В глубоком и мягком сиянии
выцветшего терракота
мы хоронили предрассветный
вифлеемский час.
Горизонт был холмист
будто взволнован икотой,
укутан бархатом кустарным
и раскален призывом
муаззина на намаз.
Полнится воздух жаром.
Колючий сухой ветер
и в цвете
красном
щеки из-за нас.