Одиночке жить легче,
В одиночку дышать проще.
Одиночек травить нечем,
Слабых мест нет, вообщем.
У таких холод сковал ребра,
Не добраться до сердца словом.
По частям изо льда собран,
Взгляд морозом был скован.
Из таких получаются циники,
Одним словом, юркие сволочи.
Лишь кнуты, нет места пряникам.
Их встретить страшно в тиши полночи.
Такие закостенелые одиночки,
Им слово "страх" незнакомо.
Их глаза самой жуткой заточки,
Ранят взглядом, ранят словом.
Не умеют прощать вовсе, никак.
Месть страшна их, расчетлива.
О таких говорят с опаской в веках,
Издали видно таких, отчётливо.
Но не смотря на холод сердечный,
Не смотря на пустоты внутри нутра.
Они вовсе не есть бесчеловечны,
В них, не смотря на зло, полно добра.
Просто оно не прикрыто фальшью,
Просто добро в них честнее многих.
Просто молитва их, острый фальшион,
Просто не привыкли кланяться в ноги.
И лучше быть таким, чем гнидой
Полной добра в душе и ласки.
Быть, точно осенённым, Евклидом.
Когда все давно сброшены маски.
Чем любить и страдать и корить,
Быть защитником свободы и слова.
Чем на коленях пощады молить,
Вставать и бороться снова и снова.