Я в окопе засел.
На лице - первый бой,
а в глазах - груды тел.
Не горжусь я собой:
застрелить не сумел
своего врага.
Я отважен и смел?
Нет, я трус. Поседел
за минуту незнанья,
когда взвизгнул снаряд,
как бедлам пролетел.
Я дрожу от неистового осознанья,
что любой необдуманный шаг - расстрел.
Мне кричат что-то сверху и снизу.
Молчанье.
В горле ком, а в душе полыхает огонь;
выжигает дотла все мои обещанья -
себя поберечь и вернуться домой.
Я уверен, что путь мой закончится здесь же -
в поле, сизом от смрада,
средь напуганных смертью молоденьких дев.
Это не опечатка.
Лишь страх все - зараза!
Мужики, что вопят и скулят нараспев,
сжались в грязи в обнимку с родным автоматом.
Он же может спасти?
Так откуда взять сил, чтобы встать
и спокойно прицел навести
да нажать на курок,
от которого пальцы
холодеют, как толстый декабрьский лед.
Паралич обдает от безудержных мыслей,
что от пули твоей человек умрет.
И туманом густым эти думы нависли,
а из глаз водопад пресных слез льет.
Я ладонями в спешке лицо закрываю,
но осколочных град по ушам гулко бьет.
Где-то взвизгнул от боли
солдат неизвестный,
потопил свою жизнь в крови падших. Вовек
не изменится мир -
приносить адский вестник
будет новых и новых убитых, калек.
И не важно, чего же лишит война:
части тела иль близких,
способности мыслить -
до горючих потерь эта дама жадна.
Тихой поступью входит,
судьбы разводит.
Своим принципам злостным война верна.
Пред моими глазами сиреневый труп мой
предстал и воздвигся на пьедестал.
Меня черви сжирают,
зубы свои до упора вгрызают
в усохшую мертвую бренную плоть.
И сырая земля веками меня
под собой будет медленно в пыль молоть.
Это все?
В кровожадной, жестокой
войны круговерти
я, как последний дурак,
ищу смерти?
Пролетевший тяжелый снаряд осенил.
Я в аффекте вскочил,
закричал, что есть сил:
"Я с ума не сошел!", -
и навстречу врагу своему пошел.
Спотыкаясь на каждом шагу и падая,
гниль, что стреляет в упор,
лишь забавляя и всячески радуя,
как полоумный орал я: "Одумайтесь!
Иль еще глубже в кокон закутайтесь...
Кто дает право нам
род человеческий
гадко терзать по законам нечисти?
Кто так заботливо и по-отечески
с совестью черной и изувеченной
творит и вершит бесчеловечие,
отправляя на смерть?..
Душа моя боли до края полна -
вокруг ведь совсем не наша война..."
С сорванным горлом о жизни, о мире
вещал я недолго.
Меня, как блоху, враги пристрелили...
Был уверен, что путь мой закончится здесь же -
в поле, сизом от смрада,
средь напуганных смертью молоденьких дев.
Подруга с косой новоприбывшим рада -
тем, кто в багровой земле сырой
нашел не имеющий смысла покой.
Закрывайте глаза.
Возвращайтесь домой...