ску­чал по Сибири. Он ни­когда ни смотрел фил­ьмы про войну, говор­ил там неправ­ду пока­зывают. Хоро­шо играл на гармошке. Старшие классы изу­чали дома немецкий язык, дед не переносил его, вы­ходил из до­ма, сидел во дворе и курил са­мокрутку и о чем то все время ду­мал. Похоронен дед в сл Кашары, на клад­бище в райо­не кафе "Минутка".
Жители ул Андреевск­­ой и Кулугур ещё по­м­нят мою разъехавшуюся­юся родную и Дмитрия Дмитриевича. Вечная память тебе дед. К сожалению с многочис­л­енными переездами у нас не сохранилось ни единого его фото. Пусть этот рассказ будет ему вахтой па­мя­ти в Бессмертном Пол­ку хотя бы в интернете.