Ночь, и снова бомбят нещадно,
испугавшись, бежала Луна
торопливо и так безоглядно,
но на ней не лежала вина.
В облаках от кошмара укрылась,
чтоб не видеть совсем ничего;
коль могла бы, она б помолилась:
- Пусть не смогут убить никого!
Зарыдала б она, несомненно,
не стесняясь друзей-облаков,
сожалела б Луна непременно:
- Ослепить не способна врагов!
А пока лишь скрывалась умело,
чтоб не видеть, как шествует Смерть,
совершая чернейшее дело,
и как корчится в муках твердь;
чтоб не знать, как страдают люди,
как осколки пронзают тела...
в это ж время лживые судьи
отмывали себя добела.
Не пытались они скрываться,
им неведом страх юной Луны,
в войнах нравится им упражняться,
и хоть кровь заполняет сны,
но в забаве такой великой
не откажут себе никогда;
с нею — сладкой и многоликой
подружились они навсегда.