1я публикация части 51й («Злословие»)
на Стихи ру 2018 04 27
*Если вы читаете текст повторно,
он может быть уже немного другим -
т.е. точечно или фрагментарно
изменён, дополнен, сокращён,
найденные ошибки исправлены и т.д.
См. выше дату "ближайшей редакции".
(**2018 03 31 Прошу прощения за возможные «ляпы».
Бывают и по незнанию…
Чаще – по невниманию.
Например, в результате многократных правок:
меняя слово, забываю тут же изменить согласование. Вот сегодня опять (случайно) –
обнаружила такой обидный факт,
в этом вступлении заменила.
А почти во всех предшествующих ошибка эта висит – надо найти время и устранить.
Буду исправлять по мере обнаружения.
Если вы заметите ошибки
и сочтёте возможным о них сообщить –
заранее благодарю. )
*******ВАЖНО
Говорила об этом,
но есть необходимость повторить:
не всех авторов (и произведения),
упомянутые ниже,
могу назвать любимыми.
Не всегда разделяю мысли и чувства авторов и персонажей.
Иногда – лишь предлагаю «ознакомиться». Чтобы помнить: и так бывает. *******
Лидия Кузьмина-Сапогова
СИЛА СЛОВА ВО БЛАГО И НА ГИБЕЛЬ –
часть 51я
(«ЗЛОСЛОВИЕ»)
«Да здравствует право читать,
Да здравствует право писать.
Правдивой страницы
Лишь тот и боится,
Кто вынужден правду скрывать».
Роберт Бёрнс
"За тех, кто далеко"
))))))) Повторю
(немного изменив)
"предварение"
из предыдущих частей –
для тех, кто их не видел.
_____Начало:
вступление, объяснения –
в трёх публикациях:
*«Автор Галина Гостева - тема Тотальный диктант-2017
(1я публикация на Проза и Стихи ру 2017 03 17)
и
**«О тотальном диктанте 2018 – и не только – 1»
***… и «… - 2»
(1я публикация частей 1й и 2й на Проза и Стихи ру 2017 12 09)
_____ Название:
из моего прошлогоднего
рифмованного опуса
«Пейто – богиня убеждения».
Текст с комментариями есть на страницах.
На Стихи ру – отдельно,
на Проза ру – совместно с «Апостериори».
(Для меня там главное –
шедевр Ивана Андреевича Крылова
«СОЧИНИТЕЛЬ И РАЗБОЙНИК»)
_____Содержание:
произвольная подборка
«о языке»,
его возможностях -
в широком смысле.
Не только миницитат –
но фрагментов, отрывков,
а коротких произведений и целиком),
интересных и
являющих собой «великолепные образцы» (по мне).
Плюс факты, рассказы, мнения, комментарии, «умозлоключения» (не только мои).
От анекдотов и прочих забавностей – до…
Планирую энное количество частей – как получится.
Иногда «общего плана», иногда сужая тему.
.
_____Решила не ждать новых писем от организаторов ТД - как повода:
материал есть, мариновать его незачем.
_______________Ничего разособенного:
многое вы знаете, конечно –
но кое-что, возможно, забыли,
а то и прочтёте впервые.
_____Подбирать стараюсь не из «самых известных».
Но делаю исключения.
И даже повторы: кое-что приводила в прежних публикациях по разным поводам –
но там вы можете не увидеть.
Если в этом цикле уместно – то (даже для читавших прежнее) повторение, думаю, оправдано.
_____Ключевые слова:
интерес,
знание,
раздумья.
* NB
Мнение «говорящего» (т.е. цитируемого)
с моим совпадает не всегда.
Иногда просто представляет интерес - разного рода.
______ На страницах помещу всё «наэтотемное» в отдельную папку.
_____ Сейчас публикую подборки «на скорую руку», поддавшись порыву - увлекло, захватило.
Не претендую на «полное раскрытие темы» - лишь затрагиваю.
План:
вернуться и «улучшить» по возможности
(в нынешнем варианте выбирала из вспомнившегося по теме сразу) –
добавлю, поменяю.
Так хотелось бы… время покажет.
** NB
ещё раз:
вынуждена подчеркнуть
ввиду несладкого опыта. ___________ Материал в предлагаемой форме –
на любителя, да.
И по объёму тоже – велик, согласна.
____Но пишу для тех,
кому всё равно будет интересно,
не вижу смысла «усреднять для удобочитания» –
потому что сама такое читала бы.
Портал позволяет вольность изложения, без оглядки на формат –
для меня это бесценно.
))))))) Пожалуйста,
если такая «подача»
вам не по вкусу –
просто не читайте. )))))))
======================================== Часть 51я «ЗЛОСЛОВИЕ» ======
Эпиграфом –
«Лебедь и гусь» Николая Языкова
«Над лебедем желая посмеяться,
Гусь тиною его однажды замарал;
Но лебедь вымылся и снова белым стал.
Что делать, если кто замаран?.. Умываться».
__________________ № 1 Ричард Бринсли Шеридан «Школа злословия»
__ Не удержалась… Оправдание том, что название на слуху, а текст – дело другое.
«Сюда, о мастерицы сплесть навет,
Создать улики, если слухов нет!
О вы, чья память, сторожа порок,
Все, кроме факта, знает назубок!
Сюда, о клеветницы, стар и млад,
Ходячее злословье, станьте в ряд,
Чтоб нашей теме был противовес,
Как гимну - пасквиль, как святому - бес.
Ты, Аморетта (это имя нам
Уже знакомо по другим стихам),
Приди и ты; пусть милый жар ланит
Твою улыбку робко оттенит,
И, с нежно-неуверенным лицом,
Мне послужи желанным образцом.
…
Умолкни, Муза! Песнь свою прерви
И похвалу бессильной назови;
Поэзия достигнуть не могла
Ее достоинств, но твоя хвала
Смутила хор завистниц Красоты
И омрачила царство Клеветы!
Все эти ведьмы черствым языком
Шипят, что этот облик им знаком,
И называют ту, кого пою,
Вас, мой прообраз и мой гений, - Крю!
…
"Школа злословья"? Полно! Неужели
Без школы мы злословить не умели?
Какие тут уроки могут быть?
Еще бы нас учили есть и пить!
Иль он так мало знает грешный мир?
С нечистой силой как вести турнир?
Он биться с грозным чудищем идет:
Срежь Сплетне голову - язык живет».
_____________________________ № 2 Лев Толстой «Анна Каренина» (2 отрывка)
«- А вот и мадам Шталь, - сказала Кити, указывая на колясочку, в
которой, обложенное подушками, в чем-то сером и голубом, под зонтиком лежало
что-то.
Это была г-жа Шталь. Сзади ее стоял мрачный здоровенный работник-немец,
катавший ее. Подле стоял белокурый шведский граф, которого знала по имени
Кити. Несколько человек больных медлили около колясочки, глядя на эту даму,
как на что-то необыкновенное.
Князь подошел к ней. И тотчас же в глазах его Кити заметила смущавший
ее огонек насмешки. Он подошел к мадам Шталь и заговорил на том отличном
французском языке, на котором столь немногие уже говорят теперь, чрезвычайно
учтиво и мило.
- Не знаю, вспомните ли вы меня, но я должен напомнить себя, чтобы
поблагодарить за вашу доброту к моей дочери, - сказал он ей, сняв шляпу и не
надевая ее.
- Князь Александр Щербацкий, - сказала мадам Шталь, поднимая на него
свои небесные глаза, в которых Кити заметила неудовольствие. - Очень рада. Я
так полюбила вашу дочь.
- Здоровье ваше все нехорошо?
- Да я уж привыкла, - сказала мадам Шталь и познакомила князя со
шведским графом.
- А вы очень мало переменились, - сказал ей князь. - Я не имел чести
видеть вас десять или одиннадцать лет.
- Да, бог дает крест и дает силу нести его. Часто удивляешься, к чему
тянется эта жизнь... С той стороны! - с досадой обратилась она к Вареньке,
не так завертывавшей ей пледом ноги.
- Чтобы делать добро, вероятно, - сказал князь, смеясь глазами.
- Это не нам судить, - сказала госпожа Шталь, заметив оттенок выражения
на лице князя. - Так вы пришлете мне эту книгу, любезный граф? Очень
благодарю вас, - обратилась она к молодому шведу.
- А! - вскрикнул князь, увидав московского полковника, стоявшего около,
и, поклонившись госпоже Шталь, отошел с дочерью и с присоединившимся к ним
московским полковником.
- Это наша аристократия, князь! - с желанием быть насмешливым сказал
московский полковник, который был в претензии на госпожу Шталь за то, что
она не была с ним знакома.
- Все такая же, - отвечал князь.
- А вы еще до болезни знали ее, князь, то есть прежде, чем она слегла?
- Да. Она при мне слегла, - сказал князь.
- Говорят, она десять лет не встает.
- Не встает, потому что коротконожка. Она очень дурно сложена.
- Папа, не может быть! - горячо возразила Кити. - Варенька обожает ее.
И потом она делает столько добра! У кого хочешь спроси! Ее и Aline Шталь все
знают.
- Может быть, - сказал он, пожимая локтем ее руку. - Но лучше, когда
делают так, что у кого ни спроси, никто не знает.
Кити замолчала не потому, чо ей нечего было говорить; но они и отцу не
хотела открыть свои тайные мысли. Однако, странное дело, несмотря на то, что
она так готовилась не подчиниться взгляду отца, не дать ему доступа в свою
святыню, она почувствовала, что тот божественный образ госпожи Шталь,
который она месяц целый носила в душе, безвозвратно исчез, как фигура,
составившаяся из брошенного платья, исчезает, когда поймешь, как лежит это
платье. Осталась одна коротконогая женщина, которая лежит потому, что дурно
сложена, и мучает безответную Вареньку за то, что та не так подвертывает ей
плед. И никакими усилиями воображения нельзя уже было возвратить прежнюю
мадам Шталь».
…
_______________________________«Разговор был очень приятный. Осуждали Карениных, жену и мужа.
- Анна очень переменилась с своей московской поездки. В ней есть что-то
странное, - говорила ее приятельница.
- Перемена главная та, что она привезла с собою тень Алексея Вронского,
- сказала жена посланника.
- Да что же? У Гримма есть басня: человек без тени, человек лишен тени.
И это ему наказанье за что-то. Я никогда не мог понять, в чем наказанье. Но
женщине должно быть неприятно без тени.
- Да, но женщины с тенью обыкновенно дурно кончают, - сказала
приятельница Анны.
- Типун вам на язык, - сказала вдруг княгиня Мягкая, услыхав эти слова.
- Каренина прекрасная женщина. Мужа ее я не люблю, а ее очень люблю.
- Отчего же вы не любите мужа? Он такой замечательный человек, -
сказала жена посланника. - Муж говорит, что таких государственных людей мало
в Европе.
- И мне то же говорит муж, но я не верю, - сказала княгиня Мягкая. -
Если бы мужья наши не говорили, мы бы видели то, что есть, а Алексей
Александрович, по-моему, просто глуп. Я шепотом говорю это... Не правда ли,
как все ясно делается? Прежде, когда мне велели находить его умным, я все
искала и находила, что я сама глупа, не видя его ума; а как только я
сказала: он глуп, но шепотом, - все так ясно стало, не правда ли?
- Как вы злы нынче!
- Нисколько. У меня нет другого выхода. Кто-нибудь из нас двух глуп.
Ну, а вы знаете, про себя нельзя этого никогда сказать.
- Никто не доволен своим состоянием, и всякий доволен своим умом, -
сказал дипломат французский стих.
- Вот-вот именно, - поспешно обратилась к нему княгиня Мягкая. - Но
дело в том, что Анну я вам не отдам. Она такая славная, милая. Что же ей
делать, если все влюблены в нее и, как тени, ходят за ней?
- Да я и не думаю осуждать, - оправдывалась приятельница Анны.
- Если за нами никто не ходит, как тень, то это не доказывает, что мы
имеем право осуждать.
И, отделав, как следовало, приятельницу Анны, княгиня Мягкая встала и
вместе с женой посланника присоединилась к столу, где шел общий разговор о
прусском короле.
- О чем вы там злословили? - спросила Бетси.
- О Карениных. Княгиня делала характеристику Алексея Александровича, -
отвечала жена посланника, с улыбкой садясь к столу.
- Жалко, что мы не слыхали, - сказала хозяйка, взглядывая на входную
дверь. - А, вот и вы наконец!- обратилась она с улыбкой к входившему Вронскому».
______________________________________ № 3 Яков Полонский
«Любви не боялась ты, сердцем созревшая рано:
Поверила ей, отдалась — и грустишь одиноко...
О бедная жертва неволи, страстей и обмана,
Порви ты их грязную сеть и не бойся упрека!
Людские упреки — фальшивая совесть людская...
Не плачь, не горюй, проясни отуманенный взор твой!
Ведь я не судья, не палач,— хоть и знаю, что злая
Молва подписала — заочно, смеясь — приговор твой.
Но каждый из нас разве не был страстями обманут?
Но разве враги твои могут смеяться до гроба?
И разве друзья твою душу терзать не устанут?..
Без повода к злу у людей выдыхается злоба...
И все, что в тебе было дорого, чисто и свято,
Для любящих будет таким же священным казаться;
И щедрое сердце твое будет так же богато —
И так же ты будешь любить и, любя, улыбаться».
_________________________ № 4 Агата Кристи «Зеркало иреснуло»
«— Ну, — спросил он, — что вы извлекли из всей этой макулатуры?
— Довольно много, — заметила мисс Марпл.
— Меня не так-то легко шокировать, но то, что я прочитала, меня все же несколько шокировало.
— Что, личная жизнь кинозвезд?
— Нет, не это. Это все кажется достаточно естественным, учитывая окружение, деньги и возможности для близости. О нет, все это вполне естественно. Я шокирована тем, как об этом пишут! Я, видите ли, немного старомодна, и мне кажется, что решительно не следует разрешать писать таким образом.
— Вы правы, — сказал Дэрмот Крэддок, — об этих вещах можно было бы писать без излишних комментариев.
— Да, да, именно так, эта пресса иногда меня очень злит. Я знаю, вы думаете, что очень глупо с моей стороны читать все это. Но так, знаете ли, хочется быть в курсе событий, а, сидя дома, я не так много знаю, как хотелось бы.
— Как раз об этом я и думал, — заметил Дэрмот, — и именно поэтому я здесь.
— Но, дорогой мой юноша, простите меня, одобрит ли это ваше начальство»?
_______________ № 5 Анна Ахматова «Клевета»
«И всюду клевета сопутствовала мне.
Её ползучий шаг я слышала во сне
И в мёртвом городе под беспощадным небом,
Скитаясь наугад за кровом и за хлебом.
И отблески её горят во всех глазах,
То как предательство, то как невинный страх.
Я не боюсь её. На каждый вызов новый
Есть у меня ответ достойный и суровый.
Но неизбежный день уже предвижу я, —
На утренней заре придут ко мне друзья,
И мой сладчайший сон рыданьем потревожат,
И образок на грудь остывшую положат.
Никем не знаема тогда она войдёт,
В моей крови её неутолённый рот
Считать не устаёт небывшие обиды,
Вплетая голос свой в моленья панихиды.
И станет внятен всем её постыдный бред,
Чтоб на соседа глаз не мог поднять сосед,
Чтоб в страшной пустоте моё осталось тело,
Чтобы в последний раз душа моя горела
Земным бессилием, летя в рассветной мгле,
И дикой жалостью к оставленной земле».
______________ № 6 Ирина Грекова «Кафедра»
«На этом процедура знакомства окончилась. Ректор с Флягиным удалились, а мы остались обсуждать и осуждать новое начальство.
-- Похож на севильского цирюльника, -- сказала Элла.
--Что ты под этим понимаешь? -- ехидно спросила Стелла.
-- Ну, такой длинный в рясе. "Погибает в общем мненье, пораженный
клеветой".
-- Так это Дон Базилио, а не цирюльник.
-- Не придирайся, все меня поняли.
-- Ну, задаст же он нам перцу, -- сказал Спивак. -- Сразу видно, что за птица».
_______________________________ № 7 Николай Языков «Подражание псалму»
«Блажен, кто мудрости высокой
Послушен сердцем и умом,
Кто при лампаде одинокой
И при сиянии дневном
Читает книгу ту святую,
Где явен божеский закон:
Он не пойдет в беседу злую,
На путь греха не ступит он.
Ему не нужен путь разврата;
Он лишний гость на том пиру,
Где брат обманывает брата,
Сестра клевещет на сестру;
Ему не нужен праздник шумной,
Куда не входят стыд и честь,
Где суесловят вольнодумно
Хула, злоречие и лесть.
Блажен!.. как древо у потока
Прозрачных, чистых, светлых вод
Стоит,- и тень его широка
Прохладу страннику дает,
И зеленеет величаво
Оно, красуяся плодом,
И своевременно и здраво
Растет и зреет плод на нем,-
Таков он, муж боголюбивый;
Всегда, во всех его делах
Ему успех, а злочестивый...
Тот не таков; он словно прах!..
Но злочестивый прав не будет
Он на суде не устоит,
Зане господь не лестно судит
И беззаконного казнит».
______________________ № 8 Николай Гоголь «Мёртвые души"
«– Но только, воля ваша, здесь не мертвые души, здесь скрывается что-то другое.
– Я, признаюсь, тоже, – произнесла не без удивления просто приятная дама и почувствовала тут же сильное желание узнать, что бы такое могло здесь скрываться. Она даже произнесла с расстановкой: – А что ж, вы полагаете, здесь скрывается?
– Ну, как вы думаете?
– Как я думаю?.. Я, признаюсь, совершенно потеряна.
– Но, однако ж, я бы все хотела знать, какие ваши насчет этого мысли?
Но приятная дама ничего не нашлась сказать. Она умела только тревожиться, но чтобы составить какое-нибудь сметливое предположение, для этого никак ее не ставало, и оттого, более нежели всякая другая, она имела потребность в нежной дружбе и советах.
– Ну, слушайте же, что такое эти мертвые души, – сказала дама приятная во всех отношениях, и гостья при таких словах вся обратилась в слух: ушки ее вытянулись сами собою, она приподнялась, почти не сидя и не держась на диване, и, несмотря на то что была отчасти тяжеловата, сделалась вдруг тонее, стала похожа на легкий пух, который вот так и полетит на воздух от дуновенья.
Так русский барин, собачей и иора-охотник, подъезжая к лесу, из которого вот-вот выскочит оттопанный доезжачими заяц, превращается весь с своим конем и поднятым арапником в один застывший миг, в порох, к которому вот-вот поднесут огонь. Весь впился он очами в мутный воздух и уж настигнет зверя, уже допечет его неотбойный, как ни воздымайся против него вся мятущая снеговая степь, пускающая серебряные звезды ему в уста, в усы, в очи, в брови и в бобровую его шапку.
– Мертвые души… – произнесла во всех отношениях приятная дама.
– Что, что? – подхватила гостья, вся в волненье.
– Мертвые души!..
– Ах, говорите, ради бога!
– Это просто выдумано только для прикрытья, а дело вот в чем: он хочет увезти губернаторскую дочку.
Это заключение, точно, было никак неожиданно и во всех отношениях необыкновенно. Приятная дама, услышав это, так и окаменела на месте, побледнела, побледнела как смерть и, точно, перетревожилась не на шутку.
– Ах, боже мой! – вскрикнула она, всплеснув руками, – уж этого я бы никак не могла предполагать.
– А я, признаюсь, как только вы открыли рот, я уже смекнула, в чем дело, – отвечала дама приятная во всех отношениях.
– Но каково же после этого, Анна Григорьевна, институтское воспитание! ведь вот невинность!
– Какая невинность! Я слышала, как она говорила такие речи, что, признаюсь, у меня не станет духа произнести их.
– Знаете, Анна Григорьевна, ведь это просто раздирает сердце, когда видишь, до чего достигла наконец безнравственность.
– А мужчины от нее без ума. А по мне, так я, признаюсь, ничего не нахожу в ней… Манерна нестерпимо.
– Ах, жизнь моя, Анна Григорьевна, она статуя, и хоть бы какое-нибудь выраженье в лице.
– Ах, как манерна! ах, как манерна! Боже, как манерна! Кто выучил ее, я не знаю, но я еще не видывала женщины, в которой бы было столько жеманства.
– Душенька! она статуя и бледна как смерть.
– Ах, не говорите, Софья Ивановна: румянится безбожно.
– Ах, что это вы, Анна Григорьевна: она мел, мел, чистейший мел.
– Милая, я сидела возле нее: румянец в палец толщиной и отваливается, как штукатурка, кусками. Мать выучила, сама кокетка, а дочка еще превзойдет матушку.
– Ну, позвольте, ну положите сами клятву, какую хотите, я готова сей же час лишиться детей, мужа, всего именья, если у ней есть хоть одна капелька, хоть частица, хоть тень какого-нибудь румянца!
– Ах, что вы это говорите, Софья Ивановна! – сказала дама приятная во всех отношениях и всплеснула руками.
– Ах, какие же вы, право, Анна Григорьевна! я с изумленьем на вас гляжу! – сказала приятная дама и всплеснула тоже руками.
Да не покажется читателю странным, что обе дамы были не согласны между собою в том, что видели почти в одно и то же время. Есть, точно, на свете много таких вещей, которые имеют уже такое свойство: если на них взглянет одна дама, они выйдут совершенно белые, а взглянет другая, выйдут красные, красные, как брусника.
– Ну, вот вам еще доказательство, что она бледна, – продолжала приятная дама, – я помню, как теперь, что я сижу возле Манилова и говорю ему: «Посмотрите, какая она бледная!» Право, нужно быть до такой степени бестолковыми, как наши мужчины, чтобы восхищаться ею. А наш-то прелестник… Ах, как он мне показался противным! Вы не можете себе представить, Анна Григорьевна, до какой степени он мне показался противным.
– Да, однако же, нашлись некоторые дамы, которые были неравнодушны к нему.
– Я, Анна Григорьевна? Вот уж никогда вы не можете сказать этого, никогда, никогда!
– Да я не говорю об вас, как будто, кроме вас, никого нет.
– Никогда, никогда, Анна Григорьевна! Позвольте мне вам заметить, что я очень хорошо себя знаю; а разве со стороны каких-нибудь иных дам, которые играют роль недоступных.
– Уж извините, Софья Ивановна! Уж позвольте вам сказать, что за мной подобных скандальозностей никогда еще не водилось. За кем другим разве, а уж за мной нет, уж позвольте мне вам это заметить.
– Отчего же вы обиделись? ведь там были и другие дамы, были даже такие, которые первые захватили стул у дверей, чтобы сидеть к нему поближе.
Ну, уж после таких слов, произнесенных приятною дамою, должна была неминуемо последовать буря, но, к величайшему изумлению, обе дамы вдруг приутихли, и совершенно ничего не последовало. Во всех отношениях приятная дама вспомнила, что выкройка для модного платья еще не находится в ее руках, а просто приятная дама смекнула, что она еще не успела выведать никаких подробностей насчет открытия, сделанного ее искреннею приятельницею, и потому мир последовал очень скоро. Впрочем, обе дамы нельзя сказать чтобы имели в своей натуре потребность наносить неприятность, и вообще в характерах их ничего не было злого, а так, нечувствительно, в разговоре рождалось само собою маленькое желание кольнуть друг друга; просто одна другой из небольшого наслаждения при случае всунет иное живое словцо: вот, мол, тебе! на, возьми, съешь! Разного рода бывают потребности в сердцах как мужеского, так и женского пола.
– Я не могу, однако же, понять только того, – сказала просто приятная дама, – как Чичиков, будучи человек заезжий, мог решиться на такой отважный пассаж. Не может быть, чтобы тут не было участников.
– А вы думаете, нет их?
– А кто же бы, полагаете, мог помогать ему?
– Ну да хоть и Ноздрев.
– Неужели Ноздрев?
– А что ж? ведь его на это станет. Вы знаете, он родного отца хотел продать или, еще лучше, проиграть в карты.
– Ах, боже мой, какие интересные новости я узнаю от вас! Я бы никак не могла предполагать, чтобы и Ноздрев был замешан в эту историю!
– А я всегда предполагала.
– Как подумаешь, право, чего не происходит на свете! Ну можно ли было предполагать, когда, помните, Чичиков только что приехал к нам в город, что он произведет такой странный марш в свете? Ах, Анна Григорьевна, если бы вы знали, как я перетревожилась! Если бы не ваша благосклонность и дружба… вот уже, точно, на краю погибели… куда ж? Машка моя видит, что я бледна как смерть. «Душечка барыня, – говорит мне, – вы бледны как смерть». – «Машка, говорю, мне не до того теперь». Так вот какой случай! Так и Ноздрев здесь, прошу покорно!
Приятной даме очень хотелось выведать дальнейшие подробности насчет похищения, то есть в котором часу и прочее, но многого захотела. Во всех отношениях приятная дама прямо отозвалась незнанием. Она не умела лгать: предположить что-нибудь – это другое дело, но и то в таком случае, когда предположение основывалось на внутреннем убеждении; если ж было почувствовано внутреннее убеждение, тогда умела она постоять за себя, и попробовал бы какой-нибудь дока-адвокат, славящийся даром побеждать чужие мнения, попробовал бы он состязаться здесь, – увидел бы он, что значит внутреннее убеждение.
Что обе дамы наконец решительно убедились в том, что прежде предположили только как одно предположение, в этом ничего нет необыкновенного. Наша братья, народ умный, как мы называем себя, поступает почти так же, и доказательством служат наши ученые рассуждения. Сперва ученый подъезжает в них необыкновенным подлецом, начинает робко, умеренно, начинает самым смиренным запросом: не оттуда ли? не из того ли угла получила имя такая-то страна? или: не принадлежит ли этот документ к другому, позднейшему времени? или: не нужно ли под этим народом разуметь вот какой народ? Цитует немедленно тех и других древних писателей и чуть только видит какой-нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с древними писателями запросто, задает им запросы и сам даже отвечает на них, позабывая вовсе о том, что начал робким предположением; ему уже кажется, что он это видит, что это ясно, – и рассуждение заключено словами: «так это вот как было, так вот какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть на предмет!» Потом во всеуслышанье с кафедры, – и новооткрытая истина пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников.
В то время, когда обе дамы так удачно и остроумно решили такое запутанное обстоятельство, вошел в гостиную прокурор с вечно неподвижною своей физиономией, густыми бровями и моргавшим глазом. Дамы наперерыв принялись сообщать ему все события, рассказали о покупке мертвых душ, о намерении увезти губернаторскую дочку и сбили его совершенно с толку, так что сколько ни продолжал он стоять на одном и том же месте, хлопать левым глазом и бить себя платком по бороде, сметая оттуда табак, но ничего решительно не мог понять. Так на том и оставили его обе дамы и отправились каждая в свою сторону бунтовать город. Это предприятие удалось произвести им с небольшим в полчаса. Город был решительно взбунтован; все пришло в брожение, и хоть бы кто-нибудь мог что-либо понять. Дамы умели напустить такого тумана в глаза всем, что все, а особенно чиновники, несколько времени оставались ошеломленными. Положение их в первую минуту было похоже на положение школьника, которому сонному товарищи, вставшие поранее, засунули в нос гусара, то есть бумажку, наполненную табаком. Потянувши впросонках весь табак к себе со всем усердием спящего, он пробуждается, вскакивает, глядит, как дурак, выпучив глаза, во все стороны, и не может понять, где он, что с ним было, и потом уже различает озаренные косвенным лучом солнца стены, смех товарищей, скрывшихся по углам, и глядящее в окно наступившее утро, с проснувшимся лесом, звучащим тысячами птичьих голосов, и с осветившеюся речкою, там и там пропадающею блещущими загогулинами между тонких тростников, всю усыпанную нагими ребятишками, зазывающими на купанье, и потом уже наконец чувствует, что в носу у него сидит гусар. Таково совершенно было в первую минуту положение обитателей и чиновников города. Всякий, как баран, остановился, выпучив глаза. Мертвые души, губернаторская дочка и Чичиков сбились и смешались в головах их необыкновенно странно; и потом уже, после первого одурения, они как будто бы стали различать их порознь и отделять одно от другого, стали требовать отчета и сердиться, видя, что дело никак не хочет объясниться. Что ж за притча, в самом деле, что за притча эти мертвые души? Логики нет никакой в мертвых душах; как же покупать мертвые души? где ж дурак такой возьмется? и на какие слепые деньги станет он покупать их? и на какой конец, к какому делу можно приткнуть эти мертвые души? и зачем вмешалась сюда губернаторская дочка? Если же он хотел увезти ее, так зачем для этого покупать мертвые души? Если же покупать мертвые души, так зачем увозить губернаторскую дочку? подарить, что ли, он хотел ей эти мертвые души? Что ж за вздор, в самом деле, разнесли по городу? Что ж за направленье такое, что не успеешь поворотиться, а тут уж и выпустят историю, и хоть бы какой-нибудь смысл был… Однако ж разнесли, стало быть, была же какая-нибудь причина? Какая же причина в мертвых душах? даже и причины нет. Это, выходит, просто: Андроны едут, чепуха, белиберда, сапоги всмятку! это просто черт побери!.. Словом, пошли толки, толки, и весь город заговорил про мертвые души и губернаторскую дочку, про Чичикова и мертвые души, про губернаторскую дочку и Чичикова, и все, что ни есть, поднялось. Как вихорь взметнулся дотоле, казалось, дремавший город! Вылезли из нор все тюрюки и байбаки, которые позалеживались в халатах по нескольку лет дома, сваливая вину то на сапожника, сшившего узкие сапоги, то на портного, то на пьяницу кучера. Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (знаменитые термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые в большом ходу у нас на Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует. Показался какой-то Сысой Пафнутьевич и Макдональд Карлович, о которых и не слышно было никогда; в гостиных заторчал какой-то длинный, длинный, с простреленною рукою, такого высокого роста, какого даже и не видано было. На улицах показались крытые дрожки, неведомые линейки, дребезжалки, колесосвистки – и заварилась каша. В другое время и при других обстоятельствах подобные слухи, может быть, не обратили бы на себя никакого внимания; но город N. уже давно не получал никаких совершенно вестей. Даже не происходило в продолжение трех месяцев ничего такого, что называют в столицах комеражами, что, как известно, для города то же, что своевременный подвоз съестных припасов. В городской толковне оказалось вдруг два совершенно противоположных мнения и образовалися вдруг две противоположные партии: мужская и женская. Мужская партия, самая бестолковая, обратила внимание на мертвые души. Женская занялась исключительно похищением губернаторской дочки. В этой партии, надо заметить к чести дам, было несравненно более порядка и осмотрительности. Таково уже, видно, самое назначение их быть хорошими хозяйками и распорядительницами. Все у них скоро приняло живой определенный вид, облеклось в ясные и очевидные формы, объяснилось, очистилось, одним словом, вышла оконченная картинка. Оказалось, что Чичиков давно уже был влюблен, и виделись они в саду при лунном свете, что губернатор даже бы отдал за него дочку, потому что Чичиков богат, как жид, если бы причиною не была жена его, которую он бросил (откуда они узнали, что Чичиков женат, – это никому не было ведомо), и что жена, которая страдает от безнадежной любви, написала письмо к губернатору самое трогательное, и что Чичиков, видя, что отец и мать никогда не согласятся, решился на похищение. В других домах рассказывалось это несколько иначе: что у Чичикова нет вовсе никакой жены, но что он, как человек тонкий и действующий наверняка, предпринял, с тем чтобы получить руку дочери, начать дело с матери и имел с нею сердечную тайную связь, и что потом сделал декларацию насчет руки дочери; но мать, испугавшись, чтобы не совершилось преступление, противное религии, и чувствуя в душе угрызение совести, отказала наотрез, и что вот потому Чичиков решился на похищение. Ко всему этому присоединялись многие объяснения и поправки по мере того, как слухи проникали наконец в самые глухие переулки. На Руси же общества низшие очень любят поговорить о сплетнях, бывающих в обществах высших, а потому начали обо всем этом говорить в таких домишках, где даже в глаза не видывали и не знали Чичикова, пошли прибавления и еще большие пояснения. Сюжет становился ежеминутно занимательнее, принимал с каждым днем более окончательные формы и наконец, так как есть, во всей своей окончательности, доставлен был в собственные уши губернаторши. Губернаторша, как мать семейства, как первая в городе дама, наконец как дама, не подозревавшая ничего подобного, была совершенно оскорблена подобными историями и пришла в негодование, во всех отношениях справедливое. Бедная блондинка выдержала самый неприятный t;te-;-t;te, какой только когда-либо случалось иметь шестнадцатилетней девушке. Полились целые потоки расспросов, допросов, выговоров, угроз, упреков, увещаний, так что девушка бросилась в слезы, рыдала и не могла понять ни одного слова; швейцару дан был строжайший приказ не принимать ни в какое время и ни под каким видом Чичикова.
Сделавши свое дело относительно губернаторши, дамы насели было на мужскую партию, пытаясь склонить их на свою сторону и утверждая, что мертвые души выдумка и употреблена только для того, чтобы отвлечь всякое подозрение и успешнее произвесть похищение. Многие даже из мужчин были совращены и пристали к их партии, несмотря на то что подвергнулись сильным нареканиям от своих же товарищей, обругавших их бабами и юбками – именами, как известно, очень обидными для мужеского пола.
Но как ни вооружались и ни противились мужчины, а в их партии совсем не было такого порядка, как в женской. Все у них было как-то черство, неотесанно, неладно, негоже, нестройно, нехорошо, в голове кутерьма, сутолока, сбивчивость, неопрятность в мыслях, – одним словом, так и вызначилась во всем пустая природа мужчины, природа грубая, тяжелая, не способная ни к домостроительству, ни к сердечным убеждениям, маловерная, ленивая, исполненная беспрерывных сомнений и вечной боязни. Они говорили, что все это вздор, что похищенье губернаторской дочки более дело гусарское, нежели гражданское, что Чичиков не сделает этого, что бабы врут, что баба что мешок: что положат, то несет, что главный предмет, на который нужно обратить внимание, есть мертвые души, которые, впрочем, черт его знает, что значат, но в них заключено, однако ж, весьма скверное, нехорошее. Почему казалось мужчинам, что в них заключалось скверное и нехорошее, сию минуту узнаем: в губернию назначен был новый pтор – событие, как известно, приводящее чиновников в тревожное состояние: пойдут переборки, распеканья, взбутетениванья и всякие должностные похлебки, которыми угощает начальник своих подчиненных. «Ну что, – думали чиновники, – если он узнает только просто, что в городе их вот-де какие глупые слухи, да за это одно может вскипятить не на жизнь, а на самую смерть».
___________________________________ № 9 Уильям Шекспир «Сонет 70»
«То, что тебя бранят, - не твой порок.
Прекрасное обречено молве.
Его не может очернить упрек -
Ворона в лучезарной синеве.
Ты хороша, но хором клеветы
Еще дороже ты оценена.
Находит червь нежнейшие цветы,
А ты невинна, как сама весна.
Избегла ты засады юных дней
Иль нападавший побежден был сам,
Но чистотой и правдою своей
Ты не замкнешь уста клеветникам.
Без этой легкой тени на челе
Одна бы ты царила на земле»!
(Перевод С. Маршака)
___________________ № 10 Александр Куприн «Юнкера»
«Но в эту минуту дверь широко раскрылась, и денщик в мундире Ростовского полка, в белых лайковых перчатках сказал:
- Пожалуйте, ваши благородия. Его превосходительство изволят вас ожидать в гостиной комнате. Соблаговолите следовать за мною.
Офицеры стали вслед за ним подыматься во второй этаж, немного смущенные малым количеством, немного подавленные всегдашней, привычной робостью перед каменным изваянием.
Генерал принял их стоя, вытянутый во весь свой громадный рост. Гостиная его была пуста и проста, как келия схимника. Украшали ее только большие, развешанные по стенам портреты Тотлебена, Корнилова, Скобелева, Радецкого, Тер-Гукасова, Кауфмана и Черняева, все с личными надписями.
Анчутин холодно и спокойно оглядел бывших юнкеров и начал говорить (Александров сразу схватил, что сиплый его голос очень походит на голос коршевского артиста Рощина-Инсарова, которого он считал величайшим актером в мире).
- Господа офицера, - сказал Анчутин, - очень скоро вы разъедетесь по своим полкам. Начнете новую, далеко не легкую жизнь. Обыкновенно в полку в мирное время бывает не менее семидесяти пяти господ офицеров - большое, очень большое общество. Но уже давно известно, что всюду, где большое количество людей долго занято одним и тем же делом, где интересы общие, где все разговоры уже переговорены, где конец занимательности и начало равнодушной скуки, как, например, на кораблях в кругосветном рейсе, в полках, в монастырях, в тюрьмах, в дальних экспедициях и так далее, и так далее, - там, увы, неизбежно заводится самый отвратительный грибок - сплетня, борьба с которым необычайно трудна и даже невозможна. Так вот вам мой единственный рецепт против этой гнусной тли.
Когда придет к тебе товарищ и скажет: "А вот я вам какую сногсшибательную новость расскажу про товарища Х." - то ты спроси его: "А вы отважетесь рассказать эту новость в глаза этого самого господина?" И если он ответит: "Ах нет, этого вы ему, пожалуйста, не передавайте, это секрет" - тогда громко и ясно ответьте ему: "Потрудитесь эту новость оставить при себе. Я не хочу ее слушать".
Закончив это короткое напутствие, Анчутин сказал сиплым, но тяжелым, как железо, голосом:
- Вы свободны, господа офицеры. Доброго пути и хорошей службы. Прощайте.
Господа офицеры поневоле отвесили ему ермоловские глубокие поклоны и вышли на цыпочках.
На воздухе ни один из них не сказал другому ни слова, но завет Анчутина остался навсегда в их умах с такой твердостью, как будто он вырезан алмазом по сердолику».
================================================= 2018 04 27