Диктовать не стану и не буду.
Или что-то там кому внушать.
Пусть меня никто не будет слушать.
Мне на это, в общем то, плевать.
Ну конечно будет одиноко.
И наверно буду я скучать.
В этом мире, глубоко жестоком,
Лишь родные будут понимать.
Да ещё берёзки в поле чистом,
Никогда меня не предадут.
Перед ними я главой поникну.
И благословенья попрошу.
Расскажу им о своих печалях.
Знаю, что они меня поймут.
И о самой сокровенной тайне,
Не таясь, им тоже расскажу.
Расскажу им о жестоком мире.
Но не стану сильно огорчать.
Попрошу, чтоб чаще они снились,
В моих странных и тревожных снах.
И они дадут благословенье,
Отцветом волнующей зари.
Я им просто бесконечно верю,
Неостывшим пламенем души.
С детских лет водил я с ними дружбу.
Прятался под пологом листвы.
Затаившись, с наслажденьем слушал,
Шорохи тоскующей травы.
Годы пробежали бегом скорым.
Я давно уже ворчливый дед.
И опять к берёзкам тем знакомым,
Получить отеческий совет.