В порывах страстного томленья,
Стиха не в силах удержать,
Я вам без совести зазренья
Порой стремился подражать.
Какие, в сущности, игрушки
Вскормили опытность мою?
Ах, незабвенный Саша Пушкин!
Ах, милый Лермонтов М. Ю.!
Вы оба канули до срока,
Вы думали, что у истока
Поэзии; что слаб ваш труд,
Его потомки превзойдут.
Ручей, что по камням струится,
В большое море превратится,
А море выйдет в океан…
Увы! Ручей теперь – туман.
Струю, что славно так бурлила
(Есенин, Блок, потом – Рубцов),
Давно уж солнце иссушило,
Не слышно новых голосов.
Нет больше на Руси Поэта.
Тоскует, словно не согрета.
А вы, друзья, до сей поры
Стоите наверху горы.
С горы преемника не видно.
Как вам, наверное, обидно,
Что в Лиру злой червяк проник,
Что весь изгадили Язык…
Друзья! Корысть – всему виною.
Ах, Пушкин! Надо ж написать
Твоей великою рукою,
Что «можно рукопись продать»!
Вот и торгуют – прочь сомненья!
Долой уверенность твою:
«Не продается вдохновенье»?!
Я лично, сам же продаю!
Я сам не меньше прочих грешен,
Не сразу, пусть – но стал таким.
За это буду я повешен,
Но мне хоть совестно. А им?..
Записка эта актуальна,
Увы, на долгие года.
Поэтов нету гениальных.
Боюсь – не будет никогда.