В краях, где ласкает море рыцарей вечный сон,
Лежит на краю обрыва последний живой дракон.
Гнезда вьют белые чайки, вереск растет на нём,
Только неугасимым пылают глаза огнём.
А позади дракона в руинах лежит дворец.
Там, говорят, закопан волшебный златой ларец.
Им обладать мечтает и старый, и молодой,
Но за одну попытку прощаются с головой.
Нынче никто не помнит, как был тот дворец велик,
Его освещал собою юной принцессы лик.
Лежало на ней проклятье, сильное как любовь.
Только она могла бы разрушить металл оков.
Сотни мужчин пытались спасти из дворца её
И в сердце вонзить драконье лезвия остриё.
Никто и не мог подумать - другом дракон ей был
И больше всего на свете девушку он любил.
Играла она с драконом, гладила мокрый нос
И жить во дворец пускала, если крепчал мороз.
Однажды узрел принцессу нищий рыбацкий сын,
Понял, что не забудет её до своих седин.
Рыбак подошел к дракону, не вынимая меч,
И, поклонившись низко, завёл он такую речь:
"Нет у меня сокровищ, и трудностей жизнь полна,
Мечтаю я встретить старость здесь, у её окна!"
Замер дракон пред нищим; почтенно склонив главу,
И указал заросшую тёмной травой тропу.
Спало тогда проклятье, и вышла принцесса в сад,
В час, когда над волнами багровый горел закат.
Прижалась она к дракону нежной своей щекой,
И охватило души щемящей глухой тоской.
Верное вынул сердце дракон из своей груди,
Поможет оно не сбиться и не сойти с пути.
В знак своей дружбы вечной она отдала своё,
Закрыла в ларце волшебном, в землю зарыв его.
Нынче драконье сердце её освещает путь.
Может, она вернется к руинам когда-нибудь?
Снова погладит шею дракона худой рукой,
Прижмется к огромной морде теплой своей щекой.
Он ждет её на рассвете и на закате ждет.
Знает, что непременно принцесса назад придёт.
Никто из живых не ведал, что же лежит в ларце.
Но тайну сию поведал я, милый друг, тебе.