Гром прогремел, как знамение
Апокалипсиса
над помпезной высоткой у Красных ворот.
Только, видно, никто не покаялся,
лишь в норки опять закопались все.
Кому водопад событий даст
теперь наперед укорот?
На просторах сети - ажиотаж: волнуются,
что спецслужбы блокируют Telegram.
Я боюсь получить на таких безнадежных улицах
кик-боксерский привет
от мужчины
или даже какой-то мадам.
Вот тогда горизонт ощетинится
контуром фотографических сепий.
Москва всё спишет!
Москва всё стерпит.
Страшусь брать газеты в руки
у входа в метро:
не врут ли?
Мне так интересно, что скажут про нас наши внуки
на полутемной кухне.
Какие подскажет им лампочки свет воспаленный
(наследье забы(и)того ныне теперь Ильича)
слова?
Что их скажут уста
пожарищем ярости воспламененной?
Как звать они будут нас,
шепотом или крича?
Быть может, язык их шершавый и влажно-покатый
не сможет уже обойтись без мата?
Врача! Нам немедленно нужно врача!
В люминисцентной коробке,
в накале тревожной дуги,
в пульсации долгой сердец,
затяжной, неторопкой
мне чудится зов:
"Бог иль кто-нибудь! Эй, помоги".
Из крана вода тихой струйкой,
чуть маленькой жменькой
сочиться, а ливень - он так себе,
вроде совсем не Потоп.
Беда миновала.
Опять пронесло. И за стенкой
сосед-алкоголик с похмелья сосет кипяток.
17.04.18