Взгляд в потолок томным ямбом стекает к ночному окну.
За окном уж зима. Сигарета. Скурил. Вот, ещё одну.
Я хотел бы переписать - но во всю не даются скрижали.
Сигарет осталось немного. Те, что были - давно сбежали.
И вот сам уж я тлею окурком. Вот, теперь я обычный бычок.
Меня кинут на снег и забудут, сделав пальцем заветный толчок.
Суждено мне тут сгнить и остынуть, грязный снег - мой заветный гроб.
Кто-то сплюнет, и так же бросит мне соседа в мой чёрный сугроб.
- Как ты тут оказался, приятель?
- Я смолу её лёгким дал. Я убил, хоть и клялся не лгать ей. Я привёл её к Смерти на бал. И, вдыхая последнюю тягу, выдыхая тот дым из тела, она просто привыкла изрядно, не поняв, что на дрянь подсела. Я пытался теряться по пачкам, но курила она всё чаще. И вкус дыма противно-табачный ей казался и мёда слаще. С каждым днём, повышая всё дозу, и тянув меня, что есть мочи, понимала: всё это серьёзно, и что это конец, это точно.
- Ну а ты?
- Ну а я? Тот ублюдок. Убивал её всё сильнее. Часто, пряча меня под юбкой, она знала, что небо чернеет.
- Знала?
- Знала. Но всё же курила. Та привычка срубила под корень. Надо б бросить. Но в том, брат мой, сила, что она заключается в воле.
Если чувствуешь - скоро крышка, -
Не жалей, и ломай посредине.
Лучше вдох тот, который вприпрыжку
Ты сумеешь исполнить счастливо.
Сигареты - мы - смерть. Nota bene.
И не важно - зима, или май.
Как бы не было жалко - знай, вредно.
Посредине - не думай - ломай.