Висел мороз, как брежневский застой,
И снега было вдоволь: небо щедро.
Я был простужен. Не одной зимой
Тогда болел, строгая в чашку цедру.
Смотря на пар, летящий без забот,
Я ждал тепла — но батареи глухи,
А мозг опять сверлил коловорот,
И образы жужжали, словно мухи.
Стучали в окна резкие ветра,
Ползло по ним резиновое время,
Плыла по лбу гриппозная жара,
И холода - опустошенья бремя.
Сугробы доставали до небес,
До самых крыш, чтоб крыши не съезжали
В сады и парки, в заповедный лес,
Их стены белокаменно держали,
Как третий Рим, Париж и Будапешт.
Я был один, так долго и напрасно
Любил без смысла, воли и надежд,
И ждал любви, а ждать её опасно:
Пока в кустах ты, выставив капкан,
Таиться будешь непоколебимо,
Она лисицей твой разрушит план,
И, словно тигр, ударит сзади, в спину.
Свинцовый череп, мысли и тиски —
Одно и то же, жаль, я был без каски,
Я прятал боль в отвесные виски,
А всё кругом купалось в пенной сказке,
Дурманящей, как краснощёкий мак,
И я был рад ей. Пальцем онемевшим
Чертил я, словно на бумаге знак,
Живое сердце силы белоснежной,
И таял снег под натиском любви.
Но вместе с ним растаяло и сердце.
И что-то мне шепнуло «Разорви
С источником все связи, эти герцы
Тебе изменят, сделав лишь больней»
И я хотел, на гвоздь повесив крылья,
Ходить пешком, не вспоминать о ней,
Но захлебнулся собственным бессильем,
Поняв, что пропитавшись, как вином,
Привязанностью, из воды не выйти
Сухим и не испачкавшимся дном,
Оставшись с прежней гордостью и прытью.
Лежали горы там, где был проспект,
Я пил свой чай с малиновым вареньем
И думал, что впервые этот век,
Как говорят, столкнулся с проявленьем
Таких снегов на карте прежних зим,
И я любил снега и в небе звёзды
Но, восхищаясь связью пантомим,
Я тосковал по отгремевшим вёснам,
Хоть и они порой сжигали дух,
Когда я ждал ответа и не видел.
Коль боль и пустота — одно из двух,
Я б выбрал боль, но в комплексе — обида
И зло шли, был противен этот путь,
И потому я выбрал пустотелость,
Хотя её невидимая суть
Порой звучит как та же омертвелость.
И вот весна. Я снова жду тепла,
Но холода, снега и замыканье
Квадрата стен и мутного стекла,
И жалость вызывает привыканье.
Порочный круг прочней любых вериг.
Как вырвать солнце, если сердце мёрзнет
В его лучах — тем более без них?
И пульса ритм — сигналы SOS на Морзе!
Одна отрада — сладок томный плен.
Я жду тепла. Но солнце не приходит:
Оно попало в сети перемен
И затонуло в чьих-то внешних водах.
Застряла где-то по пути весна.
Но верю, близок час освобожденья:
Зачем мне солнце, если есть Луна,
И ночь даёт причины для сомненья?
Я проживу под опекунством тьмы,
Найду другие поводы для страсти,
Ведь на земле милее вне тюрьмы,
Чем в небе, где паденье - стоимость счастья!
И может, проще вовсе не летать,
А выждать, став спокойней и сильнее?
Мечтать не вредно, вредно - не мечтать,
Но слепо жить мечтой ещё вреднее!
И ожиданье — мука не всегда:
Когда есть смысл, и ждёшь не по привычке,
Приятно ждать, как ждали города
Прибытия последней электрички.
Пройдут года, закроются рубцы,
Все заживёт, чтоб рваться с новой силой,
Чтоб вновь впиваться в острые зубцы
И оставаться дьявольски красивым.
И верю я, всё сделано не зря:
Плотины рухнут, вырвутся наружу
Запекшиеся, мёртвые моря
И в небо солнце выплеснут, как душу!
На то и мир, окутанный толпой,
Имеет смысл, что выходов и входов
Неисчислимо, и любой пробой
Из тупика выводит на свободу
Или назад, пока хватает сил,
Пока не поглотило словоблудье.
Я слишком долго на груди носил
Горячий шар, взорвавшийся простудой,
Обдав сонливость, как холодный душ.
И как весна несёт перерожденье
И возрожденье зелени и душ,
Я разорвал холодный плен сомненья!
И вот теперь, помятый календарь,
Свободный от изменчивости моды,
Я заучил спасительный букварь
И знаю точно: всё всегда проходит —
Пройдёт и это. И тогда пойму,
Что даже боль и безнадёжность страсти
Есть дар любви пытливому уму...
Любовь нужна! И в ней — дорога к счастью!