Триптих
И тот, кто в век безнравственности поклоняется слугам дьявола, будет разорван в клочья слугами бытия.
1
В чудный и солнечный
Московский день самолёты
Из бледной бумаги
Врезались в архитектуру
Бывшего ампира.
И на площади каждый второй –
Становится беспомощным;
По лестничным пролётам
Мелькают лица бывшего ГУЛАГа,
Разгребая пыльную номенклатуру,
Топя в кремниевом огне бедную лиру.
И на площади каждый второй –
Становится искрой от великого костра.
Здесь пустошь и яд, медь и свинец
Вперемешку с лицемерием и нравом быта
Вонзаются в бездну серого бытия.
Когда сгорают лучики солнца
От наплевательского лица.
Где рубежом для всех колец
Предстает финансовая глыба,
И разбивается об глыбу тщетная мечта,
Что жизнь уж так злостна,
И каждый поединок –
Есть однородная борьба
Меж властью и народом.
От греческого – власть народа,
Но на бумаге и в эфире.
А в реале – стадо мертвых икринок,
Из которых сотня не одна
Погибнет под синем небосводом,
Пожирая всем взглядом свободу,
Которая отступает в первом мире.
2
На заборах сияют надписи:
«Народ непобедим»
Напротив белого дворца.
Но народ не может усвоить одно:
Правда стала иной,
Не толпа бьёт власть,
А последняя даёт первой.
И где же суть неравенства,
Когда один стоит на другим?
А великий из искусного творца
Превращается в продажное лицо,
Что тянет с собой все на дно.
И под гнетом хлеб становится водой,
И голубой депрессией летает страсть
Перед стекляшкой второй.
Народное пилят достояние,
Будто бы резиновый лес.
Гениальные умы не учли вещь:
Без хлорофилловых долин
Homo Sapiens канет в пропасть
Самопальных и дешёвых вещей;.
Но «нам» же плевать на расстояние
И на то, какой на плечах хрупких вес.
Мы все также тщетно вонзаем меч
В мир, который стал слишком пустым.
Сгнивает, поверите, старая сучья пасть,
Под упадком бескорыстных людей.
3
И почему отныне клякса
Стоит больше, чем резная фреска?
От чего мое бытие окутал хаос
Вкупе с черным всадником
Без белой головы?
Ведь столько предо мной вопросов,
Но в сети не сумею найти ответ,
Ведь под пляской и в шаманском танце
Я не найду душевного блеска,
Ведь без пуделька;, с коим шастал Фауст.
Над головой пролетают гнилым рассадником
Пустые, бездушные холсты.
Такой ведь шторм не пугает матросов
Бывалых под старость их зрелых лет.
А я – юн! Меня пугает бытие.
И поделать с ним, увы, ничего не могу,
Надо мной лишь мелкая задача:
Метафорами сыпать,
Поддавать синекдохой огня,
Разбавлять пустое людское житие,
Ведь от противного – со всеми утону,
Оставив собачонке; на сдачу
Россыпь звёзд и сытость
Вкупе с аномией современного дня.
Примечания.
1 – в строфе курсивом в значение искусства.
2 – в значении Дьявола, Мефистофеля.