Шар бильярдный луны в лузу кроны платана упал;
эта светлая ночь объясниться желает помочь нам;
а в твоём перстеньке драгоценный мерцает опал,
и горит светлячок сигареты в саду полуночном.
А сверчки то смолкают, то снова трезвонят в ночи,
уголок наш сейчас – это центр, я уверен, вселенной,
через ветви мерцает оттенками царской парчи
полуночное море всё в бликах и блёстках Селены.
Этот крымский сентябрь нам от лета нельзя отличить,
даже можно устать от деньков неизменно хороших,
но уже паучок распустил инфернальную нить
и плетёт свою сеть для беспечных и немощных мошек.
Если слов не хватает, – всё может сказать поцелуй,
а любовный язык вечно юн, и придуман не нами,
и летучие мыши скользят над верхушками туй,
и пикируют вдруг, нас почти задевая крылами.
Как пьянят эти руки, которых желаннее нет,
как тоскую без них в ожидании ночи весь день я:
перламутровой бухты чарует серебряный свет,
он беззвучно вздыхает, глубин ощущая волненье.
Если слов не хватает, – то, значит, они не нужны,
значит, нам и без слов в мире этом легко и прекрасно –
эти трели сверчков так сегодня безумно нежны,
что слова не нужны, потому что и так нам всё ясно.
В лунном свете все звёзды померкли и еле видны,
тени лунные ночь, под копирку, всё множит и множит,
и до сквера доносится шёпот и говор волны,
что с волною соседней никак наболтаться не может…