В зрелой жизненной поре,
Жил-был боров во дворе.
Во дворе снимал альков
Под мансардой индюков.
Звали борова Петро.
Холил он своё нутро
И обласканый "богами",
Из идюшей ел лохани.
Но не вместе, опосля,
Чтоб не беспокоить зря.
Если вдруг индюк спускался,
Петя рьяно подрывался,
Пыжась лестницу держал,
"Господин" чтоб не упал.
Пробирал его испуг:
"Будет что, коли индюк,
Вдруг об что-нибудь споткнётся
И с мансарды навернётся,
Через низкий парапет.
Поминая Божий свет."
Всем индюший знаем нрав,
По качанию своих прав.
Но сдругими Петя строг
И считает, что он Бог,
Или царь, или правитель,
Судеб горестных вершитель.
Если что, визг поднимает
И на публику играет,
Обвиняя всех во всём,
Чтоб не думали о нём.
Потому что весь в грехах,
А в душонке жуткий страх
Вдруг, да кто-нибудь прознает
То что Петя "заливает".
И чуть что, наверх донос,
Чтоб поменьше с него спрос.
Неугодных под замок.
Хлеб-вода на долгий срок.
Постепенно, деспот-вор
Загубил весь скотный двор.
Как же может быть иначе,
Коли Петя на раздаче.
Так урезал всем обеды,
Что взмолились малоеды.
Сам ни раз не отказался
И от пуза наедался.
Морда стала у Петро,
Что помойное ведро.
Растолстел, как на дрожжах.
Ну и раз, застрял в дверях.
Приключилась с ним беда -
Ни туда и ни сюда.
Что же делать? Как сказать?
Дверь не хочется ломать.
Повздыхали, походили,
Ржавый ножик наточили.
Ткнули в жирное нутро
И зарезали его.
В чём мораль? Она ясна!
И в стихах заключена.
А ... чтобы так не попадать,
Двери нужно выбирать.
Даже, если ты упитан,
По реальным габаритам.