Сомерсет Моэм всего несколько лет занимался практической медициной, но след профессии наблюдается в его творчестве. Мало того, именно Моэму удалось не только подметить глубинные особенности врачевания, но и выразить их. Молодой лекарь понимал и многократно подчеркивал ценность врачебного опыта для писательства: «В больнице я видел, как люди умирают, и мои растревоженные чувства подтверждали то, чему учили меня книги». Врача формирует особое видение жизни и отношение к людям. Известность, богатство, положение в обществе - все это не имеет значения, когда человек оказывается на больничной койке. Здесь он, прежде всего страдалец с испугом в глазах; его судьба зависит не от светских связей, изящества манер, благородного происхождения, а от вульгарных физиологических процессов, фиксируемых диагнозом, рецептами, анализом. Здесь жизнь и смерть, здоровье и увечье, стойкость и отчаяние - не абстракции, а конкретные силы, противоборство которых решает, будет человек жить или погибнет. А врачу некогда размышлять об их метафизической сущности, потому что только он один определяет результат борьбы этих взаимоисключающих начал.*
В потёмках анимы** блуждая как-то раз,
услышал вдруг: «Блуждать - блуждай, но зрячих глаз
не закрывай». - «Мои глаза открыты!» - в крик
пустился было я, но понял, что старик
в моём лице вконец не прав: в своих глазах
я тьму и мрак носил, в чём аниме в слезах
признавшись, я впустил в глаза сердечный свет.
Теперь в душе моей ни тьмы, ни мрака нет,
есть только свет в грядущий день летящих лет.
P.S. Старик в лице моём помолодел,
и вновь у будничных жизнеспособных дел
и день, и ночь до той поры, когда два глаза,
сомкнувшись разом, мне дадут желанный отдых.
*отрывок из эссе Исанны Лихтенштейн
о Сомерсете Моэме
**anima - душа (лат.)