Вечер был ясный.
Утки сидели на берегу.
Мы тоже сидели,
но чуть подальше.
Басё сказал: «Знаешь,
я никак не пойму:
ну, напишем мы
ещё сто тысяч строк –
а что дальше?»
Я был поражён:
впервые Басё выглядел
озадаченным, –
и я почувствовал
что-то вроде злорадного
удовлетворения.
«Мой друг, – сказал я, –
в нашем будущем
нет ничего загадочного:
после ста тысяч
мы отдохнем и напишем
ещё столько же.
Разве нам не хватает терпения?»