События последних веков показали нам науку, которая не стремится приоткрыть нам тайны мироздания, но стремится овладеть им. Науку, которая показала свою неспособность придать смысл жизни, утолить человеческую экзистенциальную жажду, помочь человеку раскрыть себя и выйти в запредельное. Ученых, которые из исследователей Истины превратились в слуг отдельных корпоративных и политических сил, стремящихся к социальному и экономическому господству.
«Узкая специализация науки привела к тому, что она сама стала отчуждаться от философского осмысливания открывшегося. Ученый не хочет, а, пожалуй, уже и не может знать того, что делается у соседа. Многие — особенно математики — боятся утерять строгость и чистоту своей дисциплины, не допуская широких мировоззренческих обобщений. На долю мирян (людей, непосредственно не посвященных в науку) остаются только популяризаторские отходы от науки, которые уже невозможно творчески осмысливать (всякий, кто попытается это сделать, будет назван дилетантом). Не следует ли отсюда, что вместе с ростом научного осмысливания мира вместо ожидаемого обогащения начинает расти и отчуждение общества от творческого процесса» (Налимов В.В. Спонтанность сознания, 212). Вопрос уместный, и задан он нам – интеллектуалам и учёным, которые ныне в своих кругах, вращая потоками информации и словесов, часто забывают о бренной жизни, когда-то освящённой знанием, о людях и обществе, взрастивших нас.
Современное состояние мира таково, что, оглянувшись, мы увидим: «Опасное загрязнение воды, воздуха и почвы планеты, вредоносное воздействие на животную и растительную жизнь, вымирание бесчисленных видов, исчезновение лесов на. земном шаре, эрозия верхних слоев почвы, истощение запасов грунтовых вод, избыточное накопление токсичных отходов, очевидное возрастание парникового эффекта, разрушение озонового слоя в атмосфере, коренные нарушения в экосистеме всей планеты…» (Тарнас Р. История западного мышления, 307).
Социальная жизнь тоже не осталась в стороне, и мы наблюдаем возросшую урбанизацию, концентрацию населения на сравнительно малых территориях, давление производства и техногена на психофизиологию человека, и как следствие – болезни, токсические зависимости, насилие и психопатологии.
Вера в науку пошатнулась, человек не может разумом найти априорные знания, уже полным ходом, мы погружаемся в культурную и духовную стагнацию. «Научное знание обладает огромной действенностью, однако сами результаты этой действенности наводят на мысль, что в большинстве случаев знание, увиденное с ограниченной точки зрения, может обернуться серьезной опасностью» (там же, 310).
В подобных условиях особенно обнадёживающе выглядят открытия науки, преодолевающие ограничения механицизма и картезианского дуализма, на новом уровне проявляющие идеи единства и целостности, исповедуемые прежде мыслителями Греции и Востока. Отдельные ученые осмелились признаться, что различные формы религиозных практик, древние учения и мистерии, воспринимаемые большинством как суеверие и наивные фантазии, имеют реальную жизненно необходимую конкретную значимость. Это подтверждают работы многих ученых в области психологии (Юнг, Гроф, Леви-Брюль), антропологии (Леви-Стросс, Элиаде), физики (Бом, Чу, Капра) и других наук.
Рост экономических, социальных, экологических и психологических кризисов поднимает вопрос о необходимости осмысления существующих взаимоотношений, преодолении односторонних манипуляций, основательного пересмотра нашего понимания сущности человека и реальности. Здесь своевременно пришла мысль Томаса Куна ("Структура научных революций", 1962) о значении научных парадигм, которые с одной стороны служат катализатором прогресса, с другой стороны действуют, как ограничение для свободного поиска, т.к. вращаются в своей понятийно-знаковой системе, в своих условностях и установках. Наука, как правило, ищет подтверждения принятой парадигме, собирает факты, осуществляет эксперименты, всячески пытается расширить и прояснить круг её задач и достижений.
«Наука — как правило, далекая от того, чтобы подвергать постоянным испытаниям саму парадигму,— всячески уходила от противоречий, до бесконечности перетасовывая и перетолковывая разноречивые факты или вовсе не желая считаться с такими упрямыми данными, чтобы, не дай Бог, не развалилась уже имеющаяся парадигма. Сама природа принятой научной практики делает главенствующую парадигму как бы самоцельной, хотя ученые едва ли признались бы в этом самим себе. Эта парадигма служит своего рода линзой, сквозь которую пропускается на свет каждое наблюдение, оказываясь в силу всеобщего соглашения единовластным оплотом науки» (Тарнас Р. История западного мышления).
Парадигмы не сменяются в результате размышлений и рациональной работы, но «благодаря в какой-то степени неожиданному и неструктурному событию, подобному переключению гештальта. После этого события ученые часто говорят о “пелене, спавшей с глаз”, или об “озарении”, которое освещает ранее запутанную головоломку, тем самым приспосабливая ее компоненты к тому, чтобы увидеть их в новом ракурсе, впервые позволяющем достигнуть ее решения… И все же сказать, сопротивление является неминуемым и закономерным, что изменение парадигмы не может быть оправдано тем или иным доводом, не значит говорить, что ни один аргумент не приемлем и, что ученых невозможно убедить в необходимости изменения их образа мышления. Хотя требуется иногда время жизни целого поколения, чтобы осуществить какое-либо изменение, снова и снова повторяются факты обращения научных сообществ к новым парадигмам» (Кун Т. Структура научных революций).
В начале 20 века Уильям Джеймс заявил, что раз мы не способны точно определять принципы и законы природы, то необходимо обращать своё внимание на их проявление, т.е. на результаты и факты, быть прагматиком. Точно таким же образом прагматист отвращается от застывшей Истины и определяет её ценность реальной полезностью. Отказ от априорных догм, безусловно, был благом для науки, для её движения и развития, т.к. помогал более оперативно и независимо рассматривать изменяющуюся картину мира, ориентироваться в «потоке данных». Вместе с тем, восприятие ценностей жизни определяемых полезностью явно ограниченно, т.к. оно часто не учитывает человеческих мотиваций, экзистенциальных смыслов, событийной протяжённости и динамических принципов сущего. Проблемы стран, принявших прагматизм как всеобщее руководство к деятельности и к взаимоотношениям, обостряются, т.к. его установки ориентированны лишь на устранение конкретных следствий, а не на диагноз и исцеление причин.
Смена парадигмы в физике? Квантовая физика.
В свете открытий в области субатомных частиц стало ясно, что представления ньютоно-картезианской парадигмы (существует абсолютный характер времени и пространства, твердые элементарные частицы, обязательная причинная обусловленность всех физических явлений, возможность объективного описания природы) не позволяют на сегодняшнем этапе постигать многовариативную реальность.
Квантовая теория показала несостоятельность представлений о фиксированных твердых телах и детерминизме в природных законах, так «на субатомном уровне вместо твердых материальных объектов классической физики наличествуют волноподобные вероятностные модели, которые, к тому же отражают вероятность существования не вещей, а, скорее, взаимосвязей. Тщательный анализ процесса наблюдения в атомной физике показал, что субатомные частицы существуют не в виде самостоятельных единиц, но в качестве промежуточного звена между подготовкой эксперимента и последующими измерениями. Так, квантовая теория свидетельствует о фундаментальной цельности мироздания, обнаруживая, что мы не можем разложить мир на отдельные "строительные кирпичики". Проникая в глубины вещества, мы видим не самостоятельные компоненты, а сложную систему взаимоотношений между различными частями единого целого. В этих взаимоотношениях непременно фигурирует наблюдатель. Человек-наблюдатель представляет собой конечное звено в цепи процессов наблюдения, и следует воспринимать свойства любого объекта атомной действительности, обязательно учитывая взаимодействие последнего с наблюдателем. Это означает, что классический идеал объективного описания природы отошел в небытие» (Капра Ф. Дао физики).
Современная физика переводит фокус своих исследований с объектов на отношения и степень взаимодействия субъекта и объекта, на приграничные между ними области. В своих исследованиях Н. Бор, В. Гейзенберг и др. отметили, что изучаемые объекты микромира зависят от процедур наблюдения и наблюдателя. Кроме того, подобные исследования позволяют нам предположить, что наблюдаемые нами события и явления не носят объективный характер, т.к. наше сознание не способно воспринимать целостность субъектно-объектной сопричастности, оно дробит её и привносит свои смыслы.
Согласно данным современной физики наша реальность есть динамическое неделимое целое, имеющее в основе квантовое поле, проявляющееся в виде волны или частицы в зависимости от восприятия наблюдателя. Понимание Вселенной как единого голографического универсума, в котором всё существует во всём, позволяет нам принимать реальность, в которой причина и следствие, единое и множественное, простое и сложное, целое и часть, потенциально-возможное и актуально-действительное, прошедшее и будущее не дифференцируются (идеи Дуброва, Пушкина, Цехмистро, Беннета, Шелдрейка, Бома и других). Исследователи выявили условность дуальных представлений и предложили вернуть принцип целостности реальности, который позволяет объяснить взаимопереход потенциального в актуальное, частицы в волну, света в материю, субъекта в объект, сознание в материю.
Смена парадигмы в математике? Синергетика.
Умы 20 века открыли нам такие стороны реальности, которые не могли уже быть объяснены из основания классической науки, которая опиралась на представления «об абсолютном, трехмерном пространстве, существующем независимо от содержащихся в нем материальных объектах и подчиняющемся законам евклидовой геометрии, и о времени как о самостоятельном измерении, которое носит, опять же, абсолютный характер и течет с одинаковой скоростью, независимо от материального мира» (Капра Ф. Дао физики).
Продукт греческого ума евклидова геометрия, в свете открытий 20 века показала свою ограниченность и условность, уверенность в математическом строении мира поколеблена. Открытие теории относительности пролило свет на то, что геометрия есть продукт деятельности интеллекта, что позволяет нам переосмыслить наши представления о времени и пространстве, найти новоё их понимание, не противоречащее нашему опыту. Анализ редукционистского подхода показал, что сведение многообразной действительности к упрощенным структурам, может привести к тому, что мы проглядим что-нибудь весьма значительное, что какая-то отброшенная на наш взгляд маловажная деталь окажется смыслом всего построения.
В 20 веке математика пересматривает свой платонистский (классический, в духе теоретико-множественной математики) стиль и обращается к неплатонистскому (интуиционистский, в духе интуиционизма Л.Э.Я. Брауэра), вобравшему в себя конструктивизм, метаматематику, теорию категорий, фрактальную геометрию. Новый стиль позволяет мыслить не дискретными целостными застывшими понятиями (платонист. стиль), но «движущимися образами, становящимися мыслеформами, следовательно, переходными, дробными объектами - фракталами; оперирование ими требует и неплатонистской логики - мышления как бы дробными понятиями, суждениями, умозаключениями…» (Войцехович В.Э. Господствующие стили математического мышления). Особенности неплатонистского стиля проявляются и «в отказе от классической тройки: элемент, структура, система, и утверждении системы без элементов, но со структурой (законом); в отказе от субъект-объектного расщепления бытия, признании его ограниченности и в утверждении единого бытия, в котором слиты объект и субъект» (там же).
Диалог двух стилей математики мы наблюдаем в новом междисциплинарном явлении – синергетике. Синергетика использует платонистское (дискретное) мышление, которое фиксирует идеальные объекты (конструкты) и оперирует этими неизменными понятиями в области подтверждения или опровержения какой-либо теории. В то же время она активно использует неплатонистское (непрерывное) мышление, которое позволяет переживать становящиеся, текучие, непредсказуемые образы, синкретически схватывать конкретные формы в их единстве. Совместное применение двух дискурсов позволяет целостно понять переходные процессы, которые непрерывно и на всех уровнях текут в природе.
Методологическими установками в синергетике приняты принципы:
1) Принцип становления. Все формы бытия находятся в непрерывном движении, переходе от простого к сложному и обратно, во взаимодействии хаоса и порядка.
2) Принцип узнавания. Возможность открытия бытия как становления.
3) Принцип согласия. «Бытие как становление формируется и узнается лишь в ходе диалога, коммуникативного, доброжелательного взаимодействия субъектов и установления гармонии в результате диалога» (там же).
4) Принцип соответствия. Возможность перехода от досинергетической к синергетической модели.
5) Принцип дополнительности. Необходимость использования как синергетического способа описания реальности (бытие становящееся), так и классического (ставшее бытие).
Итак, математика возможно представила нам новый стиль мышления, который позволяет нам ухватывать целостность сущего, объять единство структурного и динамического, понять, что все вещи и явления находятся в универсальной взаимосвязи.
Заключение. Какой будет новая парадигма?
Потрясения современного сознания событиями 20-21 веков приоткрыли в нём сомнения о возможностях разума и рационального устройства бытия. Метафизическая уверенность наших предков сменилась бесконечной погоней за материальным благополучием, прикрытой отвлечённым гуманизмом. Современному человеку всё сложнее и сложнее лавировать в море противоречивой информации, современные иллюзии взвывают не к сознанию человека, но к его восприятию, играют его надеждами и вовлекают в водоворот массовых ценностей.
Человек враждебно отделяет себя от природы, окружает себя искусственными предметами и энергиями. Индивидуализм вырождается в эгоцентризм и деперсонализацию, большинство пытается уверить себя и окружающих в своей личной ценности, в тоже время, стремясь следовать групповым стандартам и стереотипам. Метания и разбросанность души человека приводят его к сознанию бессилия, невозможности понять Целое. Исследования показывают о возросших депресиях и неврозах охвативших население, вызванных неудовлетворенностью настоящим и отсутствием индивидуальной самореализации и перспективы.
Универсальных ответов и решений по выходу из кризиса нет. Тем не менее, можем твердо обозначить, способны ли будут новые научные парадигмы оказать помощь человечеству, какими они будут и смогут ли они быть реализованы, и будет ли будущее человечества благоприятным, решается сейчас.