И ничего не изменилось... Объяты пламенем страницы,
впадают стаи слов в немилость у современных инквизиций.
Струится плазма меланхолий, в сосуд души перетекая,
одетый в саван контур плоти ласкает раненую память.
Шагает строем одержимость, в упор не видя недовольных,
на главной площади Берлина на эшафот с костром восходит,
взлетают хрупкие страницы, роняя пепел, словно перья,
как будто огненные птицы парят под куполом вечерним.
Смеются бравые солдаты, студенты высших заведений,
поверив в то, что виноваты и Зигмунд Фрейд, и Гёте с Гейне,
звездой Давида кто отмечен... Давай забудем толерантность!
Костёр согреет зябкий вечер, под музыку зигуют наци...
Змеёй забравшаяся память на дно забытого колодца
лакает горькую отраву отдельных наций превосходства,
в которой факелов шеренги с бравурным маршем по Европе,
инакомыслия застенки, дымящий пеплом крематорий...
Так хочется, чтоб стали старше все игроки из высшей лиги...
Бравурные играют марши,
пока что не сжигают книги.