звон колоколен как крик вороний, страх их заставит отдать корону, ты, моё солнце, сидишь у трона,
смотришь на них светло.
я бы тебя уберег от вьюги, знать бы мне только дорогу к югу, только вот мы вплетены друг в друга, сшиты стальной иглой, я бы хотел оградить, но впрочем — самообман, как всегда, порочен: тени зимой лишь длиннее к ночи, наши слились в одну;
как мне тебя не любить, не нежить, радость моя и моя надежда, сердце болит мне сильней, но реже, знает свою вину, что мне сказать тебе, милый рыцарь, сил не хватило мне, чтоб проститься, ты замираешь в руке синицей, все журавли мертвы, я уничтожил их сам — отныне ты мне единственная святыня, шелест воды в золотой пустыне, хрупкость степной травы.
правда на вкус мне — полынью, перцем, только тобой я могу согреться, наше минорное интермеццо бьется в своих цепях;
если чтоб сжечь все, что стало ложью, стребуют плату отдать под нож мне — то, что мне в мире всего дороже,
я бы отдал тебя.