Треугольные верхушки,
будто луковки церквей,
проплывут полоской узкой
вдоль некошеных полей.
Светло-охристая нива,
тёмно-бежевая тропка,
словно жёлтенькую сливу
лес вдали качает робко.
Меж еловых хвойных лапок
лунный шар плывет навстречу.
Облака накроют шапкой
нашу утреннюю встречу.
Ничего, что до рассвета
здесь шагать без передышки,
жаль лишь, старые штиблеты
давят новенькие шишки.
Мы тропу не потеряем,
хоть вокруг ни зги не видно,
нам во тьме Луна сияет,
очень лешему обидно.
За пеньком трухлявым леший,
подперев щеку рукою,
засиделся, бедный, чешет
спину лапой, как сохою.
Вскочит, прыгнет на дорожку,
притворясь сухою ёлкой,
изловчится, и подножку
сделав нам, завоет волком.
Побежит по кромке тропки
за ближайшими стволами.
И идёшь к Луне торопко,
встретясь с волчьими глазами.
Наконец, горбушка леса,
а за ней одни поляны.
Шаг еще, и сзади леший
спрятался за пень трухлявый.
Подопрёт руками щёки –
на седые мхи похожи.
Слепо щурит глазки-щелки –
где ты, следущий прохожий?
2000