Почему ты всё дуешь в трубу, молодой человек?
Полежал бы ты лучше в гробу, молодой человек.
О. Мандельштам, 1920
Был когда-то и я трубачом,
и трубил под святым кумачом,
а теперь все молчком да молчком,
мимо башни зубастой бочком.
Пыль летит по дороге, летит.
Не поется под топот копыт.
«Мне не страшно, - душа говорит -
пусть дорога пылит и пылит,
пусть над башней божественный свет -
на трубе больше вымпела нет!»
Что мне делать с проклятой трубой?
И душа мне ответила: «Пой!
Соберись! Что-нибудь сочини
для друзей и родни.
О прекрасном на время забудь:
пыльный воздух теснит твою грудь,
мимо сердца проходит слова
и болит от стихов голова.
Что ж спасибо, душа, за совет,
дело к ночи и выбора нет.
Я на башню один поднимусь,
без трубы как-нибудь обойдусь:
Чернозем полуночных небес
пахнет так, что не чувствуешь вес
грубой плоти, прозрачный насквозь,
на земную наколотый ось,
словно легкий, сухой мотылек
я дрожу, я от слов изнемог,
не могу крылышкуя взлететь –
только петь, только петь.
Месяц в пашне небесной увяз
старым плугом, ломая каркас
о железные рамы веков,
черепа водородных быков,
крестовины, валы, шестерни
механизмов безвидной земли –
синий лемех тупя о восход,
превращая вселенную в лед.
Как витрина бликуя стеклом
мир летит и летит напролом,
в облака мир летит, в облака
цифровые пока.
Время терпит, и мы подождем.
Под сухим метеорным дождем
будем тихо стоять и смотреть,
наполняясь восторгом, как медь
ожиданием Судного дня.
И тогда, может быть, и меня
вновь охватит желанье трубить,
чтоб добавить немного огня
и последние страхи избыть.