Мы все погибнем в танце жизни,
Мы все покинем эти дни.
Сгорим – вольфрама пепелище –
Вот всё, запомнят что они.
Посмотрим ли, сияя небом,
А кто-то солнцем, кто-то ветром
На то, как будут жить другие?
Скажи мне, сможем стать мы ими?
Скажи, где жизни те, иные?
Чтоб я поверил: смерти нет.
Но невпопад любой ответ!
Мы унесёмся птичьим зовом
Под лаской ветра, света, звёзд,
Дерзнём там встретиться мы с богом,
Что бродит по пустым дорогам:
Всё – чтоб не видеть наших слёз.
Всерьёз всё это – не всерьёз?
Каков ответ – таков вопрос.
Но как мне жить, я говорю:
Чтобы стоять бок о бок с богом
На той дороге ль я стою,
Чтоб к аду не была предлогом,
Чтоб ангелам внимать в раю?
Стоять на крае том, пологом,
Где я сказал: тебя люблю.
О, сколько грешных поколений!
О, сколько праведных людей!
И грустно, если у созвездий
Для смерти нашей планов нет,
Посмертно кончиться сознанье,
И негой страшной вечность млеет.
Мы задыхаемся, мы чахнем,
Ведь в нашу жизнь никто не верит.
И лишь украдкой, молча ахнем,
Когда фонарь нам смерть засветит.
Увидишь это на покойном,
В его глазах: и глух и нем,
Но всё же смелый, непритворный,
А воцарился злой ответ.
Всем тем, кто вопрошал, стенал
Иль пред иконой ниц упал,
Всем скудный шлёт привет.