Вечер. Магазин "Багуртья". Зассаный банкомат со следами от «Инструмента» выдает на дисплее информацию о балансе. Пятьсот двадцать три рубля ровно. Решаю обналичить сотню рублей на пачку казахских сигарет и дешевые сухари из костей и моющего средства. Мимо меня к выходу направилась парочка влюбленных. Если честно, я давненько их приметил, уж больно они выделяются на общем фоне.
Девушка, назовем - Катя, всегда наштукатурена, подтянута, одета крайне прилично и, я бы даже сказал, по-модному, относительно нашего провинциального городка. Сейчас идет первой, держа в руках пачку дорогой соломы и презервативы.
Позади, почти в упор, за Катей следует парень. Его зовут Игорь. Он всегда чистый и опрятный, гладко выбрит и хорошо подстрижен. С нашим захолустьем такой образ не очень-то клеится, но не мне судить, а судье. За убийство. Паренек зарезал свою мать за квартирку, а тело решил расфасовать по пакетам, да вот поленился сделать это сразу. Посему, когда его mutter - главный бухгалтер - не явилась на работу, к ней домой решили заглянуть сначала коллеги, потом доблестные стражи порядка, МЧС-овцы с резаками и… ну, нашли ее. Вот теперь Игорь собирает деньги на откуп.
Вот поэтому сегодня голубки взяли только необходимое: резинизделия №2, сигареты, бутылку вина и закуски. И ведь парню известно, кем работает его пассия, и он как бы не против. Ведь у них с Катей любовь, а любовь - вещь сильная. Певец и актриса, чтоб их.
Эх. Я вот тоже хочу чем-нибудь сегодня перекусить. Например, пачкой сухариков. Шарахаюсь от прилавка к прилавку, пытаясь выхватить глазами что-нибудь крайне дешевое и хотя бы условно съедобное. Хлебушек и вода — это, конечно, здорово, но очень хочется чего-то повкуснее. Так же, как и Кате, которая подрабатывает барыгой за мелкий прайс, также, как и её парню, который лижет очко начальнику за мелкую прибавку, так же, как и всем. Все мы люди, и у всех нас есть потребности. И несмотря на трудности и разногласия, мы может действовать сообща для преодоления общих проблем.
Ладно, снова возьму сухари. А сигареты достану в другом месте. Ведь если ты обращаешь внимание на детали окружения и умеешь складывать два и два, то жизнь становится гораздо проще. И для получения желаемой мелочи не нужны никакие супер-силы или навыки уровня «supa-motherhacka». Хватит несложного знания. Посему, выйдя из магазина, я направился во дворы. Так. Кучки окурков, плевки, лужицы мочи и чьи-то паленые волосы. Тропа проявилась под ногами идущих, и свежие следы направляли меня к цели.
Метров через сорок я узрел живописную картину. Трое подростков семнадцати лет сидели на лавочке и ловили приходы. Совместные или поочередные – мне не важно. А важно лишь то, что молодые люди изрядно переборщили с химией и вроде как пытались совокупляться прям тут, на всратой лавочке, под окнами пятиэтажки. Стыд и срам? Дворовая романтика? Мне плевать. В конце концов, кто я такой чтобы их судить? Не строгий и хмурый, но по ночам тихо рыдающий в подушку отец. Не скорбная головой мать, для которой попытки суицида и аборты – нормальное времяпрепровождение. Не брат, не сват, не троюродный брат двоюродного тестя. Я простой наблюдатель, я смотрю. Смотрю и беру то, что людям больше не понадобится или, о чем они не вспомнят после очередного угара. Между кошельком и жизнью я выберу кошелек. Не важно, что скажут другие, важно лишь то, что я все-таки смог, смог выжить в этой дыре и остаться в сознании, хотя бы частично.
Голова думает, а руки делают. Размышления не помешали двум пачкам «Парламента» поменять хозяина. Конечно, оставлять три полутрупа на произвол судьбы, не благородное дело, но все-таки, кто я такой, чтобы мне было дело до них?
Вперед, через дворы и жилые массивы, через парк и площадь, через пустые улицы, лужи и грязь. Домой. Поднимаюсь на второй этаж своего железнодорожного барака. Ключ-дверь, дверь-прихожая и рыжая морда довольного кота. Эта жирная паскуда опять уронила найденный в магазине бонсай, и, похоже, опять обоссала мне подушку.
Тушеная кошатина полетела мордой в шкаф, я же пошел менять постельное. После нескольких минут возни с пододеяльником я пришел к идее, что, в принципе, спать можно и без него, главное подушку постирать. Чем я и решил заняться. Руками - идея не очень, мы не в девятнадцатом веке, в конце-то концов, но прачечного чуда инженерной мысли у меня не было, и я решил направиться к соседям.
Трехэтажный барак, это конечно вышка, wunder инженерной мысли. И квартирку я нашел точно там, где хотел: с трех сторон соседи, внутри - рыжая кошатина, это ли не экстаз? Подумаешь, холодильник поломан, стиралке прошлые хозяева приделали ножки, телевизор продал я сам, а вместо пылесоса - веник, щетка с совок. Нерушимый, ха-ха. Возвращаясь к теме. Вы можете спросить, что же мешает мне постирать подушку дома и вывесить за окном? Лень, она же двигатель прогресса.
Сначала узнаю, кто занят, а кто нет. Образование дало мне базовые навыки, и я не предавался соблазну положить на учебу, как мои одногрупники, я наблюдал, анализировал, сопоставлял. Колдунство я творил уже ближе к полуночи, прям как настоящая Баба Яга. Это несложно, достаточно сосредоточить внимание и начать слушать. Слушать не только себя.
Встал к правой стене, прислонился ухом, закрыл свои красные глазки. Соседи справа, похоже, спали: дети не кричат и не топчут палас. Телевизор не вещает о том, как у наших врагов все плохо… Ага, слышу, как работает сливной бачок, и смывается говно в унитаз. Значит, не спит кто-то в этой спокойной и дружной семье. Звукоизоляция ни к черту. Что там он бубнит?
«Да. Да. Я все понял. Прошу, оставьте мне хотя бы часть моего бизнеса… Да. Да. Я… Я завтра приведу жену ». Опа-па. Вот это да. Действительно, мы не в девятнадцатом веке. Скорее, в двенадцатом. Территория бывших княжеств наполнена не боярами, а бизнесменами. А холопы – это клерки и работяги. С семьями, note obsecro ut. Эх, а я ведь говорил этому ватоголовому: «Огребешь за свои займы». Но зачем меня слушать? Я же так, просто клоун, орущий про конец света в чьей-то семье.
Ладно, одна квартирка отпадает. Послушаю, что там снизу. Отхожу от стеночки и чапаю к окну. Там батарея проходит, несет тепло и радость. Сегодня она холодная, поэтому ухо прикладываю безболезненно. Звук-наше все, наше все это просто волна.
Да шучу я. Тут, рядом со стояком, пол прогнил. Технологическая дырка не то, чтобы большая, но видео-аудио –наблюдение предоставляет. Что там у нас загадочно хлюпает?
«Камера, мотор!», - это командирский голос хозяина, Максима, паренька двадцати трех лет. Подрабатывает репетиторством на дому. Персональным, так сказать. А, вот оно. Короткий девичий вскрик, и блаженный мужской стон. Ясненько. Тут и без чертогов разума несложно догадаться, что кино снимают. Взрослое кино, но с детьми в главных ролях. Нда. Мне почему-то казалось, что это случиться не раньше, чем послезавтра. Ошибся. Тут со стиралочкой тоже облом. Зато можно сделать анонимный звоночек мамане новоиспеченной актрисы. Намекнуть, так сказать. Думаю, в пылу горячих разборок, из квартиры режиссера исчезнут кой-какие съестные припасы и, возможно, позолоченный лом. Файлик с запрещенным в России контентом я тоже себе заберу. Нет не подумайте, я не из этих. Mitglied у меня давно завял, но флешку с «контентом» всегда можно продать за несколько тысяч утонченным месье, знающим толк в таких делах. И не подумайте, нет, ничего личного, просто беру то, что плохо лежит. Да я урод, но кто из нас не без греха? Покажите такого, я лично ему руку пожму.
Что ж. Подробнее вопрос обмозгую утром. Мне почему-то кажется, что… м… «несовершенство» правовой базы позволит Максиму Сергеевичу окольными тропками вылезти из воды сухим. Только вот на берегу его будут поджидать отец девочки и хороший его друг. Насколько знаю, они связаны с силовыми структурами. Так что если все хорошо провернуть, то квартирка снизу в скором времени освободится.
Иду в центр комнаты, я должен решить актуальную проблему: где постирать подушку? Сосед слева уж дня три как помер. Только всем плевать. Да и стиральной машины у него не было. Остается последний вариант. Надо мной живут трое. Старый дед, его сын-грузчик и…
«Яшка, ты че! За бутылкой иди!» Дикий рев доносится сверху. Вот он, мой шанс. Достаю из шкафчика поллитру беленькой, честно выигранной у ребят на заправке. Я хоть сам не пью, но ради чистой постели можно и пригубить соточку. Беру бутылку и направляюсь к соседу.
- Здорово, Петрович!
- Чего надо?
Демонстративно достаю бутылку из пакета и горлышком чешу кадык. Петрович хмурится, мнет заскорузлой ладошкой щетинистый подбородок и решает:
- Ну, заходи.
Вы, наверное, хотите спросить: чего ж ты такой умный, а подушку ссаную с собой не взял? Потому что некультурно это, заявляться в гости с мешком грязного белья. Сначала тяпнем, немного побеседуем. Обстановочку разрядить надо: у Петровича зарплата только завтра, а его приятель уже сегодня разбил бутылку с пойлом. Естественно, хозяин жилища сердится. Вот я и дам ему повод слегка развеяться. Заодно и вещички свои постираю, несомненно.
Первая стопка пошла легко, эффекта я не почувствовал, хоть на пустой желудок алкоголь и расходится по крови быстрее. Между первой и второй, как говорится... Ан нет. Я не услышал, как открывалась входная дверь, но почуял жадное сопение. Обернулся. Яша, hijo de lа puta, вернулся слишком быстро. В руках он сжимал арматурину, а заплывшими зенками недобро буравил Петровича. Он прорычал, что продавщица в соседнем ларьке отправила его в пешее эротическое в связи с превышением лимита доверия, что Петрович неправ, что Яша и так пашет как вол: в магазин -Яша, готовить жрать - Яша, в конце концов за дедом убирать тоже он - Яша! Да еще и я, понимаешь, приперся чужие харчи жрать. В итоге получалось, что Петрович – последний arschloch, коего терпеть, как себя не уважать. А себя Яша уважал. Посему придумал, как решить проблему, быстро и решительно бросившись вперед.
Однако хозяин квартиры имел иное мнение. Ведь если ты не платишь квартплату, то будь добр, работай. Поддерживай порядок, готовь еду, и уж всяко не бей бутылки. По факту, и прав-то у тебя нету возмущаться. И вообще никаких прав нету, как у вещи. Подхватив нож, Петрович вышел навстречу Яше.
Арматура против ножа, два противоположенных взгляда на жизнь. Нетрезвые, но железно убежденные в своей правоте человеки сцепились в коридоре. Я нырнул в зал и наблюдал из-за угла.
Нож в узком проходе эффективнее, чем длинный стальной прут. Однако Яшка был моложе и дури в нем было побольше. Сначала удачный удар арматурой в живот – Петровичу сперло дыхание, и он упал на колени. Пара ударов по хрупкому черепу расставили жизни акценты. Налитые кровью глаза обратились на меня. Свидетель, да. Но Яша не знал, что моя подушка важнее человеческой жизни. Да и старый Петр Семёныч, ветеран, вряд ли простит смерть сына.
Направляясь ко мне, Иаков держал арматуру перед собой аки самурай, идущий в последний бой. Шаг за шагом он сокращал дистанцию, а я потихоньку отступал так, что оказаться рядом со спальней.
Бах! Хороший заряд дроби снес парнише коленку. Дед, о котором тот не вовремя забыл, во второй раз прицелился получше и заткнул визжащего от боли парня. Уже насовсем. Одна квартира, четыре тела. Два живых, два мертвых. На столе остались бутерброды. Я прошел в кухню и перекусил. Вернулся в комнату к Семенычу.
- Здорово отец, понимаю, потерял ты сына, потерял сиделку. Дальше делать будешь что?
Дед не ответил. Посмотрел на меня пустым взглядом. Не ответил. Он был немой, а я и забыл. И если подумать, то и плевать. Квартирка удачная. Тела спрячу. Их никто не будет искать. А пока развернул коляску с дедом к окну и направился к себе. Прихватил бельишко и бутылочку «Тёти Ебы». Поднялся к Петровичу. Сложил тряпки в барабан и залил отбеливателем. Теперь постельное будет чистое, белее первого снега и мягче жидкого стула. Запустив машину прогресса, я вышел на площадку и закурил. Как же все-таки классно жить в России. Жить, если ты тут один.