из книги "Чаша памяти"
Л.Л.
То, что мне суждено и записано где-то -
На скрижалях, скрежещущих волей Поэта,
Кто в начале развёртывал первое Слово,
Озаряя окрест Им творимое снова;
На шершавой ли тонкой, как борт моей барки,
Нитке веретена, что сонливые Парки
Отрешённо вращают, всему равнодушны;
На ином ли носителе, Богу послушном, -
Не тревожит меня. Не ревную я ныне,
Что нагрянет в пути: остановка в пустыне,
Томный жар на подъёме, сугробы в овраге,
Переход чрез болото, сраженье во прахе.
Переправа в Аид, сознаю, неизбежна.
Не о том я сегодня, мой Ангел безгрешный,
Составляю столбцы эти, грузные строфы.
Не дерзаю готовиться к аду Голгофы:
Будет всё, вероятно, банальней и проще -
На воде, на земле; во глуши - или звонче.
И вернее всего, будет срок сей недолог.
(Не о том я опять - разберись, археолог...)
Торопить не спешу, но и длить не желаю.
Персефона глуха ко призывам и лаю.
Мерна поступь её, и равна её скорость
Повороту Земли... Разгорается хворост,
Увенчавший костёр, на камнях разведённый.
Берег пуст, и прибой, на него устремлённый,
Всё рокочет в ночи. И взвивается пламя,
Согревая меня что твоими губами.
Барка жизни стоит, и опущена рея.
Предвкушение смерти живыми - острее,
Чем для душ отлетевших - свобода от тела.
Впрочем, ты никогда умереть не хотела,
Хоть готова была - и за год, и за девять.
Расстояние жизни возможно измерить.
Расстоянье, что смерть применила меж нами,
Всё - Эйнштейну считать, лишь его временами.
Если Свет твой идёт - мы навек неразлучны;
Мы что стёкла в окне и близки, и созвучны.
Но меж волнами Света - и холод, и хаос.
В этой тьме я казнюсь - мы навеки расстались.
И тогда эту бездну разрезать словами
Я пытаюсь - они полетят над волнами,
И, быть может, Носитель, угаданный мною,
Нас содвинет - рассветом, травой под стеною,
Кедром рядом с берёзой, землёю под Солнцем,
Нашим домом под Небом, с раскрытым оконцем...
апрель 2013