Пересмотрел в очередной раз «Великолепную семерку». Господи, ведь этот фильм был снят за несколько лет до моего рождения! Когда наши с братом молодые родители еще учились в институте и только планировали свою свадьбу. Даже в свадебное путешествие в Москву не успели съездить. Мама забавно рассказывала, как они с отцом, молодоженами, гуляли по столице и хрумкали арбатские бублики. Для нее это было первое знакомство с белокаменной, а отца дед возил в Москву еще семилетним. В победном 1947-м. Когда в СССР отменили карточки. С тех пор сложилось у нас в семье хорошая традиция. В аналогичном возрасте семи лет и меня мой папка свозил в первопрестольную впервые. И я своего сына тоже познакомил со своим любимым городом, когда он был еще школьником, хотя это случилось не в его семь лет, а несколько позже. Надеюсь, что и внуки, и правнуки мои тоже будут открывать для себя Москву так же, как и я в свое время, летом, накануне первого класса.
Все, что нам дорого, все, что ни припоминается с теплом, улыбкой, с накатившей на ресницы алмазной капелькой в радужном спектре, все это родом из детства. Привито и узнано, понято и принято на всю жизнь. Сколько было их, таких вестернов в нашем скудном на заокеанские ленты этого жанра советском прошлом? Пожалуй, всего три могу насчитать. Это если говорить лишь об аутентичных, всамделишных, настоящих. Сначала трофейный «Дилижанс» Джона Форда, снятый в 1939 г., который попал на советские экраны из… Германии после войны. Вместе с «Тарзаном», «Кинг Конгом», немецкими «Нибелунгами» и прочими фильмами, взятыми советской армией, как законные трофеи. Вторая мировая война еще не началась, когда этот фильм триумфально прошел по экранам мира. Но в СССР его увидели только после 9 мая 1945. Хотя, говорят, Сталин был большим любителем вестернов, и в его личной фильмотеке на даче было немало таких лент.
В нашем прокате «Дилижанс» назвали - «Путешествие будет опасным». Это первый фильм, снятый Джоном Фордом в Долине монументов в Аризоне и с Джоном Уэйном в главной роли. Можно сказать, классика жанра – образец, за которым последовали тысячи фильмов, снятых по фордовским лекалам. Вестерн, как оказалось впоследствии, довольно консервативный жанр в кино. Не хуже итальянской оперы, где певцы громко поют, выпучив глаза, а сопрановые героини столь необъятных размеров, что невольно думаешь, и что этот очередной Хозе нашел в своей бочкообразной Карменсите?
Почему вестерн так пришелся по душе не только Сталину, но и рядовому зрителю в СССР? Наверное, потому что точно так же наш народ осваивал свою необъятную территорию. От днепровских порогов через всю Сибирь до Чукотки, Камчатки, Сахалина, Аляски и калифорнийского Форта Росс. И даже до Гавайев, где тоже на короткое время обосновались русские первопроходцы. Но слишком далекие, заморские территории, колонии, оказались слишком затратными и не удержанными Российской империей. А вот своя территория размером с евразийский континент, оно самое – наш размерчик.
Вестерн это история покорения и освоения огромных территорий и приобщения местных племен к цивилизации. Также расширялся в древности и Рим, вышедший из глухой провинциальной деревушки у Тибра до африканских сахар и британских морей. Также распространилась Византия – Рим второй, православный. И третий Рим, мой, как я уже сказал, любимый с детства город, сердце моей страны, столица тут не исключение. Москва неуклонно расширяла ареал русского языка, культуры, присутствия нашей цивилизации по Сибири и Дальнему Востоку.
Вестерн это история, непременно случающаяся на границе – фронтире. Отодвигая рубежи, у нас на восток, встречь солнцу, как говорили казаки, в Северной Америке на запад, дикий и пугающий, шли переселенцы, осваивая новые деревни и города. Где-то мирно, где-то не обходились у них без стычек с туземцами, но тенденции и в нашем великом переселении народа в Сибирь и на Дальний Восток, и в неспешном шествии ковбойских караванов вместе со стадами и всем скудным скарбом до Калифорнии, были схожими. Шли, пока не уперлись в океан. Кстати, в один и тот же – Тихий. Он же Великий. Только с разных сторон и разных континентов. Но вот отличие все же было в этих двух освоениях новых бескрайних территорий. И коренится оно не только в особенностях национальных и религиозных менталитетов великороссов и англосаксов, но и типе колонизирующей новые земли цивилизации.
Русские шли на восток издревле. Тут и иго ордынское оказало свое влияние, и выстраивание властной вертикали новым центром собирания земель русских – Москвой. «Выскочкой» с точки зрения Твери и Владимира. И обрезание вольностей Господина Великого Новгорода сыграло свою роль, и приращение Сибирью при Иване Васильевиче, и раскол при Алексее Михайловиче и Никоне случившийся, и крепостная зависимость, и собственная охота, что пуще всякой неволи толкает в спину и смазывает пятки лучше сала или скипидара.
Англосаксы, как обитатели небольших, в сущности, бедных, как ресурсами, так и пропитанием островов, выбрали дорогу Карфагена – морских захватов, пиратства, каперства, работорговли, обмена золота на стеклянные побрякушки и подсаживания на опиум целых Китаев. То, что впоследствии в США взяли за образец Рим первый, его атрибутику, колоннаду, мрамор, мощь и размах, латинские изречения и цифры в обозначении летоисчисления, не более, чем камуфляж. В конце концов, восставшие рабы и гладиаторы Спартака тоже копировали римский военный строй, носили италийские доспехи и пользовались всеми достижениями имперской цивилизации, давшей древнему миру его дороги, акведуки, юриспруденцию, философию и законы.
О, если бы коренные жители Америк воспользовались рецептами мудрого вождя восставших из Галлии, Германии, Фракии, Эфиопии и других колоний Рима в 73 году до нашей эры! Впрочем, в Южной, в Латинской Америке потомки ацтеков и майя таки избавились от кровавых привычек, пусть и слишком дорогой ценой, но стали и добрыми католиками, и вошли в орбиту своего «Русского мира» - превратились в верных детей испанской, и лишь в одной Бразилии – португальской прародины-матери.
Не так свезло их собратьям к северу от Рио-Гранде. Воспетым Фенимором Купером чингачгукам Великих озер и прерий…
Русское же движение к Тихому океану, что посолонь, что противосолонь, через Север или Юг, целью все же имело Восход, там, где Красно солнышко из моря синего выныривает и как рыба-кит фонтаном весь мир умывает. Потому что оно всегда имело сакральный характер крестного хода. С молитвой и постом. По ходу движения в эту самозакручивающуюся спираль вовлекались и все встречные народы. Которых по первости цари московские и императоры петербургские даже запрещали крестить против их воли. Только по собственному желанию. И так стали православными мордва, тунгусы, ханты, манси, якуты, эвены, юкагиры, эскимосы, алеуты и другие.
Англосаксы же двигались по великим пространствам прерий в своих фургонах пусть не так красиво, как в классических вестернах Джона Форда, а более прозаично, буднично, я бы сказал даже, пахуче, принюхавшись и притерпевшись к собственному антигигиеническому быту, но тоже влекомые своей религиозной идеей. И в этом они, христиане-протестанты, как ни странно, оказались ближе не к нам, православным, «язычникам с иконами», и тем более, не к бывшим своим собратьям-католикам, от которых они сбежали из Европы, а к моисеевым, ветхозаветным иудеям. С тем же пылом и жаром исступленной веры, с той непреклонностью и непреклонным стремлением достичь обетованной земли, пожалованной самим богом лишь избранным.
А кто у англосакса достоин этой чести? Если ты такой умный, то почему не богатый? Кого бог любит, тому и золото, и рабов дает, и земель, сколько хочешь.
Вот так была построена не то, чтобы не оригинальная допрежь, но все же великая американская цивилизация. Ведь были же у нее исторические предшественники, от финикийского Карфагена до владычицы морей – Британской империи. Не забудем и другие морские державы, Испанию с Португалией. Да и французы со шведами понюхали соленый морской бриз. Хотя и масштаб не тот, и косая сажень в плечах не русской, черноморско-балтийской и тихоокеанской оказались, но и они поплавали вдоволь.
Но главное различие в стилях освоения таких огромных территорий, как Сибирь с Дальним Востоком и Соединенные Штаты в их нынешних геополитически безграничных пределах со всеми вассалами и сателлитами заключается все же в типе цивилизационного стержня. Морская культура островитян из английских портов и сухопутная культура великороссов и всех тех этносов, что вошли в орбиту и ареал Русского мира по языку, вере, а при сохранении ислама, буддизма и иудаизма, общей имперской культуры Третьего Рима. Есть разница? Огромная!
И она определяется, как плюсами и минусами, так и достижениями и недостатками обеих типов цивилизаций. Ведь если бы и первый, и второй Римы были бы идеальными, распались бы они, как впоследствии империя Романовых, и Ленином основанный, Сталиным построенный и профуканный криптотроцкистами Хрущем и «лучшим другом немцев Горби» СССР? Но ведь и цитадель свободы, всевозможных человеческих и уже нелюдских, трансгуманистических прав индивидуума, хитро замаскированный под четвертый, вернее, изначальный, как им видится, вечный римский палатин, биржевой Карфаген, не свободен от неумолимого бега времени, вопреки стэнфордскому утописту Фукуяме. С его-то концом истории…
Так же как никто в этом несовершенном мире не свободен ни от тяжести первородного греха, ни от земного пути к венцу воплощения – богоподобию и спасению души в сораспятии Спасителю на древе. Ну и пыль веков и тысячелетий, сметаемая метелкой археолога с пирамид и сфинксов, разве не ответ на извечный вопрос Екклезиаста? Так что никто не отменит неисповедимость путей и неизбежность покаяния. Как и истинного конца времен, не торждественного наступившей в 1992 г. «всеобщей фукуяме», как часто иронизирует сетевой журналист и острослов Виктор Мараховский, но того момента, когда Вечность сменит будильник и анкерный спуск преображенного человечества. Но когда все это случится, один Бог весть…
Вернемся, однако, к нашим баранам, сиречь, к коровам и коровьим пастухам – ковбойцам, как мы называли их в детских играх, насмотревшись редких, как алмаз, вестернов. Ведь каждый такой совместный с родителями или дружками по двору, с одноклассниками, поход в кинотеатр на восточногерманский социалистический вестерн с Гойко Митичем в главной роли или на западногерманский вестерн с французским, бароном Пьером Брисом в роли благородного вождя апачей Виннету, становился грандиозным событием для нас, малышни конца 1960-х, начала и середины 1970-х. Еще немного о Пьере Брисе. Парень-то не только в кадре выигрышно смотрелся с винчестером и на коне. Родовитый аристократ добровольцем воевал в Индокитае, где чудом выжил, подорвавшись на мине. Потом и в Алжире повоевал. Но все же наши сердца покорил не он, черноволосый, загорелый Виннету, а не менее мускулистый сербский атлет Гойко Митич. Его киногерои, Оцеола, Чингачгук, Токей Ито, Зоркий Сокол, Текумзе, Ульзана, Черный Барс, Твердая Скала, Северино, Белое Перо учили нас, советскую детвору, кодексу воинской чести, принципам мужской дружбы, безоглядной преданности своей родине и народу. В общем, все тому, чему и отечественные фильмы о героях Великой Отечественной и нашей революции – тем идеалам справедливого общества, впервые построенного на земле именно в нашей стране.
И пусть этот социальный прорыв планетарного размаха и космической высоты духа в рамках Красного проекта впоследствии надломился и пал в силу ряда причин, заданные им планки, преодоленные барьеры человеческого себялюбия, жадности, лицемерия, эксплуатации человека человеком, лжи и подлости навсегда останутся светоносными ориентирами для всего человечества. И рано или поздно этот Красный проект еще вернется. Не в той, так в иной форме. Ведь он являлся закономерным продолжением исторического развития имперской цивилизации просветительского типа, подтягивающей всех до своего уровня образования, науки, техники и производства благ, а также их справедливого распределения между всеми людьми-братьями.
Либеральный проект победил, скажете? Индивидуализм и здоровая конкуренция взяла железной рукой невидимого рынка наш коллективизм за горло и, задушив, выбросила на помойку истории? Ой, да полно вам! Не прошло и тридцати лет с момента его триумфа, и что мы видим нынче? Да, конвульсии. Да, жив еще курилка. И вполне вслед за собой, за гекатомбами бизоньих черепов может утащить на оспенных одеялах не только апачей и сиу, но и всех остальных объединенных вскоре корейцев и сирийцами...
Это если бы мертвый Ницще оказался прав. А Жванецкий подхихикнул бы ему с одесского Привоза про трансцендентального НЕфраера…
Однако товарищ Сухов в своей выгоревшей на белом солнце в пустыне гимнастерке, как всегда, хитро прищурившись, скажет с киноэкрана «Это… вряд ли!».
Но ближе к телу, как вслед за Фрейдом, Мопассаном и бесславно кончившим голливудским кинопродюсером Вайнштейном сказал Остап Бендер. Вернемся лучше к вестерну.
Итак, их было три всего. И эта святая для пацанов троица аутентичных, без балды вестернов оказалась разнесена по времени между всеми тремя поколениями. Нашим, родительским и поколением наших дедов-героев, прибивших красный флаг к макушке рейхстага и бросивших гитлеровские поганые штандарты к подножию мавзолея, где их приветствовал Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин.
Вспомним все три вестерна всех трех эпох!
«Дилижанс», или в советском прокате «Путешествие будет опасным».
Снятый в 1939-м, он бил все рекорды посещаемости в СССР уже после победного мая в 1945-м.
Но это типичный американский вестерн. Нормальный такой фильмец, где герой, как ему и положено, одиночка, приходит на помощь людям. У него не все ладно с законом. Но представитель этого самого закона в благодарность за спасение людей, закрывает глаза. Прямо, как в России, где сами русские всегда шутили про суровость наших законов, компенсируемую необязательностью их исполнения. В конце концов, люди, они везде люди. Если только не немцы или японцы. Шутка! С их орднунгом и бусидо. Американцы в этом плане нам все же ближе. И в Новом Свете люди добрые живут. Встречаются. Куда же без оных?
Второй аутентичный, или взаправдашний вестерн это та сама «Великолепная семерка», снятая в 1960-м, а в СССР закупленная Хрущем два года спустя. Этот фильм стал открытием для наших молодых родителей – детей войны, голода и немецких бомбежек.
И третий вестерн из США, который поразил уже наше воображение, это «Золото Маккены», вышедший на экраны мира в 1969-м, а до нашего проката добравшийся лишь пять лет спустя.
Никогда не забуду, как всей семьей мы пошли на эту картину! Мама, папа, младший братишка мой и я. Точно так же, целыми семьями сходили в кинотеатр «Низами» и все мальчишки и девчонки нашего двора. По случаю праздника для глаз и пиршества для души все принаряжались. Взрослые, понятно дело, в свои костюмы по тогдашней моде. А ребятне и подросткам тех лет слаще, милее всего были, конечно же, синие «техасы», или «джинЫ». Дерюжные портки ковбоев, заводских рабочих и заключенных в американских тюрьмах, пленили сердца советской молодежи за пару десятков лет до этого, в середине 1950-х. На мои ноги в том кинопоходе тоже были натянуты аналогичные с виду, но совершенно не трущиеся джинсики. То ли польские, то ли болгарские. Или даже москвошвеевские, сейчас уже не вспомню точно. Да и не важно! Это ближе к окончанию средней школы в начале следующего десятилетия, когда умирали один за другим генсеки, среди нас стала котироваться «фирмА» и «лейбаки». А тут достаточно было советских или соцлагерных джинсиков и клетчатой рубашки в шотландскую клетку, сшитую в том же Калинине или Ленинграде, чтобы почувствовать себя настоящим ковбойцем. Как суровый и немногословный шериф Маккена – Грегори Пек.
И первый, и третий вестерны из это святой для нас, но не для советского агитпропа троицы тлетворного влияния Запада на наши неокрепшие умы, конечно же, самые настоящие произведения голливудского агитпропа, распространяющего рычаги воздействия «наднационального обкома» на всю планету. Но только не «Великолепная семерка».
Почему этот фильм, который недолго был в советском прокате, а после Карибского кризиса, критических статей в советской прессе и даже негативного отзыва самого Никиты Сергеевича (не Михалкова, молодые, он тогда еще был школьником, а Хрущева) оказался задвинут на задворки фильмотек до окончания срока лицензии, я считаю единственным антиамериканским фильмом за всю историю голливудского вестерна?
Ответ на этот вопрос в следующей главе.
Продолжение следует…