Я не поэт, как пишут в оправданье,
слепою рифмой ритм кривой искать.
Как будто горе лечит наказанье,
что без пера и, нечего сказать.
А в чём твоё величие, не тыча?
Куда не ткни, за кораблём - пострел
пред знанием - масон на пограничье
от перепалки "в доску одурел".
О той горе и духа ли закалке,
иль о любви, что миг один была;
о двух концах, неведомою палки
разбитых душ плачевная стена.
Старухе жадной, деве молодой,
дворянке столбовой или чернице,
склонивши чудо-образ над водой.
Корытце бито, а была царица…
И ножик перочинный не удел?
Как под копирку, этот мир изменчив,
но предсказуем, тем кого задел:
Любителям Руси - любите женщин!
Того историкам я пожелать хотел.
Теологам - творца б до осознанья…
Пока писал Я - головой вспотел,
а мир войне, война - для основанья.
Она и мать, когда совсем хреново.
Проворовались крепко - о любви.
Читать о репке, рябе - всё мне ново!
Я о свой, поэтике - в "херни".
Чрез тернии её образованья,
забрёл родимой улицей в Концы*,
свернув по Новой - Старых осознаний:
каким же клином выросли, клiнцы?
Любовь словами вами не возвысить,
не портить, попадая в борозду...
Разве "звезду" и продолжая мыслить,
чем блики-пятна "смылить" о луну…
Тем пуще край мне в Три Сестры:
Любим втройне! Событий гуще.
За синь очей всевидящих костры,
за сенью юности цветущей.
А слов-то, нет - Семь бед ответ:
Один, который на примерке.
Аршином резать по галерке,
да вдоль дорог всегда кювет.
И вызывать дух астролябий:
Приди-приди, под звук рожков,
Язык мой, Славий и Куявий!
Былин торговец, пирожков,
варяг, царей - не надо с даний,
прощаний сказочных и слёз,
вдоль Каялы - реки - Артаний
и расставаний скольких грёз
уносит ветер божьи яви.
Сам многолик, велик, безлик.
Как дуб перун, он чем корявей,
тем кучерявей мой язык.
Учись в полвека говорить,
чтоб кроме мата, ни - заразы!
От жажды знаний - удалить,
и мыслить их пустые фразы.
И утолив, куда б уплыть?
Концы вязать или откинуть,
за мать - учений повторить -
отцовых кабельтовых минуть…
Я так учился в выраженьях
не осквернить ничейный дух.
С полка спуская достиженья,
под веник - выцветший лопух
мой глаз, потухший было пленник
блестел огнём чертовским вновь:
Любил я Родину, изменник!
Пил не вино, не воду - кровь.
Теперь и вовсе, рот открыть
боюсь понравиться причине:
не нахамить и яму рыть -
сказать спасибо той личине!
У колыбели - отвечая,
не как купчина - деве юной,
в любви клянётся ночью лунной,
а Хоть и по-хоть*, отличая.
И поклониться в пояс низко:
Родная Речь - помолодел!
Она была вдали и близко,
хотел и сам ей овладел,
свой на горе оставив посох,
копытом чашу бить - в Парнас
и вещим быть во всех вопросах:
А был подкован, конь Пегас.
Сливая Азию с Европой
латинской речью говорил.
"Ширококрыл" - "Широкоокой",
с какой оказией творил!
Любовник пылкий и мятежный,
местами нежен, пьян и груб,
в полях безмолвием заснежен
и не упомнит, скольких губ…
По-настоящему всё было.
Луна затмила? Нет, стелила.
Дорожка плыла серебром,
и под каким кустом ребром,
её настигнет бес лукавый,
сплотит в единство, "кол теши",
и плотик вяжется - для славы,
"осла вам уши" - для души,
а соль и спички, всё для рая,
в пожар вериг и очи терний.
Тушить костёр в любви сгорая,
считая с возрастом потери.
Ох, эти люди, эти нравы!
Им лес поможет, птицы, звери,
те - виноваты, эти - правы…
И самому уже не веря,
коль сам мучительно проник,
испив их боль распятий буйства:
Учитель, Образ, Ученик -
из уст в уста и чувства - чувствам.
Споткнувшись чёртом о детали,
что кроет в целом - половинки,
путём тернистым, жаром льдинки
за чёт и нечет, где летали?
За многоточием в Единстве,
в такое свинство и не верить!
Кощей зачах в своём Кощунстве,
колы тесать, а правду херить.
Пусть, то и дело полоща,
о придорожный камень - граду
какой-то сад, купель, праща…
Внизу пасущемуся стаду -
путь указать, срубить оконце
избушке задом на восток.
Забить заряд и выше солнца
пустить ухоженный росток.
Себя считающим поэтам,
с косноязычием борясь,
учить детей зимой и летом,
за тем величием, таясь…
Остапа жёлтые штиблеты,
порхают Кисой - им порхать
не нюхать пороху, но знать,
и тем серьёзнее куплеты.
Да ладно, хоть бы понимать,
за что детишек Пушкин любит?
Земную весть, отца и мать,
не воскресенье - слово сгубит,
за тайной сказочных завес,
познавших жизнь в саду чудес.
И обнявшись, и улыбнувшись,
уснут навечно, не проснувшись.
Себя считающим - поэт,
с подружкой верной, поэтессой
в последний путь и, "Долгих лет!"
на серый камень с интереса:
"Себя считающим поэтам,
на три и два, и даже раз.
Духовной пищи вняв при этом,
из аннотаций в пересказ".
________________________________________
* Существующие названия в деревне Дурни, ныне г. Клинцы, что означает - дети.
* Первым заметил А.С. Пушкин, что слово "похоть" в "Слове о полку" следует писать раздельно, то есть - "по Хоть" (в значении девушка, любимая).
17.04.2018 г Torrevieja