Одиночество в психиатрии и психоанализе имеет несколько конкретных определений. Не будем давать качественный и количественный анализ приверженцев отличающихся друг от друга теорий. Только проясним ситуацию вообще.
Итак конец 50-х годов. Конец одной из попыток того, что можно назвать инопланетным разумом, предстать в виде созидающего начала человечества – нет, более верной можно считать мысль начало конца. Сугубо субъективное мнение, будем объективны.
Фрида Фромм-Рейхманн (Frieda Fromm-Reichmann), ставшая впоследствии всемирно знаменитым психотерапевтом, издает программный труд, призванный пролить свет на основополагающую проблему всех психологических расстройств индивидуумов, которым подвержены потенциальные пациенты психиатрических отделений. Таким краеугольным камнем, который, по мнению вышеозначенного специалиста, лежит в основе мироздания, построенного на доведенном до клинического состояния человеческом планктоне, - стало довольно банальное человеческое состояние – состояние одиночества. Но Фрида Фромм-Рейхманн оказалась не слабого десятка, чтобы заглянуть правде в глаза. Ученая негативно высказалась о своих коллегах, которые избегают связываться с пациентами действительно «одержимыми» одиночеством, из-за собственного страха попасть под влияние действующих на таких людей «внутренних сил». Это была мужественная женщина – или, может статься, ей просто повезло? И столкновение с таким серьёзным симптомом , как истинное одиночество, не поглотило её собственную психику. А может быть, создатели программ одиночества, когда-никогда, сами заинтересованы в подобных сторонних исследованиях и выводах.
Тем не менее, одиночество предстало в виде жуткого призрака, от которого осознанно либо безотчетно для самого себя человек пытается скрыться в реальности этого мира. Но что может сделать тот, сущность которого находится внутри, и воздействует на генном уровне. Предполагала ли Фромм-Рейхманн, что происходящее с её пациентами, есть воздействие на молекулярном уровне на человеческие организмы, программное разбалансирование гормональных систем – короче, биологический удар по биомассе. При этом выражающийся на психологическом уровне довольно банальными расстройствами, которые в кризисном проявлении лечатся в зарешёченных клиниках, а вне фазы обострения – в замурованных склепах черепных коробок несчастных изгоев. Причем ложь, возведенная в ранг государственной системы здравоохранения всех развитых цивилизованных стран, не дает возможности установить истинные причины происходящего и выработать радикальные средства борьбы с одним их серьезнейших синдромов. Синдромом, который можно определить, как с дефицит человечности в тех, кто как бы производит и поставляет на рынок «человеков».
Человек , как то определяла Фромм-Рейхманн, системой загоняется в угол: он болен, но это не общепризнанная болезнь, которой никакой бы человек не стыдился – это болезнь, которую несчастные скрывают от окружающих. Они где-то в глубинах сознания чувствуют, что подвергаются страшному воздействию на свои тела, они понимают своё бессилие против этого монстра, поникшего в их органы, они испытывают чудовищные психологические страдания – и дабы не подвергать опасности тех, кто им близок и дорог, чтобы не усугублять свое и без того жалкое существование, люди осознанно (разумеется, в разной степени для самих себя)избирают уничтожающий их путь – полного одиночества. При всём при том, ощущая себя же во всём происходящем виноватыми.
(продолжение следует)