А если я скажу беги —
оставь былое, сбрось оковы,
и странником пустынной воли
приди в мой тихий светлый дом!
Я дам тебе воды и хлеба
и постелю травы, под стопы бедные твои!
И пред крестом будь честен ты!
"Кто я!?" — промолви, имя назови,
и святостью омой беспомощные веки,
и внемли гласу доброты!
Будь милостив к порокам падших —
их судьбы схожи и с твоей!
Нет места в мире добрым сказкам —
есть мир угасших фонарей:
где рук господских подаянье
спасает душу, истерзав,
и гордость позабыв, ты тянешь
ладонь...
— Раздавленный червяк!
И детский шепот рвет на части
осколки праведной души,
босые ноги топят в снеге
о замке сказочном мечты...
И жертва той, что больше всех любить могла —
Звездой сияет!
И Сириуса меркнет свет,
когда в бреду она взывает к той,
что сквозь пыл столетий
на полотнах застыла там,
в кромешной тьме,
где шум и гам,
где крики бедности и боли смешались с песнью о тебе!
Свобода! Аромат сирени,
цветущих яблонь и весны,
и красных роз бутоны и шипы
иль алых рек бесчисленные русла,
как руки тянутся к той роковой горе,
где мудрецы младые пали за твой просящий воли взгляд —
и сны теперь их расцветают в неведомых тебе мирах!
Отверженный, прости за скорбь!
За запах смрада, душ погибель!
За грязь и стоны всех невинных,
спасенных Ноем или нет?!
Тех лет, веков и вечность гной не смоет!
Отрезанные крылья не пришьет
к оборванной душе и сам Господь!
Но ты, идущий на голгофу, мой странник, вынувший любовь,
и ею путь свой освещая,
подаришь благодать садов
тем, кто просить уже не смеет,
кто грешен до самих костей,
кого закон окрасил в желтый
и подарил набат цепей!
Сынок, усни, забудь погоню и танец смерти и любви!
Не потревожит ум твой пылкий звон сабель, пушек залп и крик!
Не жди обрывов, лабиринтов и Минотавра грозный рык...
...на баррикадах снова встретишь ты всех измученных Святых!