Я мест сих гений локуса ревнивый;
Я - претор, Зела брат и друг.
Я - Перифой, ледин цветущих страж кичливый;
Я - кровь Адониса, Я - спиленный с лещины струг.
Мой двор - врата Помпей, Ниневии гигантские столбы,
Вширь зеленеющая стогна, к Олимпу светлый подступ,
Редеющий Элизиум, его возвратные холмы.
На здешних Елисеевских полях
Не страшно жить, не страшно спать,
Хоть Аполлон кудлатый ныне - прах.
Не страшно быть, не страшно стать,
Взапой не Антисфена - Лелия читать.
Там по ночам Эреб в пурпурной рясе
И сын-Онир молчаньем гасят фонари,
Гамадриады павшие от рук Триопа чада
Нашёптывают то, что было до зари.
У входа к дальнозоркому природному пиштаку
Яблони Плиния колышутся легко.
До звёзд здесь шуйцей дотянуться,
И до Сатурна, до Нептуна останется совсем не далеко.
Тут тополя верхами разрезают облака,
Ветвями простилают путь к доселе неизведанным далям,
Черёмухи здесь кормят Диониса круг впритям,
И наполняется любовью каждая строка.
От чистой Ра сюда несёт чистейший воздух, Божий шлейф.
Романус - дух сердечный мой - в талариях края те бороздит,
Гермеса вёрткость Он пребыстро превзошёл,
Когда в плачевный час, откинув кадуцей, пришёл.
Стовратных Фив увидел Он конец,
Узрел обломки тессераконтеры,
Афин безжалостный багрец
И Рима пепелище на галерах.
С тех пор хранит покой тех мест
И не даёт построенному пасть.
"Не повторять ошибок древнего врага:
Не брать восторженно данайцев крест,
Не пресекать природы власть", -
Всеслышно говорят его уста.
Я мест сих гений локуса ревнивый;
Я - претор, Зела брат и друг.
Моя душа - Романус подвигом бурливый.
Мой рай - уснувший у двора безмолвный луг.