Общины Сергия Радонежского
3 мая считается днем рождения Сергия Радонежского.
«Весь путь наш проходил и проходит под щитом Преподобного Сергия, на трудностях мы закаляем дух свой. Много раз на пределе грозной опасности мы бывали чудесно охранены. Великое Доверие к Руке Водящей живет в душе нашей. Мы знаем, что сейчас «крут подъем, но поручни уготованы». Нужно лишь искать их в полном доверии». Так писала Елена Ивановна Рерих в одном из писем от 02. 04. 35г.
Огромная любовь и подвижнический труд связывали Елену Ивановну с Великим Учителем. И почтение ко всем обликам, в которых Он воплощался, пронизывает всю жизнь Елены Ивановны, Николая Константиновича Рерих и их детей.
Одним из таких обликов был Облик Сергия Радонежского. И Елена Ивановна в своей повести – исследовании «Знамя Преподобного Сергия Радонежского» обратилась к жизнеописанию знаменитого духовного деятеля и «собирателя Земли Русской» 14 века.
Как близок ей этот облик. Какая любовь звучит в каждом слове этой книги.
Елена Ивановна убеждена, что образ Сергия никогда не умрет в душе русского человека, так как он, подобно магниту, влечет русское сердце.
И мы, прикасаясь к этим страницам, начинаем восхищаться этим великим Обликом, так много сделавшем для Земли Русской.
В своем труде Елена Ивановна опирается на древние источники, главным образом на сообщения Епифания, ученика и первого жизнеописателя Преподобного Сергия Радонежского и на очерки её современников, например, на очерк Бориса Зайцева.
Сергий Радонежский родился в 1314 году, покинул земной план 25. 09. 1392 года. Родители его были боярского рода и звали их Кирилл и Марья.
Известно, что Варфоломею (так звали Сергия до пострига) трудно давалась грамота, пока не встретил он странники – схимника и не поведал ему свое горе. Старец за него помолился, а родителям сказал, что «сыну надлежит сделаться обителью Пресвятой Троицы, дабы многих привести вслед к уразумению Божественных заповедей. С тех пор учеба у него наладилась, всё время у него было предчувствие предстоящего подвига. Он всей душой пристрастился к богослужению и изучению священных книг. Но юный Варфоломей был послушным сыном и не покинул своих родителей до самой их смерти.
Только после их ухода с земного плана он вместе с братом Стефаном отправился в отшельничество, в лес, где и был пострижен в монахи живущим по соседству игуменом – старцем Митрофаном. Жизнь в лесу была очень тяжелая и брат Стефан не выдержал и покинул Сергия.
«Не избежал он и страхования», - рассказывает Елена Ивановна Рерих о Сергии в книге «Знамя преподобного Сергия Радонежского». А жизнеописатель Сергия – Епифаний говорит, что перед ним возникали образы зверей и мерзких гадов. Однажды ночью, по рассказу Преподобного, когда он «пел утреню», через стену вошел сам сатана, а с ним целый полк бесов. Они гнали его, а он молился. В другой раз келья заполнилась змеями. Он слышал крики: «Уходи прочь».
Это было огромное испытание.
Так прожил он некоторое время. Внешних событий никаких. Но зато духовный рост и накопления, как закалка меча, как подготовка к новой, хотя тоже святой жизни главы монастыря и дальше – святого, к голосу которого будет прислушиваться Русь.
Но сколь ни одинок был Преподобный, вести о его подвижнической жизни стали разноситься по всей Земле Русской, и стал к нему стекаться народ, тоже желая подражать ему. Дух Сергия пробуждал дух народа.
Всех встречал Сергий, видел побуждения каждого, и кто шел искать подвига – не отказывал тому, но предупреждал о нуждах, печалях и скорбях, ибо так подобает идти в Царствие Божие. Но предупреждал он и о духовной радости, которая снизойдет на претерпевших.
Жили тихо и сурово. Сергий подавал во всем пример. Сам рубил кельи, таскал брёвна, носил воду в гору, молол ручными жерновами, пек хлеб, варил пищу, кроил и шил одежду, обувь, был, по словам Епифания «как купленный раб».
Был первым и на службе. Елена Ивановна Рерих приводит рассказ Епифания, как Преподобный обходил кельи братии, наблюдал, не заняты ли они праздно. И если находил монахов в молитве или в чтении книг, то очень радовался. А если видел праздными, то стучал палкой в оконце, а утром вызывал и увещевал. При этом, как пишет Елена Ивановна, чтобы никого не обидеть, говорил притчами.
Так из одинокого пустынника, молитвенника, созерцателя, вырастал и деятель. Игуменом он еще не был, священства не имел. Но он уже настоятель маленькой общины.
Это был новый иноческий путь, но Преподобный Сергий не изменил типу русского монашества, как он сложился в Киеве еще в 11 веке. Но в его облике проступает утонченность, кротость, духовная ясность, величайшая простота, нестяжательство, любовь, милосердие, сострадание, труд на Общее Благо. Эти качества были основными чертами его духовного облика. «Нигде не видим мы, - говорит Елена Ивановна, - поощрения суровой аскезы, ношения вериг или истязания плоти, но лишь непрестанный радостный труд, как духовный, так и физический».
Монастырь рос, должен был оформляться. Братия ждала, чтобы Сергий стал игуменом. А он отказывался.
«Желание игуменства есть начало и корень властолюбия», - говорил он. Но монахи настаивали, пришлось уступить.
В монастыре был еще тип «особножительства», - каждый существует собственными силами. Даже была личная собственность. Сергий наблюдал за духовной жизнью братии, был исповедальником.
Вообще, как игумен, он, видимо, не внушал страха, а вызывал чувство поклонения, внутреннего уважения, и этим воздействовал на окружающих.
В первые годы существования обители ощущалась сильная скудость и нехватки.
Епифаний приводит случай, когда Преподобный три дня оставался без пищи, а на рассвете четвертого пришел к одному из учеников (Даниле), у которого, как он знал, был запас хлеба, и подрядился за гнилой хлеб срубить ему сени к келье.
Это показывает, что в обители было правило – не просить подаяние. И примером в этом был сам Преподобный.
Однажды братия даже зароптала от острой нужды. Но Преподобный увещевал их, говоря: «Благодать Божия не без искушений бывает; по скорби же радости ожидаем. Сказано: вечером возводится плач, а заутро радость». И тут же послышался стук в ворота – приехали возы с хлебом.
Постепенно вокруг обители стали селиться крестьяне.
Простота, великая сердечность Преподобного, отзывчивость на всякое горе и ничем не сломимая вера в заступничество Сил Превышних, ясная радостная бодрость привлекали к нему всех и каждого. Не было отказа в его любвеобильном сердце, все было открыто каждому. Каянный язык отказа и отрицания не существовал в его обиходе. «Дерзайте»,- было его излюбленным речением. Для самого скудного и убогого находилось у него слово ободрения и поощрения. Лишь лицемеры и предатели не находили к нему доступа.
Можно утверждать, что Сергий нашел путь к сердцам не чудесами, о которых запрещал говорить, но своим личным примером великого сотрудничества, как в большом, так и в малом. Его слово было словом сердца. Сила его убеждений заключалась в незримой, но ощутимой благодати, которая излучалась из его облика, умиротворяюще и ободряюще влиявшего на всех приходивших к нему. Не произносил он длинных речей, говорил кратко и убедительно. Нигде нет указаний на гнев, даже на возмущение, он умел быть твёрдым и требовательным, но без насилия. Он никогда не жалел себя. Преподобный безошибочно разбирался в способностях и душевном складе учеников и поручал каждому задачу по силам его.
Каждодневность не притупляла его чувствований, сердце его отзывалось на все вопросы жизни. Его учение не отрывало от жизни и считало труд, как основу жизни.
Монастырская община не нуждалась теперь как прежде. А Сергий был всё так же прост, беден, нищ и равнодушен к благам. Таким он оставался до самой смерти.
Елена Ивановна Рерих приводит пример, как один крестьянин приехал в обитель поговорить с игуменом. Ему указали на нищего старца в огороде, копавшего заступом землю. Крестьянин не поверил. Но велико же было его удивление, когда он увидел, как приехавший князь почтительно разговаривает с этим чернецом. Но Сергий одобрил его.
В начале монастырь на Маковице был особножительный. Но с ростом общины братии это становилось неудобным. Возникала разность в положении монахов, зависть. Преподобный же хотел более строгого порядка, приближающегося к первохристианской общине.
Житие Епифания упоминает о видении Преподобного – первым по времени – связанном именно с жизнью обители.
Однажды вечером в келье на молитве он услышал голос: «Сергий!» Дивный свет лился с неба, и в нем Сергий видит множество прекрасных, неизвестных ему ранее птиц. Тот же голос говорит: «Сергий, ты молишься о своих духовных детях: Господь принял твою молитву. Так умножится стадо учеников твоих, и после тебя они не оскудеют».
Это видение, быть может, еще больше укрепило Сергия в необходимости введения общинножительства.
На первых порах пустынножители не руководствовались никакими правилами и уставами, но имели лишь живой пример истинного подвижничества в лице его основателя. Но по мере роста Общины Преподобный должен был ввести устав общиножительства. Он сам назначал на работы, сам строго следил за исполнением правил общинного жительства как со стороны старящих, так и со стороны младших иноков. От старших он требовал быть милостивыми и не гневливыми, младшим же братьям заповедовал исполнять в точности предписания правил. Иерархическое начало в полной мере проводилось в его обители, но нигде не указывалось на насилие над индивидуальностью учеников.
Конечно, эта община далеко отстояла от общины Будды. Но это был большой шаг вперед в развитии духовной культуры и дисциплины на хаотически разрозненной, устрашающейся набегов татар, недисциплинированной Руси 14 века.
Но не все были довольны Сергием в монастыре. Некоторых это связывало и стесняло. Кое- кто даже ушел. Низшая природа людей давала себя знать. Это касалось и старшего брата Сергия – Стефана.
Стефан в духовном плане был намного ниже Сергия и завидовал брату. Однажды во время службы он высказал это одному иноку. Он считал себя достойным быть игуменом. Это слышал Преподобный. Дослужив службу, Преподобный не вернулся в келью, а никому не сказав ни слова, вышел из монастыря. И тут может возникнуть вопрос. Он оставил обитель, где провел столько святых лет, из- за резких слов собственного брата?
С обыденной точки зрения он совершил загадочный шаг. Игумен, настоятель, «водитель душ – как будто отступил. Оставил пост. Оставил водительство. Конечно, он мог бы смирить недовольных. Но насилие не было свойственно ему.
Но как мы можем знать его чувства? Мы можем лишь предполагать, что сказал ему его внутренний голос. Ясная, святая вера, «что так будет лучше». Может быть вопреки малому разуму, но – лучше. Чище. Если зажглись страсти, кто – то мне завидует, считает, что ему надо занять мое место, то пусть уж я уйду, не соблазню, не разожгу страсти. Если меня любят, то любовь свое возьмет, пусть медленно. Если Бог мне так повелевает. Он уже знает – нечего раздумывать.
Возможно, такие мысли были в голове у Преподобного. Мы не знаем. Мы можем только предполагать.
«Этим поступком, - говорит Елена Ивановна Рерих, - он показал с одной стороны пример великого самоотречения, нежелание служить причиной раздора и явить хотя бы намек на стремление к власти, а с другой стороны – как бы налагал новое испытание на свою духовную паству, а так же хотел зажечь еще один духовный очаг».
Он ушел в местечко Киржачь, там поселился, там заложил основание Храма во имя Благовещенья Пречистой Богоматери и стал жить один.
Но его уход из прежнего монастыря потряс дух подвижников, и некоторые из них пошли искать преподобного. Они нашли его в новом монастыре. К Сергию снова стали стекаться люди.
Оставшиеся старцы пречистой обители стали просить Сергия вернуться, они жаждали его наставлений. И принял просьбу Сергий, не отверг просьбу Братии, к которой присоединился митрополит. Вернулся в любимую Обитель свою.
Сергий победил – просто, тихо, без насилия, как и все делал в жизни. Не напрасно послушался внутреннего голоса, четыре года назад сказавшего: «Уйди». Действовал он не как начальник, а как святой. И он достиг Высшего, предпочтя свободу и любовь.
Много говорят о смирении Преподобного Сергия, но оно имеет другое значение, чем обычно понимают. Смирение – жить с миром, в гармонии с миром. Преподобный так и жил. Но хочется сказать, что он был в первую очередь строитель. «А строитель не может быть смиренником в обычном понимании этого слова. Смирение его было самоотречением, но не самоуничижением. Разве иначе мог он явиться духовным наставником столь выдающейся паствы и создать мощную духовную твердыню? Разве мог он принять ответственность перед всем народом, благословив воинство на страшный бой с вековым врагом Земли Русской?» - спрашивает Елена Ивановна Рерих в своей книге «Знамя преподобного Сергия Радонежского».
Он знал силу духа своего, он знал Волю Сил Высших и сам проводил эту волю на Землю. Мерилом величия духа всегда будет сознательно принятая тяжесть ответственности. И своим примером он учил других.
Не чурался он и политики, впервые указав власть духовную над привычным и установившимся. Он указал, что в любом государстве превыше всего власть духа. Уклонившись от престола митрополита, он указал, что не церковь определяет эту власть, а дух. И он стал истинным Духовным Владыкой, войдя навсегда в сердца народные. Только тот станет Отцом народным, кто более всех потрудится на Общее Благо.
Не один монастырь, как очаг единения народа русского, основан Сергием, не один десяток учеников понесли огонь от Алтаря Его по всей Земле Русской.
Общины, основанные Сергием, были первым примером единения на Руси. Они были общинножительские. Но сейчас не монастыри объединяют вокруг себя народ, а единая Духовная идея Единства Мира. И в этом единстве всё человечество едино, ведь в каждом есть дух. И к пробуждению этого духа зовет всех Живая Этика, данная человечеству, забывшему о своем духовном происхождении на заре 20 века Великими Учителями человечества.
Использованная литература.
1 Сборник «Знамя Преподобного Сергия Радонежского». Новосибирск «Гелиос» 1991г.
2Сборник «Сергий Радонежский» Москва «Новатор» 1996 г.