Я старым стал уже совсем…
Хотя… чего на это злиться?
Моей дочурке – тридцать семь!
Не надо было мне жениться…
Тогда бы возраст мой большой
Мне не был сильно так заметен.
А это, право, не смешно,
Когда так много нашим детям.
И факт есть факт – за сорок Диме,
Тебе же – раньше я сказал!
И горек мне, как вкус полыни,
Срок, что уже я отмотал.
Всё! Больше, Анечка, не стану!
Пришёл к тебе на тридцать семь,
И, не приняв ещё стакана,
Коснулся этих мрачных тем.
Кому, да сколько…Что за ересь?
К тому ж я в возрастах не спец…
Ты – как цветок! Ты – просто прелесть!
Неужто я родной отец?
С моим к губе упавшим носом,
С кривыми ножками вразлёт,
С ушами – жертвами мороза…
А шестимесячный живот?
Как в зеркало смотрю, так плачу…
Вот вам, конечно, хорошо!
Вы как- то смотритесь иначе!
А мне – за семьдесят ужо!
Моя Анютка дорогая!
Моя единственная дщерь!
Когда я с лязгом открываю
В жилище ваше вашу дверь,
То прохожу в покои ваши,
И вижу всех вас шестерых –
Тебя, Алёшу, Вову, Машу,
Кузьму и Майка боевых,
И я валюсь на ваше ложе
В постель котов, собак, детей…
И кто и чем в тот час встревожен,
Мы обсуждаем без затей,
Вы мне поплачете в жилетку,
Я вас слезами посолю…
Как я сказал однажды метко:
«Мои родные! I love you!»
Желаю доченьке родимой
Всегда красивой, стройной быть,
Весёлой быть, неутомимой,
Любимой всеми, всех любить,
Здоровья крепкого на годы,
А счастья полного – на век!
Прекрасной денежной работы,
И что б всё было, как у грек!
Что бы на «пять» учились дети,
Что б обожал тебя твой муж,
Что б не одна была в ответе
За счастье всех родимых душ!
Всего, всего тебе желаю!
Кажись, я всё уже сказал…
Давай, обнимемся, родная –
Давно тебя не целовал!
29 апреля, 2010 год.