Идут они. Они идут. Еле передвигая ноги,
Превозмогая усталость, торопятся, бегут,
Опаздывают на автобус, завтракают по дороге,
Преодолевая самих себя, словно вражеский редут.
Невыспавшиеся, с хорошим настроением,
И те, кто выспался, кто вообще не спал,
Унылые, убитые, те, кто гордится своим умением
Быть бодрячком, даже если всю ночь читал.
Или если всю ночь играл,
Или если всю ночь бухал,
Или если всю ночь гулял,
Или хочешь – поставь любую глагольную рифму,
Всё, что сюда подойдёт,
Всё, чем люди по ночам занимаются, опираясь на личную парадигму,
Пока время идёт.
Идут они с красными глазами,
Едут обиженные злые в электричке,
Стоят обиженные злые в пробках по всей Москве кругами,
Или в метро покупают билет по безналу или за наличку.
Едут они. Кто два часа едет, а кто – половину от этого времени,
А кто – половину от половины,
А кто-то вообще не едет, но тем не менее,
Выходит из дома, чтобы пройти полкилометра, брызгами испачкав штанины.
Идут они по мокрому асфальту,
Пробираются по грязью покрытой тропинке,
Поскальзываются на льду (ещё три четверти и было б сальто),
Идут по траве или снегу, чтобы не испачкать ботинки,
Или туфли, или сапоги, или кеды, или кроссовки,
Боже мой, да мало ли башмаков!
Идут расфуфыренные красотки,
Сверкая утончённой графичностью колготочных швов.
Идут некрасивые, или неуспевшие привести себя в порядок,
Идут друг за другом, группами, порознь,
Кто-то мучается из-за натёртых пяток,
Старики идут и молодая поросль.
Идут они. Проходят мимо закрытых заводов и долгостроев,
Мимо церквей и цирков, мимо ристалищ, капищ,
Мимо хитрого Ленина, глумящегося над нынешним строем,
Который злорадствует тебе в лицо : «Верной дорогой идёшь, товарищ».
Идут. Вдоль одинаковых бетонных заборов,
Не замечают стеклянной дери, заходят, бьются лицом, разбивая нос,
Идут мимо клубов, цветочных клумб и чёрных входов,
Идут. Впереди — Иисус Христос.
Идут уткнувшись в землю, на все пуговицы застегнув рубашку,
Идут под собою не чуя страны,
Топают легко, кто-то даже улыбается, кто-то нараспашку,
Без шапки — пока мама не видит, можно позволить себе понты.
Идут. Кто-то в костюмчике, с часами, кошельком [перечёркнуто] портмоне в руке,
Идёт уверенно от своего автомобиля,
Кто-то взял бесплатную газету, кто-то спит, кто-то держит невыкинутый чек в кулаке,
Кто-то читает «Рассказы о войне» Льва Кассиля,
Или стихи Ананасовой, или сонеты Шекспира, или хрестоматию по литературе за девятый класс,
Или «Морфий» Булгакова, или «Атлант расправил плечи» Ренд,
Или книги по бизнесу, или что-нибудь марксистское о роли народных масс,
Или смотрят видео, или сериалы, или листают вереницы новостных лент.
Идут. Переписываются в пути в каком-нибудь мэссенджере,
Кто пользуется успехом у женщин, кто бросил жену, а кто возжелал жену ближнего,
Кто только и думает, что о своей жене,
А кто в разговоре с женой боится сболтнуть лишнего.
Едут они. Поглядывают друг на друга, боясь встретиться взглядом.
Потом никогда не встретятся.
А может, встретятся, заведут семью, нарожают детей, будут похоронены рядом,
Едут, не стесняясь целоваться, поднимают тележки по лестнице,
Брошенные, боящиеся признаться себе в нетрадиционности своей ориентации,
Те, кто любит выкидывать вещи, кто любит и ценит красоту вещей,
Решительные, кто даёт бой прострации,
И те, кто в ней.
Они идут. С мокрыми подмышками
(Надо было одеваться легче),
Боятся облучиться, проходя рядом с телефонными вышками,
Идут, многовато взвалив на плечи.
Идут они безответственные, здоровые, кто с грыжей,
Кто простужен, кто завтра умрёт, но ещё не знает об этом,
Кто любуется видом девушки совершенно бесстыжей,
Кто, слушая одну и ту же песню уже по десятому разу, наслаждается именно этим, третьим куплетом.
С сумками идут, с рюкзаками, с кейсами,
У кого свободные руки, у кого нет одной руки после работы на пилораме,
Переговариваются шёпотом: «Эй, соври,
Не надо говорить об этом маме».
Идут. Радуются свежему воздуху, глотают пыль вдоль ТТК,
Сбитые с мысли промчавшейся мимо сиреной,
Идут, пустив свою жизнь под откос с молотка,
Дружно шагают левой, левой, левой.
Незаметные люди, которые на самом деле многое значат,
Кто ни в чём никогда себе не отказывал, и кто голодал в девяностые,
Лоботрясы и кто батрачит,
Кто в одной лодке вместе с другими гребут, и кто вообще не дружит с вёслами.
Едут они. Мечтают о стакане пива или кружке кофе,
Есть такие, кто мечтает о чашке чая,
Хотят новый айфон, новую книгу, новую должность по работе,
О чём там люди ещё мечтают, в душе не чаю.
Идут. Расталкивают других локтями,
Проклинают себя, эту жизнь, тех, кто тупит, выходя из вагона,
Втискиваются на сиденье между двумя бугаями,
Задыхаются от чьей-то чрезмерной любви к одеколону.
Едут они. Сытые по горло
Серым и посредственным «сегодня», но оно перманентно.
Молчат. Хотя кого-то уже припёрло.
Но нет. Затягиваются. Отрывают прилипшую к губам сигарету.
Идут они. Обращаются к Богу,
Боятся Бога, ненавидят Бога, не верят в Бога, сомневаются в его существовании,
Едут. Тихие, кто-то прямо в транспорте устроил склоку,
Кто-то попросил уступить место и уже пожалел о сделанном замечании.
Едут они. Проезжая свою остановку,
Едут с окраин, из центра, из-под пригорка, из-под подвыподверта.
Едут с Каширки на Каховку,
Едут пожить к друзьям, что смеются: «Твоя тебя выперла, да?»
Они идут. Электромеханики, фельдшеры, инженеры,
Студенты, проститутки, подрядчики,
Работники дневной и ночной смены,
Грузчики, таскающие мешки с углём и с фруктами ящики.
Идут они. Художники-постановщики,
Звукорежиссёры, волонтёры, агенты,
Осветители, водители, блогеры-обзорщики,
Работники завода по производству клейкой ленты,
Машинисты поездов дальнего следования,
Капитаны дальнего плавания,
Представители силовых структур, работники общепита, помощники следователей,
Сотрудники зоопарка, космонавты, и так далее.
Они идут. Кто-то скажет: «Nomen illis legio», —
Но это сравнение неуместно, оно неприменимо к народу.
Да и военная метафора здесь неверна по определению:
Если бы в бой шли, а так — на работу.
Расцветает заря, подгорает закат,
А идущих людей — пруди чёртов пруд,
И всю эту историю можно кончить было б за так,
Но они идут.
Идут они. И будут они идти,
Пока не закончится воздух, пока не закончится небо, пока не разрезали нити,
И знаешь, многим до слёз тяжело на этом паршивом пути,
Но мотор между рёбер стучит: «Идите, идите».
И они идут. Как будто воззвал Гавриил.
Да только вот не было слышно звуков трубы.
И каждый из них — мир.
И каждый из них — мы.
(2017, Москва)