я рисую тюльпаны, никак они не даются, разбивала суждения, стёкла, блюдца, всё равно не могу по будильнику не проснуться, хоть прикидываюсь больной...
и накрыло волной, и случайные лица смеются, и все фильмы смешны, ты не можешь теперь вернуться
на прямую, где тонкой кривой гнутся, серой линией камни, ветер запутал волосы...
я рисую тот мир, где мы вечные, пьяные, смелые, голые,
на пути, где стекляшки битые, колет, колет же, где купили машины, травясь голодом, и уже направления путаем, и билеты, не сдаём...
где мы склеенные - разбитые, ото дня и ко дню битые, козырями, и остаётся прорыдать бабкой у корыта,
где дверной отражается в зеркале на гардеробе проём...
где открытые окна на шумный глядят проспект, обессилило небо - роняет снег,
я твой самый бездарный солдат, мой век, отмеряется пачками сигарет, и конвертами, что вмещают дожди и брег, Невский, Ленинский, больно же, нас всех, обессилило небо - роняет лёд, укрывает он нас пластами...
ты прости, не прощай, но маши мне с своей крыши, с колокольни звони, если вспомнишь, чем мы дышим, не надышишься, и ничего не услышишь, уведёт...
почему я пишу тебе письма, видишь ли, я не знаю, меня услышишь ли, но я твой солдат, привилегии, этой сломанной не понять...
как сейчас облака поведут себя у тебя за окном? может это шумят города, но созвучны - морю, я считаю километраж до позиции дом, и давно уже, очень давно не спорю...
если это письмо, то - отчётное, как не спится, как хожу вдоль проспекта, забыв паспорт, как могу повторять, что условны теперь границы, как тюльпаны не получаются...
как мне снится моё небо - и всё прощается, всем прощается, даже самое страшное, я рисую тюльпаны, тюльпаны не получаются, я пишу тебе,
так, ни о чём важном.