Увядают в вазах мертвые бутоны.
Я запиваю тебя беспощадно литрами.
Ты даже разговаривая моветоном,
Остаешься самой воспитанной.
(Раздражение)
Мы не поженимся, сбегая из города,
Здесь не голливуд, тут снимают без повода,
Все твои ошибки и дам за баром.
Не стесняйся, такой я все отдам за даром.
Ты моя кара. Я ****ский каратель.
Сколько ненужных хотели отдать мне,
Но я не брал. Только самые чистые,
Чтобы они не смогли меня высмеять.
(listen me)
(help me)
Я плююсь желчью.
Все, что изнутри уже давит снаружи,
Я слаб и я в ужасе, дюжину кукол
Менял на тебя, отвозил тебя в бруклин.
Ты вся как кристалл и я слепну от блеска,
Я правда хотел быть с тобою честным.
Но моя честь давно находится под арестом.
И потому я врал как бездарь,
Оставлял в подъезде
Все то, что испытывал в твоей квартире.
Исписывая душную темную лирику,
Пока ты закидывалась ею в сортире.
Ведь твой собственный мир не фабрика желаний,
Тебя там постоянно гнобят и банят.
И я хотел бы освободить твой меч и камень,
Но рыцарям давно не до испытаний.
(Что с нами?)
Или нас никогда и не было?
Дай уже святой воды и хлеба мне,
Пока он еще не совсем разгневался
На то, как обращаюсь с его королевою.
(Похоть и гнев.)
Это все во мне. Я низменный змей на твоей высоте,
Помоги мне драконом к тебе взлететь,
В щепки разнести вековую башню,
Вместо нее обзавестись шалашем.
Купить двух нестареющих черепашек,
Но ты как в страшном сне ведешь меня на шабаш.
(Или казнь?)
Да я по-прежнему грязный.
Как и все твои вазы.
Но я жив, а чахлые твои бутоны,
Вместе с губ твоих слетающим моветоном,
Ядовитой любовью положи мне в пасть.
(Упустил.)
Ты оставляешь меня на краю этой пропасти,
Мол, прелестный, теперь здесь твоя постель.
Меня отец учил точно метить шельм,
Попадая в цель. Но я пьян и простужен.
Плюс ко всему - безоружен.
Ты выбираешь кто твой новый суженный.
(В голове только твое ****ное черное кружево.)
Я не сука. Просто я рассудителен,
Я тщательно планировал как мне любить тебя.
Да, ты молишься дьяволу в своей обители,
Но мне изначально сказали, что ты на любителя.
(Ты моя гибель.)
Снимай с себя все.
(А вот это я уже совсем не учел.)
Ты пронзаешь меня своим острым мечом,
Но нутро мое все еще по тебе течет.
(Ты богемна.)
Но бога в тебе было всего секунд тридцать,
Он зашел на чай, показал свои бицепсы,
Разлился по тебе золотым дождем,
Взял твой номер, мол, позвоню потом.
И в тот вечер все святые в тебе повеселись,
Открывая замки дуракам и бесам.
А что до меня? Я и сам одинокий.
Я самый ненужный, самый убогий.
И все же ты ненормальная,
Либо твой дом аномален,
Даже если бы не в черни в вазе лежали,
Я когда принес цветы
Они уже на пороге
Завяли.