Проведу по лицу мягко бритвой.
Подожму перед зеркалом губы.
Я стихи, что тебе, молитвой
Цежу на ночь себе сквозь зубы.
От того и не сплю я ночами.
Потому что всю ночь я в мыслях.
От конца в середину, в начало
Идёт поиск избитых смыслов.
Словно сам себе рою траншею.
Словно пёс, привязанный к будке
С пресловутой цепью на шее -
Теряю твой голос в трубке.
Словно сам обрубаю канаты.
Словно сам совершаю выстрел.
Мне плевать уж совсем на куранты.
Мне плевать на чужие жизни,
Кроме той, что тогда была рядом.
Кроме той, что себе изменила
Ради парня с плывущим взглядом,
И теряющим свои силы.
Коль вернуть можно было былое,
Что, конечно, коль есть, мы не ценим,
Я всё дал бы, что есть, дорогое,
Во что даже отчаянно верил.
Ну позвольте хотя бы минуту!
Друг, пойми: ты уже здесь не нужен.
Доживая остатки нудно,
Я считаю на улице лужи.
Раз, два, три... Дождь, не лей - очень много.
Может, лужа - душевный остаток
Человека, что там, на дороге,
Вмиг остался вдруг пуст и краток?
Что остался с простреленной грудью,
С пустотой посредине сердца?
Не согреют его уж люди,
И тем более тёплые берцы.
Ай, стрелок! Эва, как! Без осечки!
Молодец! Пострелял ты в души?
Настрелялся? И думать неча,
Что законы ты все нарушил.
Одного лишь не ведал ты, братец:
Победителей в этой борьбе
Быть не может. Снимай свой ранец.
Ты всё время стрелял по себе.