Беззащитны и живые, и бывшие,
а на сильных ни стыда, ни управы нет.
Бесприютным нет числа. Стать бы крышей им!
Но куда мне? Даже небо дырявое…
И ольху в лесу порой тянет выть, хоть режь,
и врачу в психушке плакаться хочется.
Говорить, так уж со всеми - как выберешь?
как смолчишь? Свихнутся ж от одиночества…
Всё на свете в долг - от первого выдоха
до дощечки для последнего лежбища.
В ковке тяжких лат ни пользы, ни выгоды.
Жаль того, в ком: "Дай доспех!" - тело злей пищит,
ведь душа молчит у всех: "Легче голенькой"…
Не забыть бы: не вернувших пощечину -
под замок. А там - учить зарешеченных,
как играют с небом в крестики нолики,
почитать им потолочные трещинки -
курс владения собой у судьбы в гостях,
ведь свобода - не тогда, когда выпустят,
а когда увидишь брата в тюремщике.
И за дверью хватит дел на короткий век:
не бросаешь слов - и ветер их спросит сам,
собираешь мусор - легче дышать траве,
ходишь пешим - добрый путь не износится.
А от взглядов сильных ёжиться нечего,
отмывая покосившийся памятник,
подбирая недостреленных птенчиков:
им сейчас не то, чтоб завидно - маятно
на мгновенье ощутить - изувечены…