I
Заговариваясь в бреду,
Столько раз умирать на пути
И проваливаться в пустоту,
Не сумев любимых спасти.
Догорать осенней свечой
Под вечерний напев листвы…
Я оглядываюсь через плечо:
Чья-то повесть. Конец главы.
II
Ночью только тонкой тенью в тишине,
Только тенью, что рождает зыбкий свет,
Чёрной кошкой ты ложишься на паркет –
При танцующем на фитилях огне.
Керосиновая лампа, жидкий свет,
Керосиновые пятна, зыбкий мир.
Отними меня у боли, отними,
Я давно уже чужой перед людьми.
III
Был день, и ночь, и тень была, и свет,
Века, века всё пролетало мимо,
Ответом на любой вопрос звучало нет,
И жизнь, сгорая, уходила дымом.
Но вот на небесах зажглась звезда.
И ночь, и тень, и дым ушли невозвратимо,
Ответом на вопрос теперь звучало да,
Но всё как прежде пролетало мимо.
IV
В.С.
Белый котёнок в сером тумане
Мокрых колодцев вечерних дворов.
Лунные блики танцуют на грани
Жизни и смерти пустых вечеров.
Белый котёнок в сером квадрате
Лестничных клеток, пропахших тоской.
Путь от утраты к новой утрате –
Вниз по ступенькам прыгать легко…
V
Не нужен мир мне. Я не нужен миру.
В потоке дней пустых я обретаю злость.
Век каменный твою сломает лиру,
Век атомный твою разрушит плоть,
А я всего лишь сумасшедший гость
В пиру надежд фатального исхода,
Реликтовая древняя порода,
В пыли веков затерянная кость.
VI
А тамбур грязен в плевках окурков,
От дикой тряски болит башка,
Я проводник на поезде шкурников,
Тоска, животная моя тоска.
Фигуры плавятся в дыму искусственном,
Свет тусклый плавает в моих глазах.
Я проводник в толпе бесчувственных,
В толпе хохочущих стою в слезах.
VII
Безнадёжно больные плечи
Обвиваешь муаром полночи,
Прыгнут отблески искалеченные
В новогодние лапы ёлочьи,
Охрусталенный звон закружится
Нежным отзвуком отпевания,
И на скатерти винными лужицами
Многоточия непрощания.
VIII
Мы привыкли к непониманью –
Слишком часто плевали в душу,
Слишком малое расстоянье
Между ненавистью и равнодушьем.
Слишком малое расстоянье
Меж усмешкою и слезами…
И теперь мы каемся в знанье,
О котором просили сами.
IX
Ирония судьбы. Стакан вина.
Начать банальностью, чтоб пошлостью закончить.
Распята улица холстом на дне окна –
В проёме облетевшей снегом ночи.
Бессмысленно уставиться в окно
И видеть голый, серый холст асфальта.
И горько улыбаться… Как смешно:
Мы верили, что где-то есть Фиальта…
Январь – июнь 1990