Дорогой утомленный пилигрим,
Святым местам идущий поклониться,
К оазису пришел и здесь, в тени,
Решил прилечь и снова в путь пуститься.
А рядом город пальмами манил,
Под зонт ветвей в прохладу окунуться...
Но странную тревогу уловил
Скиталец, и решил он оглянуться:
Дворцы, в сети запутанных ветвей,
Разбитые пустые минареты,
И черные одежды у людей,
Скрывали от гостей свои секреты.
У главного колодца, средь толпы,
Стоял старик в халате снежно-белом,
Наш путник подошел, набрал воды,
Беседу завязал, спросил меж делом:
«Похоже,я пришел не в добрый час,
На лицах жителей я вижу горе,
Или прогневался Господь на вас,
Или с соседом злобным город в ссоре?»
« Ты не далек от истины, мой друг.»-
Ответил путнику старик рассказом,
О том, что стало с жителями вдруг,
И отчего весь город был наказан:
«Когда-то здесь веселый смех звучал,
Добро и справедливость здесь ценили,
Никто ни унывал, ни воровал,
И праведно и честно люди жили.
Не знали ни болезней, ни вражды,
Ни голода. Хвала Небесной Силе!
Молились, соблюдали все посты,
Одежды белые они носили.
Но вот, однажды «грянул гром с небес»,
(Никто не ждал от жителей такого!)
В ночи глухой юнец в конюшню влез,
И со двора свел жеребца гнедого.
Судить его пришли и стар и мал.
Решили так: согласно приговору,
Чтоб каждый мог увидеть, кто украл,
Отметить черным знаком робу вору.
А утром, не поверили глазам,
Найдя свои одежды цвета сажи.
С вопросом обратились к небесам,
За что страдать невинным в этой краже?
«Судилище устроив,- был ответ -
Нарушили мной данные заветы.
Тем самым, совершили больший вред,
И были вы наказаны за это!»
С тех пор иссякла Божья благодать.
И глух Отец к стенанию людскому,
Забывшим, что судить или карать
Дано Ему и никому другому!»
Рассказ закончив,старичок вздохнул,
Кувшин наполнил, двинулся к обозам,
А путник на халат его взглянул,
Остановив его другим вопросом:
«Но ты в халате белом словно снег,
Как удалось тебе от кары скрыться?»
«А я-тот вор, но искупивший грех,
A судьям и за всю жизнь не отмыться!»