Из неопубликованной рукописи Михайла Михайловича Потапова о Древнем Египте:
Солнце - око Амона - пылает на Западе.
И город Амона, по берегам Нила простёршийся, маняще сквозит в этой мгле золотой, как в прозрачной одежде.
И призрачными кажутся далёкие гребни восточных гор. Глубокие тени бороздят Ливийский хребет, защищающий Фивы от песков Великой пустыни Запада. Раскалённые за день утёсы огненными языками лижут лазурное чрево Нуит...
Безоблачное небо опрокинулось над землей опаловой чашей. До горизонта простёршийся город лежал внизу как огромное блюдо из пёстрого камня со светящимися прожилками каналов, разграничивающих его кварталы. Серебрянная дуга Нила сияла тускло на Западе. Но вот восточный край опаловой чаши вспыхнул огнём и растаял. Гор светоносный начал своё победное шествие, и край лучистой ладьи его запылал над горами Востока...
...Фараон вышел из паланкина. Лучи солнца, преломляясь в радужных огнях драгоценной одежды, окружали его сверкающим ореолом, и перед ослеплёнными взорами толпы стоял уже не человек, а озарённый небесным сиянием земной бог, сын Солнца. Смолкло пение серебряных труб, и в тот же миг растворились Врата ОПЕТА. Под величавое пение священного хора навстречу фараону вышли жрецы со святой ладьей Усерхет и стоящим на ней ковчегом, в котором покоится златоликий образ Амона, владыки небес...
... лик Сына Солнца, лик утончённый и вдохновенный, неправильный и всё же прекрасный. Под орлиными крыльями взлетающих к вискам бровей теплятся готовые мгновенно вспыхнуть глаза. Глубокие, как океан, они точно прислушиваются к тихому голосу сердца. Крупный полный рот с горькой складкой по углам и нежно круглящейся верхней губой придаёт лицу фараона что-то детски трогательное, в то время как длинный подбородок дышит упорной, стремительной волей...
Широкая полоса из разноцветного бисера окаймляет подол облачения, и бахрома спускающихся с неё бисерных шнурков с аметистовыми и изумрудными подвесками касается золотых сандалий. Двойной венец, Пшент, из серебра и красного золота венчает голову властелина Двух Стран. Две богини Севера и Юга, змея Уаджит и коршун Нехебт охраняют чело фараона. В руках его, крестообразно сложенных на груди - скипетр и бич из золота, на смуглой груди его - сверкающее всеми цветами радуги ожерелье...
В оцепенении выслушали они заключительные слова фараона:
- Вы доверились жрецам Амона, и вы видете, к чему это вас привело. Я простил вас, но я не могу больше жить с вами. Больше вы меня никогда не увидите. Я воздвигну новый город во имя отца моего Атона на месте, которое он сам мне укажет. Это будет город Солнца и Правды, он будет столицей Египта...
Взоры всех были устремлены на Мериптаха. Казалось, он забыл о присутствующих, погрузясь в глубокое размышление. Суровые складки морщили его лоь. Тонкие губы так плотно сжались, что рот превратился в одну твердую, прямую линию. Глаза сузились и как бы впились в какую-то невидимую точку, в которой сосредоточены были судбы Египта.
- Что видит твоё святейшество во мгле грядущего? - с благоговейным страхом спросил Амонемопет...
Не помня себя, вырвала Тейя из волос своих пышный стебель лазурного лотоса и вниз метнула его к стопам фараона. Ветер ли был виноват или иная причина, но цветок упал на грудь фараона, запутавшись стеблем своим в завитках Уаджит, венчающей шлем Сына Солнца. Тейя замерла в ужасе, закрыла лицо руками дрожащими...
Длинные и тонкие пальцы Мериптаха с тихим шелестом погрузились в груду драгоценностей и вскоре на ладони его появились четыре талисмана: талисман удачи Нофр - малая мандолинка из сердолика; амулет Те-Уаст, змеиная голова - от вражеских сил защита; Тат, изумрудная колонка с тройной капителью - радостный знак устойчивости, здоровья и силы; и громадный аметист с вырезанным на нём именем царя богов - Амона.
- Вот моё оружие, - обратился он к Нофрехотепу...
... Помолчав, Мериптах добавил:
- Правда, враг наш во сто крат сильнее Хатшепсут. В этом тщедушном теле живёт могучий, бесстрашный дух. В нём ничего нет от его отца. Весь он в мать. Нет у него её выдержки, её осторожности. И это его погубит. Вот на это слабое место и должны мы направить всё наше внимание. Не сдерживать его безумных порывов, а разжигать их, доводить его до исступления - вот в чём теперь наша задача!
Фараон с внезапно прояснившимся взором простонал, глядя на сына:
- Сын мой! Дитя моё! Берегись Мериптаха... - И, захрипев, откинулся на изголовье. Подлокотник из слоновой кости отскочил и покатился по полу. Драгоценный камень выпал из глаза змеи на чепце, мелькнул огненной искрой. Царица бросилась на колени перед ложем фараона. С ужасом смотрела она, как он раз-другой метнулся, судорожно ловя воздух. Из горла его хлынула кровь...
Освещенное снизу лампадой лицо фараона было красиво и страшно. От усеянного драгоценными камнями облачения его исходили, скрещиваясь, многоцветные молнии. Исчез нежный мечтательный царевич, ещё сегодня робевший перед Мериптахом, и теперь перед Эйэ стоял оскорбленный владыка, достойный сын Небмаатра и Тейи...
...Мериптаху нравились такие зрелища. Он наслаждался отчаянными воплями несчастных жертв, и в глазах его загорался тот же огонь, что и в глазах крокодила, хватавшего жертву острозубой пастью. Хруст костей вызывал у Мериптаха такую усмешку, что рабы тряслись от ужаса. Когда же дворецкий возглашал мрачным голосом:
- Так погибнут все ослушники своего господина! - Мериптах медленно обводил рабов взглядом, от которого те цепенели...
Ладья солнцеликого Ра, скользнув над вершинами Ману, растаяла в радужных волнах заката. Город Амона одела вечерняя тень. Но отблеск зари ещё млел на золоченых верхах обелисков Опета, на высоких дворцовых пилонах. На плоской их кровле средь реющих флагов темнел силуэт фараона. Свежий ветер волнисто играл алыми лентами царского шлема и развевал парусом длинное, сверкающее как западное небо одеяние.
Фараон был один, Сын Солнца в объятиях Неба...
Всплывая над аметистовой грядой восточных гор, утроликий бог стрелами своих лучей освобождал от оков ночи красоту великого города. И первыми зарделись далёкие скалы на западном берегу. Огненными львицами разлеглись они в лучах утроликого, жмурясь тенями ущелий. Потом вспыхнули золочёные обелиски заупокойных храмов, начиная от ступенчатого храма царицы Хатшепсут, и дальше на юг, до великолепного святилища Небмаатра...
Светоносный Ра в вечернем облике Тумавступил в царство Аменти. Осиротелую землю пленила ночь. В просветах между колоннами зажглись осторожные звёздные очи. А внизу, на востоке и западе, севере и юге заблестели огни столицы. Сколько трогательной прелести в мерцании этих бесчисленных огоньков, перекликающихся со звёздами небесными...
Прозрачная тень отступала к священному Нилу, снимая прохладный покров свой с кварталов Хефтихернебф, - с загородным дворцом фараона и особняками вельмож в пышных рамках садов, с мазанками рабочих и ремесленников, изготовлявших саркофаги и всю погребальную обстановку, необходимую для блаженства богатых покойников, чьи вечные жилища - в подножии западных гор. Лучи животворные коснулись прохладносеребрянных волн обмелевшей накануне разлива реки, и они заструились расплавленным золотом...
Голос старой царицы дрожал, прерывался. В очах заблестели слёзы, когда она произнесла надломленным полушепотом:
- Да, дело сделано... Жизнь окончена...
И вдруг будто луч света вспыхнул в потухших очах. Она крепко прижала к себе царевну и маленького царевича и воскликнула неожиданно помолодевшим голосом:
- Новое Солнце восходит над Египтом!
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПОЛИГРАФИЧЕСКОМУ ИЗДАНИЮ
Имя Потапова М.М. в Соликамске известно всем. Его "Эхнатониана" стала подлинной жемчужиной историко-культурного наследия города и по своему значению может смело соперничать с Троицким собором или алтарем Богоявленской церкви.
Михаил Михаилович щедро одарил всех, кто имел возможность соприкоснуться с его творчеством. А мы в повседневной суете так и не удосужились понять, что не может быть лучшего выражения нашей благодарности Мастеру, чем публикация пусть небольшого, но с любовью сделанного альбома, последнюю страницу которого ты, читатель, только что перелистнул. Поэтому мы немедленно откликнулись на просьбу краеведческого музея и Института истории материальной культуры о финансировании издания и убеждены, что это наилучшее и гарантированное вложение средств в развитие культуры города, в то, чем будут жить наши дети и внуки.
Творчество Потапова, замечательного Мастера, истинного русского интеллигента продолжается около восьмидесяти лет. Когда-то в Древнем Египте имя фараона запрещалось произносить без обязательной фразы - "да живёт Он вечно". Создатель уникальной галереи образов, пришедших к нам из глубины веков, заслуживает того же.
Татьяна Федина
***************************
Михаил Михайлович Потапов (10 (23)июня 1904, Варшава — 12 августа 2007, Соликамск — художник-иконописец, живописец, египтолог, писатель, почётный академик Российской Пушкинской академии, член творческого союза художников России и Международной федерации художников, почётный гражданин г. Соликамска.
Вверху работа Потапова М.М. "Нефертити", много его чудных произведений живописи, посвящённых Египту можно увидеть тут
https://vk.com/album-16762517_107437490
Хорошее описание символов Египта
http://the-symbol.ru/simvoli_drevnego_egipta.htm
http://www.stihi.ru/2016/10/15/1981 из раннее опубликованного: Посвящаю моим Египетским Друзьям. Изида.
Георгий Радуга.
Друзья не молчите, говорите своё слово, будьте живыми!