Стихи для детей
«Бельчата».
Во зелёном во бору,
на высокой ели,
два бельчонка поутру
завтракать присели.
Был прекрасен свет зари,
птички щебетали.
И орешки - раз, два, три,
белочки считали.
Вот орех, ещё орех-
кушают бельчата.
Щедрый лес накормит всех.
Помните, ребята!
«Первоклашки».
В моём сердце всем есть место.
Потому уверен я
и готов признаться честно:
школьный класс — одна семья.
Перед нами мир все двери
распахнёт однажды в раз
и пойдём друг в друга веря
мы по жизни в добрый час.
Мы пока ещё в начале
бесконечного пути.
По нему мы обещали
к светлым знаниям идти.
От тепла любви и дружбы
нашей будет мир в цвету.
В каждом сердце очень нужно
нам разжечь свою звезду.
И пускай все ветры света
в наши дуют паруса.
Мы заслужим право это,
глядя совести в глаза.
Будет доблесть нашей силой,
мудрость компасом в руле.
Нас судьба соединила
ради жизни на Земле.
«ЗОЖ».
Жил да был на свете ёж.
Был подтянут он и свеж
потому, что выбрал ЗОЖ,
А не злых привычек брешь.
Ёжик бегал по утрам,
Кушал фрукты с кашками.
И дарил своим друзьям
Васильки с ромашками.
Сигареты прочь, долой
Алкоголь из быта!
Будешь духом молодой
Если плоть развита!
Посмотрите на ежа!
Подражайте смело!
Широка его душа,
И здорово тело!
«Жук, Жук».
По дороге жук, жук,
По дороге красный,
С севера он на юг
Вышел в день ненастный.
Жук мечтал о море,
О ветрах солёных.
И добрался в край не вскоре
Трав всегда зелёных.
Там вдали от горя
Жук подругу встретил.
С ней и зажил на просторе,
Счастлив, добр и светел...
Как родились дети-
Малые жучата,
Жук про север начал петь им
Где он жил когда-то...
Край снегов и вьюги,
От его рассказов,
Повидать решатся внуки,
Каждый хоть по разу...
По дороге жук, жук,
По дороге красный,
К северу , покинув юг,
В день пустился ясный.
«Что такое хорошо и что такое плохо».
(хорошо забытое новое)
В разговоре с малышом
Скажем без подвоха,
Что такое хорошо,
И что такое плохо.
Пусть малыш намёк поймёт,
Пусть всегда хорошим
Нам на радость всем растёт.
Ну а мы поможем...
Если грубо сорванец
Льнёт к девичьим косам,
То что мальчик молодец
Очень под вопросом.
В том другой его корит,
Что ни перемена.
Вот в таком звездой горит
Сердце супермена.
Если сын ленив и вял-
Для отца тревога.
От перин и одеял
Проку-то не много.
А вот если сын сутра
Делает зарядку,
То отец кричит: ура!!!
С танцами вприсядку.
Если дочь на кухне маме
Помогает с ужином,
То проблемы нет в программе
В будущем и с суженым.
А вот если дочь вертлява,
К зеркалам внимательна,
Отпугнёт такая слава
Принцев обязательно.
Если девочка-неряха,
Если в мятом платьице
Ходит вся страшнее страха,
Корчится, лохматится,
То она, конечно, хуже
Аккуратной крохи,
Той, что с мамой варит ужин
Сделав все уроки....
Гимназист, вопрос решён!
Без слезы и вздоха
Делай так как хорошо,
А не так как плохо!
Помни это каждый сын,
Знай любая дочка-
Выбор наш всегда один:
«хорошо» и точка!!!
Если любишь — хорошо!
Ненавидишь — худо!
Плохо если ты лишён
Детской веры в чудо.
Хорошо когда весна
И смеётся мама,
А когда она грустна-
Плохо, скажем прямо.
Если всё вокруг в цвету
И резвятся дети,
Хорошо за красоту
Эту быть в ответе.
Плохо если зло сожгло
Человечью душу
И выходит это зло
Из неё наружу.
Хорошо когда любовь
Всех людей на свете
Сохраняет вновь и вновь
Жизнь большой планете.
Плохо если вдруг война,
Если боль и горе
Род людской на племена
Раздирают в споре.
Плохо если правит ложь
Слабыми умами,
Плохо если сам соврёшь
Папе или маме.
Хорошо когда тебе
Незачем таиться
И красотами в судьбе
Можно поделиться...
Вот такой у нас урок,
Вот такая тема.
Ты, малыш, увидеть смог-
Кто мы? Как мы? Где мы?
Будь прилежен и пытлив
С кодом к тайной дверце.
Стань великим, закалив
В мире ум и сердце.
«Колыбельная».
Переулки опустели,
Стало на небе темно.
И малыш в своей постели
Должен спать давным-давно.
Все, и взрослые и дети
Спать ложатся в поздний час,
Чтобы лучшие на свете
Сны порадовали нас.
Вечной радугой покоя,
Ароматом тишины,
Или райского прибоя
Сладким шелестом волны.
Спят цветочки на окошке,
Спят зверюшки, спят дома,
дремлют маленькие мошки,
Спит вселенная сама.
Спи, малыш, забудь печали.
Папа с мамой лягут спать.
Руки ангелов качали
Колыбель твою опять.
Чтобы добрые приснились
Сны из света и любви
К нам с небес они спустились.
Эти сны, сынок, лови.
«Колдун»
По случайности созвучий
Павших на струну,
Полюбил колдун дремучий
Юную княжну.
Потерял покой и волю,
Аппетит и сон.
Сердце ежилось от боли
Биясь не в унисон.
Мечта за десятью дверьми,
Что держат сто замков.
И ходят слухи меж людьми
О злобе колдунов.
Не быть им вместе, знает он.
И не грустит она.
Для ведьм колдун, таков закон,
И для князей княжна.
Зачем тебе княжна, колдун,
Ведь столько ведьм вокруг?
Души твоей могучих струн
Тоска коснулась вдруг.
Усох влюблённый дуралей,
Но разуму не внял.
Княжну, он умирал по ней,
Ни разу не заклял.
И по сей день стоит в глуши
Пустынная изба.
Там слышен крик его души,
Видна его судьба.
«Поздняя пташка».
Долетела птица до весны, до лета.
Опустилась птица на краю рассвета.
Кроны шелестели, озеро сверкало,
Облака густели, небо закипало.
Мураши спешили по своим заботам,
Духи труд вершили ярким переплётом-
Сочными цветами, звуками хмельными,
Спелыми ветрами, вкусами лесными.
Утомлённой птице тяжестью полёта
По утру не спится, не идёт дремота.
Звонкие подруги затянули трели,
После зимней вьюги, после злой метели.
Говорит им птица: «Душу не томите,
Милые сестрицы, тишину верните.
Будьте милосердны, жизнь не слышно в теле.
Сами вы наверно выспаться успели.
Не стерпеть усталость дольше, чем терпела.
Отдышавшись малость я бы с вами пела».
Но никто не слышал птицу среди гула,
И она, как вышло, так и не заснула.
Из последней мочи птица в небо взвилась.
Вновь к зиме и ночи в лоно устремилась.
И в снегу оврага, под сухой ольхою
Предалась бедняга вечному покою.
Поздней оказалась эта птаха в лете.
Счастья не осталось ей на белом свете…
Долетела птица до весны, до лета.
Опустилась птица на краю рассвета.
«Детские страдания».
Полюбила гармониста за улыбку всей душой.
Не могу ему открыться, он не смотрит на меня.
И мечтам любови чистой, безответной и большой
Всё никак, увы, не сбыться вот уже четыре дня.
Он играет - сердце ранит, он поёт, а я в слезах .
Рядом девушки другие, только это не всерьёз.
И одна его поманит, покопавшись в волосах,
Прогуляться у реки и целоваться у берёз.
За окном берёзка ветром клонится,
А у меня бессонница, бессонница.
За окном берёзка ветром клонится.
Сижу одна я у окна и не могу опомниться.
Стану скоро я храбрее - подойду к нему тогда.
Я скажу ему: «любимый». Улыбнётся он в ответ.
И с зазнобою своею распростится навсегда.
Я ему необходима! Пусть мне только восемь лет.
За окном берёзка ветром клонится,
А у меня бессонница, бессонница.
За окном берёзка ветром клонится.
Сижу одна я у окна и не могу опомниться.
«О принцессах».
Где-то там-за зимним лесом
Под заснеженной луной,
Принца в замке ждёт принцесса.
Грустно ей одной.
Ледяное пусто поле-
Сколько ни зови.
Как не петь о тяжкой доле-
Жизни без любви.
-Я так жду тебя, незнакомый.
Приходи скорей, неизвестный-
Сквозь метели небом влекомый
зЗ своей принцессой - невестой.
Обними меня, долгожданный,
И уж больше не расстанься со мной.
Для тебя я хочу быть желанной
И навек любимой одной.-
А вокруг её темницы
На цепи без сна
Вьётся змей с крылами птицы
Будто Сатана.
Ни один герой не может
Выиграть с ним войны-
Возле башенных подножий
Все погребены
Водят девушки хороводы,
Кличут суженых у зеркал.
Но не каждой дано природой,
Чтобы кто-то её искал.
Если чудище возле сердца
Поселилось в её груди,
Значит все к ней закрыты дверцы
И заказаны все пути.
Стихи о любви.
«Дыханье без границ».
Вернулась ты калейдоскопом лиц.
Улыбки, смех, желанье в блеске глаз.
Я вновь дышу дыханьем без границ,
На все века соединившим нас.
Ты-пенье птиц, ты-грохот колесниц.
И каждый вдох приносит мне экстаз…
Вернулась ты калейдоскопом лиц,
На все века соединившим нас.
Война и мир моих беспечных дней!
Прекрасна жизнь и мы прекрасны в ней!
Я всё люблю, что связано с тобой!
Любой фрагмент и каждый твой фантом
В моей душе отозван как прибой
На берегу бескрайнем и пустом.
«Музе».
Когда идёт дождь, я вижу твой свет.
В дыханье твоём я родился когда-то.
Ты веришь в меня, ты целуешь мой след.
И трава до сих пор в тихом месте помята.
Безумцев удел собирать талый снег.
Того не вернуть, у кого нет начала.
К тебе я не раз загляну на ночлег.
Нас вечность сама перед Богом венчала.
Я слышу твой зов, я лечу в твои сны.
Нет, нашу любовь не измерить словами.
Взрывается мир вдохновением весны.
И звёздное небо трепещет над нами.
«Твой заметает след».
Твои глаза, как горные ручьи,
В которых ночь купает отблеск лунный.
И губы, те, что всё ещё не чьи,
Души моей начитывают руны.
На гладь волос накладывая взгляд,
Я так хочу прижаться к ней щекой.
Зачем сердец глубины так болят,
Когда любовь срывает с них покой?
Что делать мне? Во мне горят леса.
Внутри меня бушует океан.
Души моей грохочут небеса,
Под смерчей рёв с ромашковых полян.
А ты идёшь дорогою своей,
Кивнув слегка, швыряешь мне: «Привет!».
И словно пух с июньских тополей
Немое «нет» твой заметает след.
«Лазарет».
Прекрасен сон, как чистый первый снег.
Снежинки были облаком вчера.
Прими меня сегодня на ночлег,
В свою постель, в тепло своё, сестра.
Я не ищу для плоти торжества.
Число моих побед так велико,
Что раскатал я эти рукава,
И стало мне спокойно и легко.
Мне просто шёпот нежный в тишине
Приятен будет рядышком с тобой.
Не откажи сегодня в этом мне,
Ведь завтра бой, ведь завтра снова бой.
«Безответная любовь».
Скажите, доктор, что со мной такое?-
Я перестал надеяться и ждать.
Живу томясь угрюмою тоскою
По той одной, кем мне не обладать.
Мой каждый сон пропитан смертной мукой.
О риф любви разбился жизни плот.
Я как в лесу, где, сколько ни аукай,
В ответ лишь что-то чавкает с болот.
А всё могло, наверно, быть иначе-
Когда б я был богат и из Кремля,
И при дворце построенном на даче
Имел для гольфа личные поля.
Я б ей дарил при встрече бриллианты,
По выходным возил её в Париж,
Где про мои несметные таланты
Она, дивясь, читала бы с афиш.
Но не сбылось, ючусь я на помойке,
В контейнере под номером "один".
Она живет напротив в новостройке
И ходит к ней шикарный господин.
Как в этой жизни всё не справедливо...
Бросайте, доктор, мусор...се ля ви...
Ох, если бы спасти меня могли вы...
Но нет, увы, лекарства от любви.
«Глаза в глаза».
Между небом и землёй
Гроза, гроза.
Между мною и тобой-
Глаза в глаза.
Очарованные пальцы,
И дыхание, и сердца стук.
Я хочу с тобой остаться.
Где же нам укрыться от разлук?
Слышишь города сирены?
Город дышит как мираж.
Хочет город впрыснуть в вены
Сладкий сон чудесный наш.
Ты прижмись ко мне покрепче,
Обними меня сильней,
Чтоб разлуку было легче
Пережить душе моей.
Между небом и землёй
Дожди, снега.
Между мною и тобой-
В руке рука.
Очарованные пальцы,
И дыхание, и сердца стук...
Ищут вечные скитальцы
Близость глаз и нежность рук.
«Разница полов».
Всему свой срок, своя причина
И право быть или не быть.
Как хочет женщину мужчина,
Так хочет женщина любить.
«Гори звезда!».
Когда звезда ещё была свечою,
Когда её ласкала тишина,
По-братски клал ей руку на плечо я.
И тем же отвечала мне она.
С тех давних пор сошло лавин немало,
Не мало слов легло водой в песок.
И вот она звездою пылкой стала.
В миллиард свечей в ней каждый волосок.
Её, любя, коснуться я не смею,
И не рукой, а взглядом невзначай.
Ей никогда не быть уже моею.
Гори звезда! Живи. Прости. Прощай!
«Песня печали».
Где-то ревёт гроза, где-то кружится снег.
Плачут твои глаза под покрывалом век.
Где-то шумит прибой, где-то метёт суховей.
Болен мой взгляд тобой, скрытый тайгой бровей.
Где-то ещё рассвет, где-то уже закат.
Сердца неровный след волей судьбы распят.
Где-то струится рай, где-то вскипает ад.
С будущим не играй, делая шаг назад.
Кто-то рисует даль, кто-то исчез вдали.
Ясный небес хрусталь мрачен в земной пыли.
Кто-то уходит прочь, кто-то вернулся вновь.
Грешная помнит ночь нашу с тобой любовь.
Кто-то не верит снам, кто-то живёт во сне.
Счастье открыто нам. Просто прижмись ко мне.
Кто-то пока не смог, кто-то почти успел.
Вот и над нами Бог песню печали спел.
Стихи для взрослых
«По следу Крайних искать Виновных».
По следу Крайних искать Виновных -
Задача Лучших в системе сыска,
Кода во властных структурах ровных
Идёт по плану большая чистка.
Когда в системе чинов и званий
Нужны пробелы для свежей крови,
Ведя анализ чужих желаний
Матёрый сыщик нахмурит брови.
И под угрозой хозяйской воли
Исполнит дело за чин почище.
Перелопатят людские доли
Его натруженные ручищи.
Прокуратура и суд присяжных-
Всё те же люди, всё те же звенья.
Они зароют в трудах бумажных
Козлов бессовестного отпущенья.
У всех трагедий по приговору
Конец единый в далёкой зоне.
Никто не в силах перечить Вору,
Ведь он Бескрайний, ведь он в законе.
Поэт прошепчет стишок с подтекстом
Подкинув перца толпе в повидло…
Но чернь не может дерзнуть протестом.
Одним удобно, другие – быдло.
«Владимир Монопах».
……Он боится! Смотрите, боится! Его улыбка так сладко дрожит
Он к вашей любви стремится, как коршун над ней кружит.
Лежит она или бежит она - на пульсе его рука.
Ведь жизнь не на вас пошита. На нём все её шелка.
И что, что по швам трещит она? Бывало с ней и не то.
В ней всё как всегда просчитано, проверено на все сто.
Не зря на него напялена, не зря не дошла до вас она-
Невзгодами не просалена, власти ремнём споясана.
Ой, как бы хотел он нежиться, как бы хотел расслабиться.
Но люди опять невежатся, вновь мужичатся, бабятся.
Снова как черти бычатся. Их хороводы вольные
Между собою кличутся, слухи неся крамольные……
….Вот она – голь, на ярмарке – сволочи, да охальники!
Дышат, пардон, угар в парке. Не лица, пардон, - хлебальники!
Всех бы их плетью выхлестать, да оттаскать за космы-то,
Чтобы среди живых блистать тому, кто здесь вместо господа!
Чтобы все думы смелые, взгляды совсем немилые,
Скрыть в их зады нецелые, так же, как смерть могилою!
Только маханье шашкою - дело, увы, немодное…
Если поить их бражкою – смута пойдёт народная…
Значит, чтоб чернь не пукала, нужно при ней навязчиво
Делать врага из пугала, где-то вдали стоящего.
Если швырнуть им пряников, мелочь подкинуть ржавую,
Челядь сметёт охранников, чтоб скипетр лизнуть с державою…..
……Ах, Володя Монопах! Ах! Ох! Ах!
Он величием пропах! Ах! Ох! Ах!
Знает каждый скоморох, Ох! Ах! Ох!
С ним браниться – не дай бог, Ох! Ах! Ох!
Ходит-бродит по дворцу Монопах.
С думой, судя по лицу, на руках.
Гладит нежно он её, не спеша.
Видно очень уж она хороша.
А придворные в поклоне стоят,
Ждут, когда же он им скажет приказ.
Сладок тем, царю служения яд,
Что порою вырубает за раз.
К медовухе так привыкнуть нельзя,
От травы заморской так не кривит,
Как царёвых жополизов стезя
Заблудить-перекосить норовит.
От него у них и пища и кров,
Он им дал и положенье и рост.
Им так нужно чтобы был он здоров
И сиял бы ярче всех в мире звёзд.
Ну а если вдруг его кто «того….»,
Если с ним вдруг приключится беда,
В буй другой они, забыв про него,
Без стыда готовы впиться тогда.
Но Владимир Монопах, Ах! Ох! Ах!
Он на то и Монопах, Ах! Ох! Ах!
Остальные сели нах…. Ах! Ох! Ах!
У них дырочки в спинАх.
Он один здесь всем начало начал,
Все пред пахом Монопаха пажи.
Когда чёрт его на царство венчал,
Он сказал ему: «На всех положи!».
С тех-то пор кладёт на всех Монопах,
На придворных, на солдат, на народ.
И живёт держава с членом в губах,
И владелец члена тоже живёт.
Тут у всех такой характер чудной,
И душа, как паруса широка.
Не сердись, коль не согласен со мной.
Не крути, дружок, стволом у виска….
……Заливайтесь дудки песнями сочными.
На прилавках праздных яства румяные.
Глянь туда - девицы ходят порочные,
Глянь сюда - мужчины борются пьяные.
Если в полдень здесь всё чинно достаточно,
То под вечер в суматохе веселия,
Всем милее погибать внутриматочно,
Чтоб потом не умирали с похмелья.
А на утро, как всегда, всё облёвано,
Даже статуя фемиды изгажена,
И лицо её как будто зарёвано,
И задком она как на кол насажена.
Вот вам так, порядка стражники верные!
Разберитесь-ка в чём дело, умелые!
И в темницы городские безмерные
Проводите те слои оголтелые
Корня вафельного общества нашего,
Что стремятся к саботажу и вольности.
Монопах, поди, о них уж расспрашивал,
Да о вашей к ним в тюрьме хлебосольности.
Эй, ребята, где же ваша фантазия?
Всех подряд хватайте – сами сознаются!
Кто строптив, тому итог - эвтаназия,
Ну и милость с ссылкой тем, кто раскается….
…..Этот долбаный народ
От рожденья криворот!
Толи дразнится с тобою,
Толи всё наоборот.
В разговоре ты к нему
Обратишься по уму.
Он же, словно скот рогатый,
«бее» и «мее» тебе, и «муу».
Что с него с такого взять,
Хоть напиться с ним засядь,
Ты ему опять как тёща,
Он тебе опять как зять.
Часто царскому рабу
Труд такой не по горбу.
И поэтому он скоро
Поселяется в гробу.
Как с людьми вести допрос?
Рот любого как зарос.
Толи дурни поголовно,
Толь ожог от попирос.
Монопах сегодня зол.
Самому б не сесть на кол.
Знать в добыче супостата
Неминуем произвол.
Хоть того и не хочу,
Но покорнейше строчу,
В невиновного беднягу
Винт возмездия кручу…..
…..Во темнице во сырой, ой, ой, ой,
Может выйти геморрой, ой, ой, ой.
Там компания такая, ай, ай,
Собирается порой.
Там томятся и бояре и голь,
И убийцы и святые сидят.
Монопаху-то чего? Знай неволь-
Лизоблюды за сограждан простят.
Бесконечная судебная ложь
Так смердит, что разлагает мозги.
Никогда ты от неё не уйдёшь,
Не спасёшься, как куда ни беги.
Над страною, словно солнце, закон.
И написан так, что сердце поёт.
Но Владимир, наблюдая с икон,
Часто видеть этот свет не даёт…
…..Вот, я молодец сижу - не тужу.
Я не пыжусь, не скулю, не визжу.
Тут, конечно, не с бабьём на пляжу.
Не для этого придуман острог.
Рвут на части всех, как я погляжу.
Будут мучить, ничего не скажу.
Я на волюшке ещё поброжу,
Если выдержку сдержу, видит бог…
… Слышишь, мать поёт? В песне маминой
Слёзы все её, боль сердечная.
Ведь сама она стала каменной
И стоит теперь безупречная.
Не согбенная, не разбитая,
Всем семи ветрам распростёртая,
Смотрит мать на власть ядовитую.
Та ей скалится лютой мордою:
«Что ж ты смотришь, мать, укоризненно?
Что не любишь нас, непокорная?
Всем посмертно шьёшь, да пожизненно,
За детей своих, дура вздорная.
Ты сама пойми, дело ясное,
Смерть детей твоих оправдается.
Жертва каждая - не напрасная.
Царство подданными питается»…..
…Он боится! Смотрите, боится!
Его улыбка так сладко дрожит.
Он к вашей любви стремится,
Как коршун над ней кружит….
«Недоумки».
Таращатся властные недоумки,
в озеро жизни слюной капая.
Набила регалиями их сумки
судьба звёзднолампая, хищнолапая.
Как будто бы голосом человечьим
зовёт это Нечто в свои объятья.
И толпы идут к нему по-овечьи,
спуская штаны, задирая платья.
Хорёк невысок, но душа жирафья
парит как орёл над землёй грешной.
Всё это полная порнография
для адекватных людей, конечно.
Где адекватные? Где гармония?
Всё вразнобой и не видно смысла.
Бьётся Родина, как в агонии.
Небо Родины как прокисло.
Пучит ненависть взгляд вельможи.
Для него нет ни бога, ни чёрта.
Тянет мира тугие вожжи,
надрывает его аорту.
Здесь слова все и жесты лишние.
Идиотов возносит стадо.
И ведут дураки всевышние
всех туда, куда им не надо.
«О войнах владык».
Слова уходят, как торпеды.
Изнеможение растёт.
Живых участников беседы
и смерть сегодня не спасёт.
Глаза горьки, закрыты души.
Как туча чёрный, адский гриб,
которым будет мир разрушен,
панамкой к космосу прилип.
Орлы, любви склевали печень.
Нет ни начала, ни конца....
Узнай же милый человечек
об этом мнение творца:
«Чтобы жили мирно впредь-
надо ставить всех посредь,
обсереть и растереть!»
«Чиновники высшей лиги».
Россию не сломишь силой.
Живут партизаны тут.
Не стянешь тугою жилой
рабский на ней хомут.
Не вырежешь поголовно
как робких овец народ,
не встанешь над Русью словно
солнце чужих свобод.
Мы дерзкие и упрямые,
и хитроумны до одури.
У нас здесь из самых самые
и деятели, и лодыри.
И кто к нам с дубиной явится,
тот ею же непременно
вскорости и подавится
сломленный об колено.
Гордимся своею родиной!
Любим её безмерно!
Она ведь нас и блевотиной
примет на грудь наверно.
Она здесь и мы здесь тоже!
Но кто-то есть лишний третий-
подёргивающий вожжи,
хватающийся за плети.
Кто этот странный малый?
Что он нам цыкать вздумал?
Дескать, всех нас он взял и
впряг, да ещё за мзду, мол.
Сам многолик и стилен
и кажется, что подтянут.
А в дебрях коры извилин
детекторы все застрянут.
Он тянет из нас все соки,
хлебает их проливая.
Так гадкий малец жестокий
мнёт пташку пока живая.
И что нам враги заречные?!
Мы дружно им кажем фиги.
Ведь есть в нашей жизни вечные
чиновники высшей лиги.
«Суть и муть».
В его душе пустынно и темно.
И ум его давно стремлениям чужд.
Сидит-смердит, похожий на говно,
знаток народных благостей и нужд.
Он произносит редкие слова,
передавая звукам некий вес.
И кажется, что эта голова
толкает весь технический прогресс...
Я не о нём, я вовсе о другом...
Мы слепы все - не делим суть и муть,
считаем часто доброго врагом,
и с дураком к познанию держим путь.
«Русская доля».
Жил-был конь.
Красивый такой.
Резво скакал по полю,
Любил раздолье и волю.
Ветерок трепал ему гриву,
Солнце его игриво
Тёплой ладошкой гладило.
Пело весеннее радио.
Всё было чудно и ладно.
Бегать туда-обратно
Было легко и приятно.
Но как-то неждан - нечаян
Нашёлся ему хозяин.
Сковал он коня уздами,
Стал тыкать в бока пятами,
Указывать путь-дорогу,
Себя уподобив богу.
Коня под собой поставив
Хозяин считал, что в праве
Стегать его тело плёткой,
Под ночь закрывать решёткой,
Назвав его тварью кроткой.
И конь позабыл о воле,
О беспечальной доле,
О том, что рождён свободным,
Прекрасным лесным животным.
Стал душу менять на сено,
Побои терпеть смиренно,
И в рабстве увидел благо.
Теперь он не "конь – бродяга",
Теперь он при долге службы.
Лишь только сей куш был дюж бы.
«Квазипатриотизм».
Вот же Булгаковское пророчество...
Великий мудрец и провидец света
Звучит из могильного одиночества,
На тень налагая вето:
-Не додавили комарика, вы.
Выжил и множится окаянный он.
Восстали Швондеры и Шариковы
Из праха смутных времён.
Мал, да велик - все как один,
Маяковского слогом бряцая,
Достали опять из широких штанин
Всё, что кладут на нацию.
Грозно цитируя речь вождя
Планы кроят надрасовые;
С быдлом заигрывают шутя,
Зрячим глаза высасывая...-
Только не слышит его толпа-
Рабство ей благом кажется.
И вертится каждый под треск пупа
Который вот-вот развяжется.
«Не различать Мессию и Иуду».
Смотрю на вас. Вы вечно на экране.
Всё время вам потворствует толпа.
Ведь клоуны живущие в кармане
Играют в дирижёров у пупа.
Есть кучка тех, кто вами недоволен,
Но это только видимость и блеф.
Вы словно звон с центральных колоколен.
Здесь любят вас, на корточки присев.
Здесь верят вам и верят в вас безбожно.
Вы выше всех, вы стали до небес.
Открыто ль вам, что истинно, что ложно?
И кто вы сам, архангел или бес?
Не мне судить. И я судить не буду.
Я вижу всё. Резона спорить нет.
Не различать Мессию и Иуду
В моей стране привычно сотни лет.
«Судить Мессию? Судить Иуду?»
Судить Мессию? Ладное ли дело?
Судить Иуду? Бог ему судья...
Их различать достойно и умело,
вот то, к чему хочу стремиться я.
А дальше что? А дальше ничего.
Кусай губу в бессовестном бессилии,
коль к Богу шёл по жизни без него,
И создавал с Иудами идиллии.
«Любовь короля».
Кудрявая свита. Все в белом и пахнут цветами.
Шатёр и шелка, и различные яства на золоте стынут.
А псы и псари, и солдаты поодаль на страже.
И солнце, и музыка — всё так приятно и нежно.
Какой-то крестьянин идёт глядя хмуро на роскошь.
Придворные смехом встречают его и презрением.
Король смотрит в даль, он король, он владыка под небом.
И даже сам бог ему братом назвался в новейших писаниях.
-Скажи же мужик, что тебя привлекло в это дивное место?
Как ты посмел близко к нам подойти, неумытая сволочь?-
-Я пришёл к королю, говорить и услышать, что скажет
о беде и нужде он, о том, что всем людям насущно-
-Ну, давай, говори, не скрывай... я король... тихо всем!
Будем слушать!
…...тут автор хотел изложить всё, что сказал мужик, о том как хреново живётся подданным в этом королевстве, как притесняют и унижают их придворные особы, как люди голодают и замерзают, как тяжело им в нужде без надежды, и как бы они старались усерднее в работе, если бы к ним проявляли хоть малость уважения и сострадания. Но автору было лень. Он подумал, что об этом и так все догадаются. А если не догадаются обо всём, то интрига возникнет, что тоже прелестно. Короче, он послал читателя куда подальше и сразу перешёл к трагическому финалу.
-Да- ответил король молча выслушав смерда,-
всё ты правду сказал, человек, все слова справедливы.
Генералы мои, как он вас?! Так и надо!
Вы, вельможи мои, получили сейчас по заслугам!
Что живёте как гниды на теле немого народа?!...
Я услышал тебя, милый друг, успокойся, расслабься.
Отправляйся назад и скажи всем своим побратимам,
что от ныне их жизнь станет легче и чище.
Я любить их заставлю своих генералов и фрейлин.-
Человек засиял. А вельможи насупились в страхе.
Человек был велик, а придворные стали ничтожны.
И пошёл человек, полной грудью дыша, с чистым сердцем.
И на солнце смотрел озорно и приветливо щурясь.
Он не слышал уже, как монарх дал команду псарям и собакам:
-Растерзайте его, разорвите на мелкие части!
Настоящий герой должен мёртвым остаться в итоге.
Пусть он будет наукой для всех — этот подвиг крестьянский!-
И они понеслись.…
«Начальник!»
Он-достижение природы,
он-бог разумных биомасс.
Владея гранями свободы,
он обрамляет прочно нас.
Он не удав, нет, нет конечно,
он тот сосуд в котором мы
лежа вальяжно и беспечно
всё ж к свету катимся из тьмы.
Прекрасный лик с телеэкрана
рождает чёткие слова
о том, что поздно или рано
себя узнаем мы едва.
Его труды, его идеи
перевернут здесь всё вверх дном.
Не факт, что странность есть в затее
менять местами мозг с говном.
Ему мы верим молчаливо,
киваем, хлопаем ему.
В тисках судьбы своей счастливой
легко за свет считаем тьму.
Ведь нас влечёт само движенье.
Нас даль зовёт за ним вперёд.
А если есть изнеможение,
то это вскорости пройдёт.
И если кто-то сдох случайно,
и в разложении смердит,
мы принимаем вонь,как тайну-
великой будущности вид.
Стадами дружными крепчая,
грозя рогами всем врагам,
по вечерам за чашкой чая
за немощь платим по долгам.
Мы так живём. В любой тревоге
для нас сигнал во все века
с надежной вспоминать о боге,
считая богом дурака.
А дуракам ещё со сказок
в душе всегда открыт приют.
И в боги прёт любой Отвязок
и боги всё ему дают.
И в этом нравственном коктейле,
под пышной пеной от плевков,
творят влюблённые в постели
для бога новых дураков...
Наш бог подонком быть не может,
не должен мыслить против нас.
Ведь нами выстрадан, как прожит,
грядущей жизни каждый час.
Так пусть же будет просто дурнем.
Нам с этой мыслью легче быть-
как урны новые культурным-
мечтать, и верить, и любить.
«Страна и время диктуют цели».
Грозы дыханье почуяв сердцем,
Как будто в ломке удушья бредя,
Солдат, сознание доверив берцам,
Стремился к жизни тропой медведя.
Рычала псами за ним погоня
Чернобородых торговцев смерти,
Чьи души в полночь кормить с ладони
Любили видно из ада черти.
Они, как смерчи неслись по следу
И слыша запах тревожной крови,
Желали жертву иметь к обеду
Под чай с травою, к вину, да в плове.
А над столицей гремели залпы
Ко дню победы в борьбе с фашистом.
Солдата каждый и знать не знал бы,
Купаясь в мире своём пушистом.
Но бородатый безумец горный
Сопровождая беду ухмылкой
Послал рукою своей проворной
Солдата сердце в Москву посылкой.
А к сердцу маме его записка:
«Всё что осталось. Иное съели.
Не принимай, мать, всё к сердцу близко.
Страна и время диктуют цели».
«Магистраты нашего времени».
Эй, человек, не майся!
В жижу истёр коленки...
Давай уже поднимайся.
Вставай ка теперь к стенке!
Стоны твои гадки.
Кому ты такой годен?
Сердце ушло в пятки.
Сколько ж вас здесь, уродин?
Видишь коса косит?
Значит пришло время
делать чего просит
жертвующий всеми.
Он на высоком троне,
словно отец всевышний,
скорбит о твоём стоне...
И ты для него лишний.
«Глянь-ка, дружочек милый».
Глянь-ка, дружочек милый,
по сторонам важно.
Слышишь, ревут пилы,
хлюпают нефтью скважины!
Видишь, идёт стройка,
в смысле, заметь, широком.
Даже следя стойко,
всё не объять оком.
Гордые ходят люди,
пальцами тычут в выси.
Значит здесь город будет,
а не бедлам крысий;
Значит на нашу пору
хватит ещё рассветов;
значит и к нам скоро
жизни придёт лето...
Раньше всё было худо-
голодно и тревожно-
что ни пророк-иуда,
что ни «легко»-«сложно».
Мы ж настрадались вдоволь,
цены сполна платили.
Сплошь старики да вдовы
тропы князьям мостили.
Дети не знали ласки,
в святость князей веря,
жили как будто в сказке,
злого боясь зверя.
Зверь во лесу дальнем,
где всё вокруг злое,
к детским как будто спальням,
рвался в ночи, воя...
Но пелена спала,
сказок прошла эпоха,
правда служить стала
глупостью скомороха.
Зверь уж не выл яро,
не угрожал люто;
Он оседлав нары
обозначал смуту.
Принятый на чужбине,
ложью перча прессу,
этот зверёк ныне
служит врагам мессу...
Словно стихов строки
речи вождя вьются,
денежные потоки
в жилах страны бьются;
песни в сердца стремятся,
пляшет, как пламя, знамя.
Нечего нам боятся!
Наши и Бог с нами!
Только, дружок милый,
душу тревожит малость:
то, что здесь раньше было
так же и начиналось.
«Спор о долге, любви и чести».
Я смотрю на себя. Я такой как все.
Но откуда та вечная смута?
Я бы мог быть героем во всей красе,
а меня что-то держит как будто.
Не за ангелом в след, не за демоном в ад,
не влекло меня сердце ни разу.
Я шагаю вперёд возвращаясь назад,
невзирая на волю и разум.
И быть может любой точно так же как я
в бытие своём правит и верит,
но не видит гармоний душа моя
потерявшая зад и перед.
Это просто какой-то эксперимент,
вечный поиск научной сути.
Годы можешь страдать за один момент,
если тайна пробьётся в люди...
Утончённый умом и повадкой высок
смотрит некто на дикое стадо.
Всё решится вот-вот, нужен только бросок
отделяющий перед от зада...
Лютый горный орёл презирающий стыд
уничтожил в своей культуре
даже слабый намёк на какой-то вид
не живущий в медвежьей шкуре.
Это было всегда, это было везде.
Спор о долге, любви и чести.
Кто природу свою удержал в узде,
тот остался стоять на месте.
«Согрей толпу».
Вступив в ряды, пророчество исполни.
Кто был никем, тот снова станет всем,
Когда войны гражданской гром и молнии
сметут дворцы придворных подсистем.
Тогда, построить что-нибудь иное,
проси у Бога воли и ума.
Иди и действуй! Свет не трать со мною!
Гори, мой друг, не то наступит тьма.
Согрей толпу, пусть станет ей теплее.
Она тебя запомнит навсегда,
ведь будешь ты в итоге съеден ею
без жалости, без страха и стыда.
««За» и «против»».
Духом взрывая плоти,
в сердце гремит гроза.
Я не боролся «против»,
я выступаю «за».
Предотвращая скуку
возможности только жрать,
не дайте отрезать руку
способного выбирать.
Если вам скажут: «надо»-
подумайте, для чего?
Не будет ли вам наградой
над вами же торжество?
Не станут ли ваши души
пожизненной пищей тех,
кто в хитростях бить баклуши
всегда находил успех?
Они разделили страны,
они развели мосты.
У каждой открытой раны
усердно жуют их рты.
Они затевают драки,
дерут этот мир в куски,
как бешеные собаки,
чьи челюсти как тиски.
Таращат с телеэкранов
туда эти псы глаза,
где что ни сердце - рана,
где что ни «против!»-«за».
И всё у нас вроде ясно,
и вроде бы можно жить,
и жизнь, как всегда, прекрасна,
и..."С нашим атаманом не приходится тужить...".
«Судьба и понт».
Когда был юн себя я видел князем,
мол будет всё и бабы и бабло.
Как мусор их швырять я буду наземь-
всё что другим любить не западло.
Чуть повзрослев, в себе я встретил бога.
И на Олимп иллюзии взойдя,
я натворил не мало и не много,
а в аккурат погодок-три дитя.
Тут жизнь меня немного осадила,
я понял вдруг, что деньги не река,
а горсть сквозь пальцы рвущегося ила
и солнечные в небе облака.
В срок "бог" и "князь" растаяли бесследно.
Согбенный грузом быта еле брёл
спадая то и дело на колено
понурый и затравленный осёл.
Так в чём же дело, что со мной случилось?
Мне пятьдесят исполнится вот-вот,
а у меня и денег не водилось,
и баба даже в праздник не даёт.
Мораль одна: «Не жди от жизни чуда.
оно всегда везде вокруг тебя.
Рисуй судьбу отчётливо и круто,
при этом не гордясь и не корпя.
Не трать свой век на то, что мимо сердца,
а для понта стучится в разум твой…»
Лишь понял я, как вдруг открылась дверца
и блага все прихлынули толпой.
«Мы на земле».
Мы на земле.
Мы далеко не в небе.
Здесь не любовь, а пепел.
Здесь все мечты в золе.
Над головой
Звёздные кружат дали.
Звёздами мы не стали-
Мы рождены травой.
Крыльями птиц
Грезится нам свобода.
Приторней год от года
Ветры из-за границ.
Ангелы спят.
Они наших песен дети.
Мы за детей в ответе,
Но нами их мир распят.
В новой весне
Ищем сердцами грозы,
Чтобы из смертной прозы
Вырваться хоть во сне.
Каждый живой
Должен стремиться в дали,
Туда где всегда блистали
Звёзды над головой.
Но....Тут и там, тут и там
Ходят тени по пятам,
По деревьям и кустам,
По подмосткам и мостам.
Тут и там, тут и там,
По столицам-городам,
По заброшенным местам
Ходят тени по пятам.
«Естественный отбор».
Ритм мантр.
Воздух разряжен.
Бой сердец.
Взглядов салют.
Сброшены панцири.
Из древних скважин
Глубинные недра о вечном поют.
Пьют лицедеи и демократы,
И патриоты вчерашних коммун
Глотают, откинув мечи и латы,
Чистый экстаз потаённых струн.
И в облаках улыбнулись птицы,
В пучине морской слышен рыбий хор.
"Ползущие" к солнцу сумели взвиться,
Как и не снилось им до сих пор.
Каждому гаду по чину награда,
Каждой звезде и любовь и почёт.
И всё что душе так отчаянно надо
В каждое тело рекой втечёт.
Яркие пятна лучей во мраке
Выищут формулы новых эпох.
И по-другому залают собаки,
И верой иной обернётся бог.
Раб или царь-всё равно и не важно.
В роскоши жили или в нищете -
Свернётся личина в кораблик бумажный
И уплывёт — не отыщите.
Канет привычное словно в бездну
В синее небо за облака
И где-то в дали неизвестной небесной
Откроет приюты наверняка.
А здесь будет новое, нечто иное,
тТо что не ведали никогда.
И это новое, уже земное,
Откроет суть истинного труда.
Да, да, да, да...
Странные стихи
«Тот свет в конце тоннеля».
Оттают наверно горы, и полюса растают.
Травы не в поры скоро к небу повырастают.
В небе возникнут ящеры, всюду кидая яйца.
Прошлое и настоящее перемешается.
В море кишащем гадами дива возникнут дивные.
Волны пойдут парадами суше живой противные.
Будут дышать и маяться недра земли кипящие.
Перемешается прошлое и настоящее.
«Молоко небес».
Выходя из долгого запоя,
Валидолом сердце пробудив,
Я иду, забыв, что я такое,
В мир людей из мира полудив.
Слышу зов своих родных и близких,
Развожу ладонями туман.
И небес, от полноводья низких,
Мну сосцы губами рваных ран.
Молоко струится по каналам,
Чтобы боль не помнилась в рубцах.
Так, большое жизнь питает в малом,
Сохраняясь в тварях и творцах.
Нет следов и всё почти ничтожно
На границе этих двух миров.
По воде ступаю осторожно
Меж небесных ласковых коров.
Вот и свет, и проблески сознанья,
Потолок, стена и запах щей.
И о мире том воспоминанья
Скроет пыль обыденных вещей.
«Упёрлось солнце в снег лучами».
Упёрлось солнце в снег лучами...
И отражённые они
Мне снятся яростно ночами,
Вонзая в сны шальные дни.
Я как слепой мечусь от страха.
Меня пугает свет, как гром.
Пленённый я, накрыт как птаха
Ловца сияющим ведром.
Но силы есть, дай бог сноровки,
И в приоткрывшуюся щель,
Я в сумрак сна из мышеловки
Сорвусь, все двери сняв с петель.
И там в камлании с луною
Вновь обрету возможность знать
Всё то, что сбудется со мною,
Чтоб зло грядущее согнать.
Чтоб корни воли над неволей
Мои умножились ветвясь,
Я осушу источник боли
Перемешавших свет и грязь.
По тем, кто сны постичь не в силах,
Кто в страх и боль окрасил свет,
Стучится в склепах и могилах
Любой порядочный скелет.
«Младенец открыл глаза».
-А если смерть придёт?
-Да не придёт она!
Ты родись сперва, там и бойся уж.
Мы с тобой ничто - пустота одна.
Где же та жена? Где же этот муж?!
Нас с тобою нет даже в имени.
Даже в помыслах здесь мы лишние.
Не по нам журчат соки в вымени.
Не для нас поют все всевышние…….
…. «Козлик прыгал по тропинке,
По неправой половинке.
Так как он рождён левшой,
Стала правая чужой»…..
Ветром клонятся травы пышные-
Стебли сочные, краски буйные.
Там ручьи бегут звонко-слышные,
С вековых вершин, многоструйные.
Там по тропам всем звери дикие,
Сами статные, взгляды вольные.
Те места, как мир, многоликие,
Величавые, безокольные.
Там страданий нет, там гармония,
У всего свой срок, свой всему черёд.
Нет в душе тех мест беззакония.
Жизнь даёт своё, жизнь своё берёт.
…. «Чутким семечком в почву нежную
Упадёт душа бестелесная,
Лучезарная и безгрешная,
Бесполезнейше - распрелестная»…..
В тучном небе грянул гром.
Значит ливень недалёк.
В нём, чтоб стать творца пером,
Молний зреет уголёк.
Словно пьяный, ветерок,
От прохладной влаги той,
Рябь швырнув в речной поток,
Кружит с ивой молодой.
Пляска ветра всё сильней,
Резче каждый разворот
С каждым шагом будет в ней
И в экстаз перерастёт…….
……Вот закончилась гроза.
Зелень кипит ароматами.
Младенец открыл глаза.
Жизнь поёт в каждом атоме.
Сладко так каждой клеточке.
Боль прошла появления.
Как листочек на веточке,
В ветре берёт движения.
Вот оно – диво дивное,
Вот оно – чудо чудное,
Радостное, наивное,
Милое, безрассудное.
«Конец света».
Я чувствую как где-то на востоке,
За гранью неизвестных берегов
Родятся в муках страсти и пороки,
Ума лишая смертных и Богов.
Они на мир нахлынут, как цунами.
И всё, что в нас губительного есть,
Начнёт царить, свирепствуя над нами,
Искоренив достоинство и честь.
И люди, ослеплённые разладом,
Наживу предвкушая от беды,
Возненавидят всё, чтоб сделать адом
Свои недавно райские сады.
На Бога Бог накинется с хулою,
Как будто мудрость в нём не прижилась,
И поразит небесною стрелою
Средь смертных Тем устроенную власть.
В ответ получит грозные проклятья
И толпы смертных в облачном дворце,
Проливших кровь за скорые объятья
С тем, кто для них творца творец в творце...
Погаснет мир... Лишь есть одно спасенье,
Лекарство, панацея, волшебство-
В мотив любви вложить сердецтрясенье.
И все сердца настроить под него.
«Безысходность».
Определённое пространство,
отмерен срок, известна цель.
Замаскированна под пьянство
души размытой акварель.
И сердцу нет нигде покоя,
всё время смута и хандра
ждут, от запоя до запоя,
его у адского костра.
Уйти из замкнутого круга,
порвать привычности узду,
вот было б славно, только вьюга
за гранью воет на беду.
Ему в забытой колыбели
напела искренняя мать
о том, что жути той метели
умом не можно понимать.
Запомнил он, что за пределом,
враждебно всё душе людской-
Живи порабощённый телом,
терпи предельный непокой.
Люби с тоской, мечтай с надрывом,
твори в слезах и в страхе верь,
что в небе чистом и красивом
душа отыщет к раю дверь.
И только смерть, как будто может
одна лишь справиться с нуждой,
порвать обыденности вожжи,
неся на крыльях над бедой...
Какой кошмар, как в сне бредовом,
реальность с глупостью сплетя,
гнилая старь в обличье новом
безумством пичкает дитя.
Ведь в ограниченности этой
есть смысл пристрастия к узде
унылых узников планеты
скорбящих в мире и труде.
«Политическая мистика».
Трещит по швам всё то, чем вы дышали,
Чем жили вы, всё прочее презрев.
Как будто пух с видавшей виды шали
Летите вы. Вы-сор, вы-хлам, вы-блеф.
Ещё вчера, как гром с трибун высоких
Срывались в бездну ваши голоса;
Ещё вчера стада вкушали сок их,
Как будто с трав мерцавший, как роса.
Сегодня всё...закончилась эпоха.
Ничто не вечно в мире под луной.
Теперь у вас всё будет очень плохо,
Ведь все, увы, вы встретитесь со мной.
Я хоть и прост, и сердцем зла не знаю,
Но не терпя духовных нечистот,
Подобных вам сметаю и сжигаю,
Чтоб мир к костру собрать на хоровод.
«Трепещет мир».
Трепещет мир, как к паутине
Прилипший намертво комар:
И взгляд раба на гильотине,
И плеск встречающих фанфар
Господ на зрелища спешащих,
И мудрых старцев полуспящих
Покой предсмертный, равнодушный,
И ослик чей-то непослушный,
И справедливости игрой
Влекомый искренне герой-
Ввсё это только жалкий прах,
Во всех мирах, как в комарах,
Усладу хищнику хранящий,
Что сам иному-плод манящий.
Легенды.
«Единорог».
У подножья гор, в лесу туманном,
Где всегда рассеян солнца свет,
На озёрном береге песчаном
Жил да был воинственный поэт.
Он пришёл сюда из дальней дали,
Где война у каждого в крови,
Где детишек жёны не рождали,
Где мужья не ведали любви.
Стал он счастлив. Лес кормил плодами.
Тихий край лелеял плоть, как мать.
И в людской войне поэт с годами
Перестал хоть что-то понимать.
По утрам он выходил на берег,
И смотрел, и не смотреть не мог,
Как из чащ, под квохтанье тетерек,
Шёл на водопой единорог.
Дивный зверь, величественной статью
Чаровал поэта, как юнца.
Вдохновения жаркие объятья
Разжигали в нём огонь творца.
Он творил, дышал сознанием Бога.
И вселенной слыша вечный гул,
Временами путался немного-
Пробудился он или заснул.
Так, из снов во сны перетекая
Растворялся, не считая лет,
В тишине таинственного края,
Позабытый обществом поэт.
Но однажды, вкралась в сон тревога.
Выйдя к водам, взвыл он, как злодей,
Обнаружив, что единорога,
Рубит на куски толпа людей.
Без ума от ярости и боли,
Словно лютый хищный дикий зверь,
Ослеплённый волей поневоле,
Сам убийцей мог он быть теперь.
Налетев, как вихрь, на чужестранцев,
Рвал тела, как ткань на лоскуты.
И свои, в кровавейшем из танцев,
Погубил надежды и мечты.
С той поры он бродит по дорогам
Без любви, без страсти, без идей.
Ищет край с живым единорогом,
Презирая Бога и людей.
«За лесом, за солнцем, там, где песня».
Шёл Иван своей дорогой,
В час, когда сгущалась тьма,
Не с печалью, не с тревогой,
Просто пьяный, без ума.
Лесом шёл, пугая леших
Голосил, что было сил.
Ум Иванов, хоть ты режь их,
Хмель всегда не выносил.
Все Иваны, если пьяны,
И сейчас, как в те года,
Сокровенные изъяны
Прут наружу без стыда.
Если Ваня буйный малый-
Жди беды от кулачья.
Ну а если парень вялый-
Будет плакать в три ручья.
Наш Иван не то, не это.
Он болтун. У них в чести
Врать с похмелья без просвета,
Спьяна вовсе бред нести.
И Иван разгорячённый,
Тем, что выпил в кабаке,
Шёл тропинкою кручёной
Через чащу, налегке.
А орал он как безумный
О добре, любви и зле,
Тьме со светом речью шумной
Срок, отмерив на земле.
Мол, всему случиться в пору-
Время свету, время тьме,
Время под гору и в гору,
Время лету и зиме.
И когда в чужое время
Что-то пробует восстать,
Знать, в раздоре всех со всеми
Всем назначено страдать…
Между тем уж солнце село,
Погрузился лес во мрак,
Лишь луна во тьме висела
И светила кое-как.
Ваня, хмелем окрылённый,
Торжества не прекращал.
Рот его неугомонный
Громче громкого вещал.
И тогда случилось чудо-
Вдруг с Иваном по пути
В никуда из ниоткуда
Нечто выбралось идти.
Пьяный глаз приметил Диво,
Пьяный слух воспринял звук.
Пьяный Ваня неучтиво
Приготовил к бою лук.
-Я, кричит, не знаю кто ты.
Если вышел на разбой,
То сейчас, урод, в два счёта
Я разделаюсь с тобой.
Где ты, этакая гада?!
Выходи, сразись со мной!
Что тебе, паскуда, надо
От судьбы моей земной?!-
Смотрит влево, смотрит вправо.
А вокруг темным темно.
Страха хитрая отрава
Впряла в грудь веретено.
Из Ивана хмель сочился
С каждым вздохом веселей.
Обмарался, обмочился,
Расчихался от соплей.
Носом хлюпает с досады.
Ищет ворога впотьмах.
Всем чем надо и не надо,
Разумеется, пропах.
Слышит голос недалёкий:
-Ваня, с луком не лукавь.
На вражду свои намёки
При себе, дружок, оставь.
Ты не воин, это видно,
Так что сильно не грози.
У героя, как не стыдно,
Зад от страха на мази.
Усмири свою натуру.
Мне навстречу сделай шаг.
Подотри мускулатуру.
Вон, воняешь, как лешак.
Хоть и гнусный ты парняга,
Я не враг тебе, поверь.
Избавляйся от напряга.
Мы попутчики теперь.-
-Кто ты, невидаль лесная?
Если это не обман,
Покажись мне, заклинаю-
Отвечал во тьму Иван.
-О-хо-хо - вздохнул, как филин,
Незнакомец, - пилигрим,
В темноте твой глаз бессилен,
А при свете я незрим.
Образ мой поймать не сможешь.
Но меня коснувшись, ты,
В голове своей уложишь
Все доступные черты.
Я не брат людскому роду,
Я не ангел и не бес.
Я люблю свою свободу,
Это небо, этот лес.
Мир мой чист, а век мой долог.
Сорок жизней я живу,
Между сосен, между елок,
Между снами на Яву.
В одиночестве живущий,
Я от сути по нутру,
В тихой куще дикой пущи
Сладость вечности беру.
Небо шепчет мне ночами
О загадочных мирах,
Где любовь звенит ключами,
А замками - боль и страх.
Знаю я людские беды,
Помню войны, видел мор.
Ваши правнуки, как деды,
Будут славить свой позор.
Та же глупость, та же злоба,
Те же жадность и враньё.
Боль с рождения до гроба,
Страх спасенья от неё.
Я к тебе сегодня вышел
Потому, что ты кричал,
Словно в сто ядрёных дышел,
О начале всех начал.
Пьяным возгласам внимая,
Обнаружил неспроста,
Что гармония живая
Обожгла твои уста.-
Ваня медленно трезвея,
Заикаясь, говорил,
Что рассудка не имея
Просто так он, мол, дурил.
Что шумел, не видя смысла,
Будто бредил, как во сне,
Скомкав буквы все и числа
В бесконтрольной болтовне.
Успокоившись немного
Он продолжил: - путь держу
От родимого порога,
А докуда не скажу.
Нам - рождённым в царстве света,
О движении таком
Страшно думать, даже где-то
В одиночестве, тайком.-
-Знаю я, -сказало Диво,-
Где второй конец пути.
В царстве мрака перспективу
Хочешь ты себе найти.
Раз уж жизнь не получилась
На родимой стороне,
Ты подался к тьме на милость,
Без коня, как на коне.
Только, знаешь, друг мой резвый,
Ум тебе на то и дан,
Чтоб собою волей трезвой
Правил ты, как капитан.
Царства тьмы и царства света
Нет нигде на всей земле.
Зародилась глупость эта
В сказках о добре и зле.
Свет и тьма, они повсюду
Ежечасно делят мир.
Там где свет являет чудо,
Скоро тьма закатит пир.
Всё везде одно и тоже.
В бегстве жизнь не утаишь.
Так что, парень, дёрни вожжи-
Там останься, где стоишь.
А когда вернёшь рассудок,
В дивный край пойдём вдвоём.
Там, пешком идти пять суток,
Есть за лесом водоём.
В месте том, в плену покоя,
Проведём мы день и ночь.
А потом своей тропою
Сможешь ноги поволочь.
Не откроешь вкусы счастья,
Не проникнешь в тайны снов,
Значит, неспособен красть я,
В рай, у тьмы, любви сынов.-
Ваня сжался и остался
И заснул, как только лёг.
А к утру его заждался
Путь не близок, не далёк.
Голос вёл его сквозь чащу,
К неизведанным местам,
Обещая настоящим
Сделать Ваню где-то там.
Ночью пятой спутник Вани
Молвил будто бы бодря:
-Мы дошли до нужной грани.
Да, поможет нам заря.
Спать ложись, а на рассвете,
Всё поймёшь, иль ничего.
Это место на три трети
Не от мира твоего.-
Утром было всё прекрасно,
Утром было всё чудно,
Вроде ясно и не ясно,
И серьёзно и смешно.
Гнулись травы голубые
На сиреневом ветру.
Птицы певчие любые
Пели басом поутру.
А река, волной играя,
Берег правила легко.
Вся бела была без края,
Как коровье молоко.
Воздух был и чист и вкусен.
Солнце ласково пекло.
Чьё-то тельце, как из бусин,
По растению ползло.
Небо тихо шелестело,
Душу негою дразня.
Возле Ваниного тела
Шла букашичья возня.
Ваня нежился в покое
Еле выбравшись из сна.
-Это что же всё такое?
Что за странная страна?-
Тут как тут с ответом Нечто:
-Мы с тобой дошли, дружок.
Скинь свои печали с плеч-то,
Смой с судьбы своей ожёг.
Оживи и стань собою,
Вновь родись в начале дня.
И в согласии с судьбою
Разгляди скорей меня.-
Ваня глянул вправо-пусто,
Влево, тоже никого.
Между тем, на слух, по хрусту,
Знал откуда ждать его.
Взор скривив от напряжения,
Он заметил не вдали
Словно воздуха кружение
В растревоженной пыли.
Так бывает над углями,
Когда жар в прохладный час
Движет тонкими слоями,
Миражом смущая глаз.
-Ну и ну, - заметил Ваня-
Ты ли это, тайный друг?
Ни обличья, ни названия,
Существо без ног и рук.-
-Это я, - сказало Диво-
Что с того, что я такой?
Не единого разлива
Мы с породою людской.
Ну, да в том, какое горе?
Что в различиях за беда?
Нам с тобою не по ссоре
Довелось попасть сюда.
В этом мире, в лоне света,
Пристань ангелы нашли.
Эта дивная планета
Скрыта солнцем от земли.
Не брели мы, а летели
В заповедный этот край,
Чтобы души снять с петель и
Всё узнать про ад и рай.
Ты теперь ложись и слушай
Песню Вечного Творца,
У которого, Ванюша,
Сто имён, но нет лица.
Он начало всей вселенной,
Он причина жизни всей.
Он отец любви нетленной.
Суть его в себе посей.
Он поёт всему на свете,
Дышит он во всём, что есть.
Мы его шальные дети,
Мы его благая весть.-
Вдруг вокруг утихли звуки.
Песнь возникла в тишине,
Под восторженные муки,
Как мурашки на спине.
Не раскрыть её словами,
Не объять её мечтой.
Души мнятся островами
В океане песни той.
В такт сердечко зазвучало
И уму открылась даль.
Словно начал жизнь сначала,
Стало прошлого не жаль.
Вспомнил духом Ваня Бога,
С ним единство вновь познал.
И не мало и не много,
Сам стал Богом под финал…
А когда расправил очи,
Всю вселенную любя,
На тропе лесной средь ночи
Обнаружил он себя.
Осмотрелся, испугался,
Встал, свыкаясь с темнотой.
И по тропке, прочь подался,
Словно пьяным завитой.
На рассвете шёл в тумане.
Лес остался позади.
Разум бился, как в дурмане,
Сердце рвалось из груди.
Нюхом чуя привкус гари,
Дрожи почвы на ходу
Удивляясь, думал парень:
«Не иначе, я в аду».
А когда открылись виды,
Он нашёл один распад-
Смрад руин и панихиды.
Что ж такого? Ад как ад.
Что-то в небе грохотало.
Птицы адские неслись,
Все, как будто из металла,
Режа молниями высь.
-Чей здесь век? Какое время?
Это мир или война?
Что случилось с ними всеми?
Что за странная страна?-
«Любовь Рукинога».
Жили – были Рукиноги
С непонятною судьбой,
На большой одной дороге
В мир несли они разбой.
Потрошили караваны,
Люд губили почём зря…
Эта сказка, про Ивана-
Рукиногов главаря.
Был он парень неказистый-
Полу леший - полу мул.
А в бою попробуй - выстой,
Если он тебя боднул.
Рукиножьей бандой правил
Беспощадно и легко.
И, конечно же, прославил
Своё имя широко.
Князь Перди не раз с дружиной
Покарать ходил Ванька-
Возвращался с половиной
Через скорых два денька.
Обещал, распялив душу,
Наградить того не раз,
Кто головушку Ванюши
Предоставит на показ.
Сам Иван смеялся только
Над уловками князька:
«наградить не раз? По сколько?
Да, цена не велика…».
Но любил Ванюша Ною-
Дочь известного Перди.
И тоскою неземною
Чувство маялось в груди.
А Перди того не ведал.
Ноя крыла молча взор,
Когда князь о том кто предал
Вёл с дружиной разговор.
Ведь она любила Ваню-
За кручёные рога,
За глаза его бараньи
И за крепость кулака;
За раскидистую гриву,
За наросты спереди…
И докладывала живо
всё о замыслах Перди.
По ночам тайком встречаясь
Молодые, от утех,
Забывали не печалясь,
И об этих, и о тех.
Те и эти- всё земное.
А любви небесный цвет
Уносил сердца волною
В даль неведомых планет.
Растворялись в ласке души,
Но запретная игра
В ночь волнует кровь - и душит
Жизнь безжалостно сутра.
Мог бы Ваня сил набраться-
Град Перди осадой взять.
И тогда возможно, братцы,
Князь бы понял: «чем не зять?».
Но в обличие зверином
Рукиног средь люда был,
Как кабан перед павлином,
Кроме Нои всем не мил.
Меж людей ему не место,
В Рукиножье Ей тоска.
Он - жених, она – невеста.
Вот уж доля не легка.
«Как поправить положение?
Как пустить судьбу на лад?»
Думал Ваня в напряжение
В тайниках лесных палат.
От любви рассудок тает,
Пред любовью всё-пустяк.
Только сердца не хватает
Без которого никак…
Он сказал однажды Ное:
«Не ходи теперь во град.
Мы сбежим от всех с тобою.
И сам дьявол нам не брат.
Мы найдём себе жилище
На краю большой земли.
И судьбу свою отыщем,
Как любовь свою нашли».
«нет, - в ответ сказала Ноя –
Я без батюшки грущу.
Не поеду в край иной я
И тебя не отпущу.
Пусть всё будет так, как было.
Нам иного не дано.
Здесь тебя я полюбила,
Здесь и жить нам суждено».
Рукиног вздохнул печальней
И обняв свою любовь,
Из пещеры ставшей спальней
В стан разбойный вышел вновь…
Так они весь век и жили
Без потомства и семьи;
Воевали и любили;
Не чужие, не свои.
Князь Перди отдался Богу.
Ноя правила без бед.
На большую ту дорогу
Для купцов ввела запрет.
И дружина в том пределе
Не искала уж врага.
Рукиноги не при деле,
Жизнь лесная их легка.
Ноя шлёт им шкур и мяса-
Утешительную дань.
Знай, точи все сутки ляса,
Да вином себя тирань.
Вроде всё там вышло к ладу.
Но скажу вам, не тая,
Мне такой любви не надо.
Эта доля не моя.
Та любовь важна и ценна,
Что в награду за труды
Осчастливит непременно,
Проявив свои плоды.
Песни
«Богу».
Сердце моё с тобою.
Душу тебе открою.
Я ни о чём не молю.
Просто тебя я люблю.
Жизнь моя стала светлее.
Знай, что есть у тебя на земле я.
Боже, пославший в недра
Искры живого огня,
Милостивый и щедрый,
В любви укрепи меня.
Даль пробужденья в истине
Светлую уготовь.
Не дай расточить в корысти мне
Дар твой - твою любовь.
Верую беззаветно
В силу звезды рассветной.
Если случится беда
Дарит любовь мне звезда.
Всюду ты рядом со мною
Над моею дорогой земною.
Всё на земле не вечно.
Жизнь наша быстротечна.
И я однажды уйду,
В бездну твою упаду.
В мире любви и покоя
Стану радости чистой рекою.
«Мой город Казань».
Поутру речная птица распрямит тугие крылья,
Город спящий мой разбудит, вздыбив ветры вольным криком.
С днем рождения, столица, – сказка, созданная былью!
Помнят звезды, знают люди о пути твоем великом.
Сердце полнится тобою,
Я согрет твоим дыханьем,
И осеннею листвою,
И весны благоуханьем.
Дневники твои листая,
Предаюсь несметной силе –
Свету мудрости Тукая,
Духу мужества Джалиля.
Припев:
Город – легенда, город живой.
Казань – город наш! Казань – город мой!
Город – музыка, город – слово,
Не было и нет другого такого!
Город шепота, город смеха,
Город радости, город успеха,
Город надежды, город любви.
Этот город у меня в крови.
Я вскормлен твоими снами,
Обручен с тобой навеки.
Небеса одни над нами,
На двоих земля и реки.
Никаким на свете бедам
Не разрушить эти узы.
Нам источник счастья ведом,
Нам любви знакомы вкусы.
Припев:
Город – фантазия, город реальный,
Город спортивный и театральный,
Город хоккея, город футбола,
Город классики и рок – н – ролла.
Место найдется и панку и барду,
Старику ретро, юнцу авангарду.
Город научный, мастеровой.
Казань – город наш! Казань – город мой!
В недрах метрополитена
В городском людском потоке,
Посвящаю вдоховенно
Я тебе, мой город, строки.
Их услышь, Казань родная.
В песнях сердца нет обмана.
Ты со мной, я это знаю,
Звездный город Татарстана.
Припев:
Город – легенда, город живой.
Казань – город наш! Казань – город мой!
Город – музыка, город – слово,
Не было и нет другого такого.
Город шепота, город смеха,
Город радости, город успеха,
Город надежды, город любви.
Этот город у меня в крови.
Город – фантазия, город реальный,
Город спортивный и театральный,
Город хоккея, город футбола,
Город классики и рок – н – ролла.
Место найдется и панку и барду,
Старику ретро, юнцу авангарду.
Город научный, мастеровой.
Казань – город наш! Казань – город мой!
«Над землёю туман»
Над землёю туман, перепутала осень следы.
Над землёю туман. Он совсем не такой, как весной.
Над землёю туман. Я не помню где я и где ты.
Над землёю туман. Я лишь знаю, что ты не со мной.
Не звенят голоса, там где ангелы жили в душе,
и свирель не поёт; бью по струнам, как в бубен шамана.
Я иду на войну по дороге в которой уже
нет начал и концов из-за этого злого тумана.
А когда будет мир и рассеется мгла,
и прямые лучи заскользят в тишине,
я тебя отыщу, где бы ты ни была,
что бы с нами ни стало на этой войне.
Ты не бойся, не плач, мир вернётся в наш дом.
Так бывает всегда — справедлива молва.
Лишь бы помнили мы, лишь бы знали о том,
что наступит весна если вера жива.
Шуточные стихи.
«О поэтах».
Поэт в России - больше, чем поэт,
Ведь людям в души истину влагает.
И ничего особенного нет,
В том, что не всех он мыслью восторгает.
Он говорит о чём-то, о своём,
Какими-то мудрёными словами-
Толкаясь, проходящими в проём
Меж синими от рвения губами.
А люди смотрят тупо на творца,
Сочувствуя терзающейся маске.
И думают, что парень без лица
Забредил вдруг совсем по-папуасски.
Им невдомёк, что сей любовник муз
От словарей питал своё уменье,
Пытаясь быть изысканным на вкус
На поле фраз выкапывал каменья.
Когда ж постиг он смысл красивых слов
И разложил их в сочные порядки-
Он вышел в свет раздаривать улов
По существу небесной разнарядки.
Как объяснить, что лучше промолчать,
Чем говорить с людьми, прошу прощенья,
Лишь для того, чтоб рылом повращать,
Считая смыслом пластику вращения.
«Зубов лишённый кирпичом».
Сегодня встретил я поэта.
Он так себя представил сам.
Заговорив про то и это
Вздымал он взоры к небесам,
Тянул слова, слога пытая.
Дешёвой рифмой голося
В нём возбуждалась запятая
Искусству преданная вся.
И нескончаемым потоком,
Хоть я того и не искал,
В лицо моё таланта соком,
Сей добрый молодец, плескал.
От «гениальности» пьянея
Он влёк мой разум в палачи,
Когда махал звездой своею,
С небес срисованной в ночи.
Ему казалось: мир пристыжен,
Раздавлен мощью тех идей,
Что из существ живущих ниже
В итоге делают людей.
Я так устал внимать герою,
А он меня не отпускал.
Терзал мой ум своей игрою.
Плескал, плескал, плескал, плескал…
Вот результат – сижу на нарах,
Хоть сам почти что не причём.
Не помню я о тех ударах.
Не долго жил поэт в гусарах,
Зубов лишённый кирпичом.
«Новая сказка о рыбаке и рыбке».
Жил старик со своею старухой
На широком морском берегу.
Вечно был этот старец под мухой,
Вечно был этот старец в дугу.
Ранним утром раздавит бутылку
И идёт поднимать невода,
Но имеет удар по затылку
В дом пустым возвращаясь всегда.
Бьёт корытом старуха супруга
По несчастной его голове…
В общем, так и любили друг друга
Эти старые личности две.
Но однажды, почти за спасибо,
Дед достал из пучины морской
Золотую, волшебную рыбу
С говорящей огромной башкой.
Рыба молвила чётко и внятно
Когда глянул рыбак на неё:
«Отпусти меня, старче, обратно.
Я исполню желанье твоё».
Дед нахмурился, в чудо не веря,
Но пугаясь греха и тоски
Зашвырнул неизвестного зверя,
Как позволила сила руки.
Набрехал о случившемся бабе.
Та бранилась с игрою бровей:
«Заказал бы хотя бы той жабе
Ты корыто для нас поновей.
Ах, ты старый, тупой алкоголик!
Мы ж с тобою живём в нищете!
Заказал бы скамейку и столик.
Поменяли бы наши на те.
Не получишь ты больше спиртного!
На продажу пущу самогон!
Не попросишь! Даю тебе слово-
Из избы тебя выгоню вон!».
Что поделать? Старик вышел к морю
И взмолился, пуская слезу:
«Не предай меня горькому горю,
Эй, ты – дивное диво в низу!
Поднимись и спаси мою душу
От кромешного гнева жены…»
«Слова я своего не нарушу»,
Вдруг услышал он голос с волны.
«Что ты хочешь, старик? Говори же.
Я ударю хвостом по воде
И получишь – хоть домик в Париже,
Хоть корытом златым по балде».
Призадумался старый проказник.
Тихо молвил: «Пошлю всё к чертям.
Ты устрой-ка мне, рыбонька, праздник
И жену разбери по частям,
Да наладь мне приток самогонки,
Чтоб до самого жизни конца
Я не вспомнил у этой бабёнки
Ни единой морщины лица.
Чтоб забыл я судьбу свою скоро,
Чтоб не ведал я жизни своей
Неказистой и горькой, в которой
Ясных, ласковых не было дней».
Улыбнулась сударыня рыбка
И издав оглушительный крик,
Вмиг исправила злую ошибку,
Что свершил в старой сказке старик.
«Кузькина мать»
Развеваются флаги,
счастья мечутся блики...
А вокруг бедолаги,
а кругом горемыки.
Долог путь их великий
и извилист от браги.
Но идут горемыки,
но бредут бедолаги.
Их дома как бараки,
ими правят барыги.
Ведь они бедолаги,
ведь они горемыки.
Жизнь их-стройки, да драки,
да голодные ики.
Так держать, бедолаги!
Веселей, горемыки!
«Случай на даче»
Вдруг полыхнуло жадное сосало.
Шипящий вамп склонился надомной.
«Теперь ты мой!», чудовище сказало,
Охваченное полною луной.
Я пятился почти на четвереньках,
От страха задыхаясь и дрожа.
Ну и в штаны наделал дел маленько,
В побеге смяв ворота гаража.
Полночный гость ревел и грозно ёкал,
За мной не поспевая по пятам.
А я вбежал домой и из-за стёкол
Хотел заметить гада где-то там.
На утро, взяв с собой ружьё и грабли,
Во двор я вышел невидаль искать.
Тут слышу голос: «Сволочь, ну не в баб ли
Опять идёшь, скотина, яд пускать?
Ты что ж вчера нажрался так, убогий,
Что не признал ни тёщу, ни жену?
Из города, уставшие с дороги,
Пришли к нему, а он тут….ну и ну!
Всю ночь вдвоём промаялись на грядке.
И в дом, заметь, тактично не рвались.
Теперь-то уж надеюсь всё в порядке?
Иди сюда, урод, опохмелись!».