Я много думал: не понять.
Чужую боль, чужую душу.
Способно счастье окрылять,
И стены каменные рушить.
Я знаю одиночество в лицо.
И имя верное присниться.
Бывает, человеку суждено
Другим, как месяц народиться.
Когда «довольно» ветер спел,
Скрипя ветвями в непогоду.
Рассвет рябиной заалел.
И свист от ветра разгорался в ноты.
А на душе тоска тоской,
Всё шепчет сердцу: «Разрыдайся!».
Болит и стонет не покой.
Холодной сталью закаляйся.
И каждый обретает то,
Что в жизни заслужил шутливо.
Зовет печаль, зовет игрой.
Скулит ночами, так болтливо.
Что понимаешь, день прошел.
А ты в дорогу не собрался.
И чистый деревянный стол,
С последней скатертью остался.
Лишь посох полагается тому,
Кто грех свой полюбил заплечный.
Усталость одиночеству к лицу.
Его мне имя подарено навечно.