Продолжаю сравнительные исследования России и Украины.
В отличие от других учёных мне за это платит не академия наук, а различного рода барыги, которые поэтам всегда «милей, чем кровопийцы».
Хотя всё относительно, ведь барыги платят мне, а им платят те же кровопийцы.
На днях сказали, чтобы я навёл порядок и запустил производство на одном заводе.
Завод не работает два года. Банкрот. Его купили на конкурсе за треть кредитов, которые предыдущие хозяева взяли на реконструкцию, но растратили в сложных условиях колебаний цен и курсов валют.
Есть мнение, что кредиты украли, но во-первых, я провёл аудит и не нашёл воровства, а во-вторых, бывшие хозяева живут рядом с заводом в посёлке, в тех же домишках 60-х годов прошлого века в которых начинали строить свой завод 20 лет назад.
Сегодня это депрессивный посёлок в Донских степях, где песни на свадьбах поют на украинском, и говорят «тормозок» – тот узелок с едой, который у Горького рабочему собирала на смену жена.
Перед майскими праздниками билеты на самолёт из Москвы до Ростова выскочили за 250 долларов, поезд прибывал под вечер и я, экономя деньги кровопийцев, решил ехать ночным автобусом Москва-Ставрополь.
Отправляется вечером, в Ставрополе через сутки, но мне полпути.
Вообще, тот, кто осознал расстояния в России, уже никогда не будет прежним человеком.
Украина тоже большая страна, но время, которое, как известно, есть расстояние делённое на скорость, навсегда потечёт для тебя иначе.
Время в России равно расстоянию в России делённому на скорость в России, но Россия в формуле несократима вопреки алгебре.
Мы выезжали из города целый час, и я впервые увидел легендарные железобетонные джунгли юга Москвы, о которых много читал.
Сплошной лес 24-этажных домов, непропорционально узких, серых, сгрудившихся в хищные стаи вокруг автомобильных стоянок и супермаркетов.
Пишут, что через 30 лет всё человечество будет так жить, а поля и леса будут утюжить роботы – машины с водородом в сердце и силиконом в мозгах.
Первую остановку автобус сделал через три часа, когда все пассажиры ёрзали, а некоторые стали ходить по салону.
Федеральная трасса с платными участками вокруг городов вровень лучшим европейским дорогам. Туалеты чистые, красивые и недорогие.
Ужинал я тульским пряником в придорожном кафе. Мягкий.
«Вы не знаете когда Михайловск?», – спросила меня женщина, сидевшая рядом – расписания в автобусе не было.
В 4 часа утра мы заглохли где-то под Воронежем.
Через полчаса отчаянных попыток завестись водитель отошёл и стал звонить.
Я и какая-то девушка пошли за ним.
Водитель, оглядываясь на нас, отходил дальше, но я услышал его разговор, который не предвещал ничего хорошего.
Мимо нас проносились на высокой скорости редкие машины. Остановился другой автобус. Оттуда вышел водитель, но наш махнул ему рукой, чтобы уезжал.
«Кажется нам п…ц», – сказала девушка.
Она была очень симпатичная, ангелочек лет 30-ти с чудными светлыми волосами ниже плеч.
«Ой, я, что это вслух сказала?, – вдруг обратилась она ко мне, – простите, пожалуйста» и застеснялась.
Словарь шахтёров и портовых грузчиков в моих глазах никак не испортил девушку – ситуация требовала краткости и решительных поступков.
«В горящую избу войдёт», – промелькнуло у меня в голове.
Несколько человек вызвали в складчину такси из Воронежа, которое через час уже мчало нас дальше на юг, вперёд, среди зеленеющих на рассвете полей и перелесков, мимо стоячих вод речных разливов и тёмных лесов на горизонте.
За всю дорогу, кстати, я не видел нигде ни кусочка заброшенной пахотной земли. В Украине навскидку до четверти пашни давно не сеяно.
Везде поднялись озимые, а донской край встретил меня буйным цветением абрикос и кажется черешен.
За одну ночь я перенёсся из холодной Москвы в райскую страну.
В такси мы разговорились. Девушка оказалась сотрудницей аппарата РПЦ.
Они оформляют земли под строительство храмов.
Земля под будущий храм выделяется на основании публичных слушаний – вариант некоего референдума, где голосовать может любой житель района.
Результаты слушаний необязательны для властей.
Иногда жители, голосовавшие против храма, не согласившись с результатами слушаний, активно протестуют. В таких случаях храм не строят.
Но бывает, что протесты начинаются после начала строительства, когда уже работает временный деревянный храм.
В таких случаях стройка останавливается и всё замирает в ожидании то ли второго крещения Руси, то ли Второго Пришествия.
Настоятель храма является директором – он отвечает за всю хозяйственную деятельность и он же ведёт службу.
Храмы бывают прибыльными и убыточными.
В таком случае убытки храма распределяются между прибыльными объектами культа.
В канцелярии Патриарха работают матушки, с которыми у моей конфликт.
Матушки не имеют никакого образования, часто даже церковного – но именно они решают какой документ попадёт на подпись, а какой останется втуне.
Посёлок, в котором стоит мой завод это типичный Донбасс, но в лучшем его варианте, особенно весной.
Шлакоблочные, а кое-где дощатые домики, окружённые фруктовыми садами, невысокие заборы – штакетник.
Когда-то здесь было несколько шахт, угольная фабрика, местное машиностроение.
Железнодорожные пути от станции расходятся густым веером. В былые времена по ним бегало 40 тепловозов. Сегодня их осталось 4.
Штат завода укомплектован наполовину. Люди разъехались за два года. Территория чистая – так не сделаешь перед приездом начальства – убирали и красили на Пасху.
Долгов по зарплате нет. За время простоя платили по 300 долларов.
Девчата в конторе – стрижка, маникюр, косметика, колготы – допускаю, что к моему приезду, но не исключено, что это норма в мире, где красота и счастье может быть только личным посреди угасших заводских труб и остывших печей.
С механиком мы обошли территорию. Водоподготовки в бане нет. Моются технической водой. Её же, но кипячёную, пьёт большинство.
В тормозке у механика должна быть каша и куриная котлета, но он не знал, что «сегодня положила жена».
Большинство из мужчин пенсионеры по возрасту или армия-полиция.
У большинства дети служат в силовых ведомствах или работают в IT Москва-Ростов.
Так же мужья.
За день я провёл четыре собеседования о приёме на работу.
Везде сокращение, а здесь «вроде будет запуск».
Куда поедут, если не найдут работу поблизости?
Якутия. Прииски. 3000 долларов, но дома готовы работать за 500-1000.
Из четверых двое спецы высокого класса, а один с уникальным опытом, каких вообще в мире единицы. Двое работают, но ищут больше зарплату и стабильность.
Двое под угрозой ликвидации предприятий.
Не в каждом посёлке Донбасса встретишь живых инженеров, экономистов, бухгалтеров «на компьютере».
Здесь они есть, но ещё благодаря тому, что в РФ вся бухгалтерия консолидирована в Интернете в общей базе ФНС.
Необходимость отчитываться перед государством в Интернете привела людей к поисковым системам.
В Украине заметно меньше людей среднего возраста знают слово «гуглить».
Поехал в Ростов, где беседовал с проектантами.
Там сказали, что дадут разрешения, но многое придётся доделывать на ходу.
Роснадзор закроет глаза на время. Взятки не помогут – нужно соответствовать стандартам.
Если будут видеть, что стараемся, но не получается, дадут ещё время.
На чёрном рынке полно ворованного сырья, но лучше не играться – взятки не помогут.
Взятки в РФ в три-пять раз ниже, чем в Украине, а требования к агрегатам выше.
Ставки налогов в обеих странах одинаковые, но в России нужно платить вдвое-втрое больше.
Зарплата в конверте пополам. В Украине можно 1:4.
Если вкруговую, то в России втрое БОЛЬШЕ отдаёшь Родине, и втрое МЕНЬШЕ уходит нужным людям. Себе остаётся одинаково.
Важно то, что из-за огромных расстояний транспортные затраты в России съедают намного больше.
Это компенсируется наличием единого пространства с Беларусью.
Чудная светлая страна Беларусь, песня партизан, сосны да туман!
Пошлина на экспорт 10%, а в Беларусь ноль.
Оттуда пошлина на экспорт 2% при том, что поставки в Беларусь из России волшебным образом тоже считаются экспортом, то есть происходят при нулевой ставке НДС и за валюту.
Билеты из Ростова на майские праздники не подорожали – кто же станет уезжать из страны цветущих абрикос!
Последним рейсом улетел в Москву, успел на последний поезд метро и даже – на последний эскалатор.
Если скорость в России умножить на время в России, то Россия почему-то сокращается, тоже вопреки алгебре и остаётся только расстояние, правда очень большое!