У меня без тебя мигрень. Серьёзно.
Некому скрасить улыбкой день. Некому больше высказать звёзды и, впрочем,(так,между прочим) какую-нибудь несусветную дребедень:
О том, как неустанно уши греют не только битлы,но и ленты газетные с языков продавщиц, радио и теле-ведущих.
И те, и другие в наше время, к сожалению, вездесущи.
Куда приятней слушать ларьковых дядек, вспоминающих истории прошлого века, но и те - печальны и обветшалы. С ними ты немного унываешь, вздыхаешь, залпом и носом в грубые лапы и пальцы-кинжалы;
О том, что стоя на голове, можно ходить по солнцу;
О том,что стоя вниз головой тем более смотришь на солнце;
О том,что у чайки в друзьях чайник, и подкатывает того хуже какой-нибудь баклан;
Что свободное время незримо,а рабочее с глазами невозмутимыми, то засовывающими фантики в карман,то вынимающими из кармана банан, то собирающими за пару веков дань...
Что, как перчатки, ты меняешь шапки 30 дней в месяц(а того и 31) потому, что любишь газету "Кафа", в которой малая Феодосийская жизнь
интересней моей - так твердит твоя бумажная голова с надписью "пошли на / хей", скорее всего, там реклама Хейнекен загнулась, хотя, был бы хай, ну и тебе, друг, привет. Мне это тоже нравится, как и все, что отзывается радостью в твоих глазах. Жаль, что мое отражение так мне и не полюбится. Ведь даже и солнце, заходящее за горизонт, не превратится в закат, пока не сгорит в отражении твоих зрачков (чернее самых дальних глубин вселенной и ее бескрайних берегов), в которых пропадает больше,чем что-либо в Бермудском треугольнике мир забудет, а ты, возможно,тайно полюбляешь капельки, тенниски и клетчатые бермуды. Но ты не поверхностный. Не модный. Тем более тип редкостный;
Что мы могли бы с тобой залезть на гору, вместо моего никому не нужного добывания чего-то похожего на бумагу для пропитания, мешающей всеобщему кругозору. А ведь в горах сегодня апрель, и в нашем с тобой январе это, в принципе, то, что нужно. Это всё так мило и глупо, что мне становится душно и жаль, что в тебе не цветет миндаль и ты никогда не слышал запах весны на уровне ветра, уносящего вдаль грустные мысли и прошлого разочарования. В такие моменты я смотрю тебе вслед без всякого содрогания.
Ты всегда думаешь,что знаешь лучше, куда мне пойти и с чем проститься, что быть кем угодно хуже, чем быть твоей правой спицей, что мне нужно быть рукавом, если ты зарыдаешь...
Конечно. Ты всегда лучше знаешь. Ведь, если что-то со мной не так, первым мне скажешь ты, верно? И твои слезы для меня теперь кажутся закономерны.
А если ты не говоришь, молчишь, ни пишешь, ни заходишь, ни рычишь, ни поешь, ни пьешь, и тебя ни в одной подворотне не сыщешь...
Я представляю,что ты стоишь среди рек безкрайних и озёр, набитых до отказа кораблями бумажными или штукатурными, ибо у соседа трубу прорвало и теперь куски-корабли под ногами тебя забавляют больше собственного бормотания с руганью матросской.
Но ты даже ярче и милее моего наброска,ты сам по этим озерам и рекам расплёскан, и играешь в капитанов бравых, как мальчик. Ты скажешь, что это не правда, что ты - не подобие, а, что ни на есть, настоящий. Вынимай свой компас и трубу подзорную, я приду с кукурузой, плюшками и сладкими до сжатия челюсти сушками. Я переживу это все, только не называй мои фантазии глупостью или несусветностью, или ещё какими словами, которые ты не произносишь. И тогда моя голова не превратится в размеры Алисы в стране каких-то редких твоих нежностей и мягкой словесности.
Если запульсирует висок, то мой сегодняшний день пропал. Как и всякий без твоего внимания. Я лучше засну до следующего твоего влияния на мой, держащийся за край, запал.
У меня без тебя мигрени.
Кажется, если б не ты, их бы и не было вовсе... а так они приходят ко мне, с пытками, с вопросами - "где ты?",а я даже не понимаю, какие больше всего их устроят ответы,кроме твоего непосредственного наличия. Мигрени, видимо, такие-в полицейском суровом обличии.
У меня без тебя мигрень. Серьёзно. Вот уже год или два, или дважды два, или двадцать пять, или когда я там родилась...
Не важно. Потому что тебя могло и не быть никогда. А теперь без твоей болтовни я слышу лишь бредни этого мира и бредни свои: :
Что лёжа головой к луне можно втоптать солнце в закат, чтобы оно кровавыми своими лучами(ручьями) стекало в море; Что человек в отражении выглядит старше, грубее и злее, чем предполагал, будто он болен или всю красоту проспал;
что не ел потому что пел весь день и сломя голову несся навстречу выдуманному многоголосью;
Что за окном давно уже время бутылок битых в окружении машин и заборов, где сливаются воедино битЫ и бИты.
А ты всё время забираешь с собой лето, пропадая в августе с глаз долой, из сердца моего сделав плед, кутаясь и таскаясь всюду, и я с такой огромной дырой в груди пытаюсь ее запенить морем,замазать вишневкой, зашпаклевать поцелуями, но все осыпается, крошится и это не лечится. Даже, если мы ещё встретимся.
И теперь даже ясно, что можно, шагая по солнцу и тучам, промочить ноги в осенних лужах и стоять не то чтобы на голове, но на ушах точно от твоих странных примочек.
Прости, так и не смогла сказать... что хотелось быть солнцем, лишь бы тебе не душиться шарфом и не шмыгать носом, не ходить в шапке...что хотелось больше, а пришлось быть кратким;
О том, как это сложно быть так близко, что чувствуешь как сердце идёт в четверть восьмых и забываешь о ласке, потому что важно сохранить маску, быть другом и не вспоминать......
О том, как я проживаю жизнь в попытках вырезать тебя, как нерв;
Как я злюсь что тебя грею не я, и как я рада, что ты согрет;
Как мне страшно вспоминать тебя добрым потому, что раздражаюсь из-за своей любви тихой и скромной,точнее беспомощной и бесполезной подле твоей главы.
Потому и сама надеваю на тебя лица страшные и наигранно раздражаюсь твоему письму, пусть самому важному, сама перед собой делаю вид, что мне это ни к чему...
И как встречала мужчин "вместо", чтоб прятаться под их зонт от звездопада воспоминаний о проведенных с тобой днях...и даже тесных и бессонных ночах на берегу моря(хотя,конечно, чаще, без твоего присутствия). Все это так грустно, что я разрыдаюсь как-нибудь при случае. Будучи в каком-нибудь алкогольном абсолюте я и приобретая влюбленный тон.. А пока я рассматриваю этот мир, сотканный из твоих слов и, знаешь, это куда лучше, чем погружаться в сон.
Потому что вместо сказок с неизбежным сачком, на меня смотрит небо влюбленным своим зрачком, ко мне тянутся тонкие пальцы дыма и поднимают вверх, и мне видится,что я чайка, а не какой-нибудь там человек.
Который проще мечтает стать. Но даже сейчас.. если собрать все слова мира со всех его сундуков, то мне все равно не хватит, мне все равно будет сложно сказать то, что другой человек, будучи четким и аккуратным, выразит фразой из трёх классических слов.
А я нанизываю, перечисляю...
Как мне хотелось быть больше,
Как я встречаю мужчин "вместо",
Как мне страшно вспоминать тебя добрым,
Как горько, милый, и тесно ...
Как ненависть и любовь делят место, и могли бы уже успокоится и сравняться в равнодушие, если б не было в этом душно мне, если б я не любила крайности, если б не второе мое имя - гребаное противоречие... мои чрезмерные слабости, красота моя изувеченная.
Как мне хочется пить на балконе с цветами и видом на море красное, белое, чёрное, полусухое и сладкое самое...и мечтать о принце в белых шузах и таким же сердцем без прошлого, бывшего, лишнего, близкого, пошлого - всего, что даже отдаленно напоминало бы мне тебя. Лучше бы не знать тебя вовсе,но поздно. Проще, наверное, забыть себя. Надо бы разобрать, кто причина, кто следствие. Хотя без разницы, все равно обращаться в бегство мне. Из-за тебя ли моя мигрень? Проще забыть себя. Или изничтожить. Ибо, если тебя не станет, найдется кто-то другой. Проще совсем расстаться, чем не дружить с головой. Через сколько из этих кроссовок выползут шнурки?
Нет, не пугайся.
Не слушай бредни мои А в прочем, кому это я - фонарю за окном? не знай моих мыслей, живи спокойно. Это моя разыгралась мигрень.
Из-за тебя не стану даже пытаться дышать под водой, вырывать тебя из себя вместе с корнем, коему подражает моя система вен,
я не стану хвататься за лезвие или фен.
Никаких люков и крыш,
никаких ванн, отрав,
никаких бутылок, таблеток и трав,
никаких шибок, капусты и лыж.
Это просто моя голова. А у меня ведь ещё есть что-то в груди, оно стучится, иногда сильнее обычного,чтобы о себе напомнить. И что я не такая, что я добрая. Оно знает, что значит любить. И лучше, чем жалеть себя, и проклинать, нужно благодарить.
За тебя. За твои глупости, за то, что ластишь улыбкой день, за то, что ты как никто другой несёшь несусветную дребедень и знаешь, как запускать кораблик и свечку по речке, наверняка, разжигал камин или печку, носился по крышам и кидался гречкой, придумывал улиткам клички, в Мадере топил горизонт или солнце, запускал в небо огни, чтоб было занятно звёздам и чьето сердце в своем хранил.
Слишком много за то и за это. Говорят, честнее любить просто так. Да уж... Так и быть. Просто так. Благо дарить. Радость дарить. Хранить в сердце. Нестисвет. Любить. Оставлять раздетым свои шарфы. Петь слегка глуховатым в груди. У нужной станции пассажиров любых будить. Не бузить. Или, наоборот - бузить, но по-доброму, чтобы всем смешно. Чтоб не пришлось Маяку повторять дважды,что такое плохо и что - хорошо. Многое прощать, научится чинить. Гладить собак и бомжей кормить.
Все как ты любишь, родной. Точнее, мне только так кажется, ведь все, что я о тебе знаю, это такая сумасбродная кашица - твои слова и мои контузии.
Так и живём. Ты в неведении, а я - в иллюзии.