Спаси, пересели из городов,
Где люди не живут без гнева,
Где в суматохе дней и слов
Спасенья нет нам от долгов.
Неужто, на земле так места мало?
На всех нет ветра? Для питья воды?
Волны в пруду, чтоб отражала
Порог, дверь дома и сады?
Дай им земли, избавь их от нужды,
Чтобы всего, как дереву, хватало.
Они тихи, как вещи, безответны,
А если вы их впустите в свой дом,
Теряются, бывают неприметны;
Уходят, не прощаясь, незаметно
Тенями тают в сумраке ночном.
Как сторожа, понятья не имеют,
О том, что под охрану им дано,
Плывут, как чёлн, не задевая дно.
Живут открыто, постарев белеют,
Как под весенним солнцем полотно.
.
Под вечер день меняет облаченье -
Над полосой деревьев чудеса;
Вглядевшись, ты увидишь раздвоенье:
Чернеют и сверкают небеса.
Растерян, (разобраться невозможно)
Вокруг темно, как в доме, что молчит,
Не безопасно, магия возможна,
За ночью - ночь сонм звёзд летит в зенит.
Понять и разобраться нету силы,
Созрев поймёшь, что жизнь гигантский взрыв,
Что вечно будешь, как прилив – отлив,
Попеременно камнем и светилом
Бог в средневековье
Одним хотелося в себе Его хранить
Другим, чтоб был царём он этом мире.
И, наконец, повисли словно Гири,
(Чтоб взлёт на небеса предотвратить)
Огромные соборы массой стен
Давили вниз. Он должен для расплаты
Назначить день великих перемен
Нам цифрой на огромном циферблате.
Хотел помочь уставшему народу,
Чтобы без страха ждал он судный день.
А горожане чуду изумлялись.
Ползла по циферблату стрелок тень,
Их механизм не требовал завода,
Увидев, люди в страхе разбежались.
Бог в средневековье
Одним хотелося в себе Его хранить
Другим, чтоб был царём он этом мире.
И, наконец, повисли словно Гири,
(Чтоб взлёт на небеса предотвратить)
Огромные соборы массой стен
Давили вниз. Он должен для расплаты
Назначить день великих перемен
Нам цифрой на огромном циферблате.
Хотел помочь уставшему народу,
Чтобы без страха ждали судный день,
И явленному чуду изумлялись.
Ползла по циферблату стрелок тень,
Не требуя от рук людей завода,
Увидев это люди разбежались.
Кружева
1
Гуманность не проста для пониманья,
Предполагают - счастье её суть:
Прекрасно кружево, само вязанье
Глаза, ослепнув, могут упрекнуть.
Им не хотите зрение вернуть?
В прошедших днях, ты, сделалась слепою,
Состарилась со спицами в руках,
Большие чувства, соком под корою,
Перетекли, остались ли в делах?
Как трещины в твоей судьбе разрывы,
Ты кружевам всю душу отдала;
Вязала дни и ночи терпеливо,
Но польза смехотворная была.
2
И, если подводя итоги действий,
Поймёшь, что результат обидно мал,
Душе был чужд, труда не возмещал.
Терзаться станешь тяжестью последствий,
Ведь детство непомерная цена
За кружеве и вечное вязанье.
В итоге - жизнь сплошное наказанье.
Где силы взять? Судьба завершена.
Закончен труд, есть польза ли, кто знает?
Не предала ли счастье, и какой,
Хоть кто –нибудь на свете понимает,
Ты заплатила за него ценой.
Но дивные узоры восхищают,
И ты паришь с улыбкой над землёй.
Ты, Господи, любимый мой сосед,
Во тьме к тебе стучусь по многу раз,
Когда не слышу вздохов в поздний час.
Ведь, ты один и сед .
Нет никого, с рассвета до темна,
Подать еду и напоить водой,
Готов помочь, услышав голос твой,
Меж нами только хрупкая стена.
Тоньчайшая не может прочной быть.
Когда иль ты, иль я откроем рот,
Решив между собой поговорить,
Рассыпавшись, падёт
Она без шума, вмиг,
Ведь создана из образов твоих.
Как твоё имя, так и образ твой,
Во мне воспламеняют дивный свет,
Чтоб я познал твоих глубин секрет
И тщетность блеска ризы золотой.
Но чувства гаснут, если рядом нет,
Тебя, как милой родины, со мной.
Дышит парк ароматами ночи,
Звёзды молча глядят с вышины,
Как на липы пристроиться хочет
Снежно белый баркас луны.
Слышу в лепете сказку фонтана,
Мной забытую годы назад.
В поседевшую траву бурьяна,
Созрев, яблоки с яблонь летят.
Над холмами вспорхнув вечрами,
Ветра в складках на крыльях хранят,
Пролетая в лесу меж дубами,
Молодого вина аромат.
2
Дышит парк ароматами ночи,
Звёзды молча глядят с вышины,
А к вершинам лип причалить хочет
Снежно - белый баркас луны.
Сюжет сказки дальнего фонтана,
Позабыл я много лет назад.
В траву, опушившую поляну,
С веток тихо яблоки летят.
Ветерок порхает над холмами,
В складках синме крылья хранят,
Пролетая в лесу меж дубами,
Молодого вина аромат.
Слепой, стоящий на мосту над бездной,
Как столб границ империй позабытых;
Он - тёмный центр, летящих по орбитам,
Сияющих в кружении созвездий.
Он камень, неподвижный центр светил
Их блеск вокруг него всегда кружил,
Не вовлекая в шум, и суету;
Он мрачен, как тюремный конвоир,
Хранящий вход в подземный чёрный мир -
Где тьма слепит, рождённых на свету.
1902/03, Paris
Что будет, Боже, если я умру?
Что будет, Боже, если я умру?
Я твой кувшин (разбитый по - утру)
Твоё питьё (пришлось не ко двору).
Я одеянье, дело по нутру.
Умру, ты потеряешь смысл и дом,
Где ждал я с добрым словом и теплом;
Как мягкая сандалией спаду
С твоей ноги усталой на ходу.
Печальный взор, осмотрит всё кругом,
Блуждая в поисках моей щеки;
Она его встречала словно ложе
Баюкала, ласкала, грела кожей.
День проблуждав, поймёт, что нет похожей
В отчаянье, как вечером прохожий,
Без сил падёт на камни у реки.
Мне жутко за тебя мой, Боже.
Встреча со смертью.
Не знаем ничего, нет оснований
И ненавидеть и любить её.
Никто ещё не изъявил желаний
Нам рассказать про новое житьё.
Трагический костюм для этой роли
С посмертной маской рта, пока живёт
Никто на сцене жизни не берёт,
А если и берёт, то поневоле.
Когда она врывается на сцену
Реальный мир вокруг вовсю цветёт:
Реален лес, и солнцу нет замены,
Как прежде украшает небосвод.
Играете знакомое давно:
Известны фразы, диалоги, жесты.
Вдруг, из - под ног твоих, уходит дно
И возникает чувство слепоты.
Действительность приходится признать
И согласиться: с этого момента,
Не буду увлечённо в жизнь играть,
Не буду думать про аплодисменты.
Поэт
Час, улетает. Взмывая кругами,
Рану наносит, махая крылом.
Что теперь делать с моими устами?
Как выжить ночью? И что делать днём?
Люди ни с места, а я жил иначе,
Нету любимой, не нажил и дом;
Всё, что создал я трудом и умом,
Вернулось ко мне, чтобы сделать богаче.
На закате под звуки шагов,
Мы идём по цветущей аллее,
Погружаясь в мечты всё сильнее,
Плетёшь белый венок из цветов.
Ты устала, пойдём отдохнём,
Улыбаешься птицам на гнёздах,
Улыбаешься ласковым звёздам,
Но страдание в сердце твоём.
Потому то, как путник в метель,
Я тоскую, и это ты знаешь;
Всё забуду, увидев: качаешь
Ты уставшей рукой колыбель.
Сонет XXIII (2)
Позови меня, когда часы,
В час тревоги, звонят без умолку;
Так, порой, о ласке молят псы,
Но едва дотронешься до холки,
Убегают, не дают ласкать.
Струсившие всё своё теряют.
Мы свободны, вольны покидать,
Те места, где любят и встречают.
Не дадут опоры страх и сны:
Чтобы знать о прошлом, мы юны,
И стары, чтоб ведать о грядущем.
Правда там, где мы глаза в глаза,
Потому - железо и лоза,
Ищем своё счастье в райских кущах.
Позови меня, когда часы,
В час тревоги, звонят без умолку;
Так, порой, о ласке молят псы,
Но едва дотронешься до холки,
Убегают, не дают ласкать.
Убежавши, навек своё теряют.
Мы свободны, вольны убегать,
Из тех мест, где любят и встречают.
Страх потерь спасает от беды:
Знать о прошлом слишком молоды,
Но стары, чтобы узнать в грядущем.
Хорошо лишь там, где ты со мной.
Среди бед железом и лозой
Мы мечтаем о счастливых кущах.
Позови меня, когда часы,
В час тревоги, звонят без умолку;
Так, порой, о ласке молят псы,
Но едва дотронешься до холки,
Убегают, не дают ласкать.
Убежавшие, навек своё теряют.
Мы свободны, вольны убегать,
Из тех мест, где любят и встречают.
Страх потерь спасает от беды:
Знать о прошлом слишком молоды,
Но стары, чтобы узнать в грядущем.
Хорошо смотреть глаза в глаза.
В бедах мы - железо и лоза,
Сладкая мечта о райских кущах.