«Японскую поэзию в России давно знают и любят, но, к сожалению, знают не совсем так, как должно, и любят не совсем за то, за что ее можно любить» А.Долин
Японская поэзия не содержит в себе сложных выражений или мыслей, но в то же время её нельзя назвать и слишком простой. В маленьком стихе содержится целый мир чувств и эмоций, который автор пытается передать читателю. С первого взгляда может показаться, что создать танку сможет каждый, но попробовав на деле, это бывает в действительности сложно.
Попытки создать танку русскими поэтами предпринимались неоднократно. Одним из крупнейших поэтов Серебряного века русской поэзии является В.Я.Брюсов. Он проявлял интерес к поэзии разных стран мира, включая Японию, чтобы расширить горизонты творчества.
Все пятистишия представляют собой попытку, так сказать, технического эксперимента В. Брюсова с поэзией других стран. Потому, вероятно, среди них нет одинаковых по интонационно-ритмической схеме. Каждое дает как бы независимый законченный образчик возможностей перевода, и каждое по-своему любопытно.
Все опыты Брюсова в жанре танка основываются на рифмованном метрическом стихе. Это преимущественно различные виды дольника с соблюдением чёткой эквисиллабики (то есть ритмического рисунка 5-7-5-7-7) В.Брюсов и другие поэты предпочитали придавать русским танка ритм хорея:
Не весенний снег
Убелил весь горный скат:
Это вишни цвет.
Ах, когда б моя любовь
Дожила и до плодов!
Цветы вишни и белый снег - популярное сравнение, особенно среди поэтов классического вака. Например, Ки-но Томонори (845?-905?):
Цветы вишни,
что, (верно), цветут там,
по склонам гор Ёсино,
принял я, обознавшись,
за снег
Цветы вишни - образ реальный, а снег - воображаемый. Снег идёт зимой, а вишня расцветает весной. Перемешав реальный и воображаемый образы, зиму и весну, поэт создает красивую, очаровательную картину. Очевидно, что и Брюсов пользовался этим приёмом. Однако последнюю часть - "Ах, когда б моя любовь / Дожила и до плодов!" - должно быть, сложил сам Брюсов. Говорят, что с вишней у японцев ассоциируются цветы, которыми мы любуемся, а для русских вишня - это прежде всего плод. Как предполагается, именно поэтому Брюсов придумал такую метафору. Если так, то это произведение заслуживает внимания как сочетание русского и японского менталитетов.
Перемешав реальный и воображаемый образы, зиму и весну, поэт создает красивую, очаровательную картину. Брюсов делает, казалось бы, всё возможное, для «оживления» танка на русском языке: варьирует ритм и метр стиха, разнообразит графический рисунок строк, активно вводит для выразительности знаки препинания (в оригинале отсутствующие). В других его стилизациях мы найдем вместо пятистишия ямбическое рифмованное четверостишие и шестистишие, написанное белым стихом. Однако, несмотря на все богатство художественных средств, предложенных могучим арсеналом русской лирики начала века Брюсову так и не удалось создать инвариантной модели для перевода танка. Его «переводы» при всей их технической изощренности, выглядят «японским лубком», нисколько не передающим истинный дух классической поэзии.
Попытки найти ключ к переводу японских пятистиший не оставляют равнодушными всех, кто прикасается к таинствам японской поэзии. А.Долин пишет «Несмотря на продолжающийся в России уже не первое десятилетие «бум японской культуры», в области перевода классической японской поэзии, где и раньше все обстояло не слишком благополучно, сложилась, без преувеличения, критическая ситуация. На фоне успешного развития блестящих отечественных школ перевода с английского, французского, немецкого, испанского, итальянского и китайского языков поступающие в продажу сборники японской поэзии выглядят зачастую либо как триумф воинствующего дилетантства, либо – что еще хуже – как попытки выдать относительно корректный, но «для красоты» перекореженный академический подстрочник за поэзию, которым он по определению быть не может. Чисто академические переводы больших собраний японской поэзии, бесспорно, представляют серьезный вклад в науку, но претензия таких работ на «поэтичность» только усугубляет царящий на рынке японской литературы разброд, который грозит превратить этот рынок в базар и лишить читателя мало-мальски объективных ориентиров.
Причины той трагикомической легкости, с которой ныне в печать отправляется любая поэтическая или псевдопоэтическая книжица с маркой «Япония», предельно просты: отток квалифицированных специалистов из сферы японской литературы, не приносящей доходов, коммерческий интерес издателей к «японской теме» и отсутствие элементарных критериев в определении «поэтического» и «не-поэтического» перевода, которые, разумеется, всегда неизбежно присутствовали в работе с западной поэзией. Это в особенности относится к поэзии танка – самому изощренному и утонченному жанру японской лирики, существующему в канонической устойчивой форме, которая достаточно сложна для перевода. Если в переводе хайку все, в основном, зависит от правильного понимания текста и верно выбранной интонации (число слогов может отличаться от оригинала), то в танка мы имеем дело с миниатюрным филигранно отделанным стихотворением твердой формы с четким метром и подвижной ритмической схемой, переполненном поэтическим аллюзиями и тропами на предельно сжатом пространстве.
Трудно предположить, что какой-нибудь издатель станет публиковать на русском языке переводы сонетов Петрарки или Шекспира, выполненные без единого ритма, отработанной рифмы и заданной сонетной композиции. Однако к шедеврам танка эти элементарные требования здравого смысла издатели предъявлять не собираются. А ведь танка – ничуть не менее устойчивая форма, чем европейский сонет, как отмечал еще Валерий Брюсов, безуспешно и настойчиво пытаясь найти ключ к переводу японских пятистиший»
Часто в беседах Мила Малинина мне задавала один и тот же вопрос: «Вы определились с размером танка, русских танка?» А так же приводила цитату своего любимого мэтра А.Долина из резюме к Первому конкурсу танка на http://haiku-konkurs.ru/. "Хотя почти все авторы стремятся следовать метрической схеме 5-7-5-7-7, я считаю такой подход не слишком оправданным. Дело в том, что просодия русского силлабо-тонического стиха не соответствует просодии японского тонического. Последняя строится не только на чередовании слогов, но и на многослойной «певучести» тональных ударений. Русский вариант неизбежно обедняется за счет буквального следования японскому образцу. Вот почему я в своих статьях всегда рекомендовал использовать как при переводе, так и при сочинении танка, более гибкие и подвижные метрические схемы, основанные не на полной, но на приблизительной эквисиллабике (например. 6-7-6-8-8 или 5-7-6 -8-8 и т.п.). Таких комбинаций может быть достаточно много, и они придают танка живость, органическое единство образа и естественность интонации – чего добиться в прокрустовом ложе классического оригинала очень трудно.
Советую также пользоваться вспомогательными средствами русского синтаксиса в виде знаков препинания. Отсутствие точек и запятых в коротком тексте порой приводит к таким типичным промахам, как двойное управление глаголов (что наблюдается и у нынешних финалистов). При этом начинать каждую строку с заглавной буквы в танка совершенно излишне".
Действительно, в силлабическом стихосложении строки измеряются и соизмеряются не группами слогов (как в силлабо-тонике -- стопами), а непосредственно слогами: слух ожидает конца стиха (или полустишия) через столько-то слогов. В самом чистом своем виде силлабическое стихосложение вовсе не учитывает разницы между ударными и безударными (краткими и долгими и пр.) слогами: все слоги считаются произвольными. Такова японская силлабика.
Восприятию, воспитанному на силлабо-тонике и тонике это непривычно; однако опыт свидетельствует, что человек может непосредственно на слух, не считая, различать, например, группы из 6, 7 и 8 слогов (но обычно не более). Такими (и меньшими)* стихами и полустишиями пользуется силлабика.
Не пропустите мимо слово в скобочках* последнего предложения.
Какие бы мы не искали ключи к написанию танка, они всё равно будут варьировать около канонической формы 5-7-5-7-7. Кто-то будет стараться укладывать стих строго в эти рамки, кто-то составлять танку из групп в 6, 7 и 8 слогов (и не более, учитывая опыт природосообразности). Другие так и останутся экспериментаторами или новаторами в поисках ключей. В России увлечённость всем японским иногда поражает воображение. Исследователям ещё предстоит изучить подобный феномен как механизм обмена культурной информацией.
Характер взаимных заимствований литературами разных народов влияет на способ познания окружающего мира. Но, к сожалению, о России и её жителях японцы знают мало, хотя несколько столетий живут рядом. Русские поэты, пишущие танка или хайку, в идеале стремятся к японской простоте и лапидарности, в русских образах и мотивах японцы ищут сложности и рельефности, но диалог русской культуры с культурой Японии имел и имеет непревзойденное значение для самоидентификации. Осознания самобытности России и, с другой стороны, коммуникация творческого японского сообщества с русскими искусством и литературой ведёт к новому сложному миру без границ.
Литература
А. Долин. «О принципах перевода классической поэзии танка»
А. Долин. «Судьба японской поэзии в России»
А. Долин. резюме к Первому конкурсу танка на http://haiku-konkurs.ru/.
А.М. Сулейманова. «Образ женщины: российский и японский взгляд»
М.Л. Гаспаров. « Русские стихи 1890-х -1925-х годов в комментариях»
Цутида Кумико. Университет Аояма Гакуин (Япония)
В.Я. БРЮСОВ И ЯПОНСКАЯ ПОЭЗИЯ
Автор статьи Солнце Моё http://www.stihi.ru/avtor/svetlanavalent
другие статьи http://www.stihi.ru/2018/04/10/2076 Содержание ЖК