Думал я, что навек полюбил,
неизменно и самозабвенно.
И в стихах, как журавль, раструбил
всей земле о тебе, всей вселенной.
Ни к чему на кого-то пенять
и, за голову взявшись, качаться,
чтобы все же понять и принять
невозможность возможного счастья.
Жизнь сложней и безмерно умней,
от судьбы захотели мы меры.
Потому и не справились с ней –
не последняя ты, я не первый…
Не живем в неизбывной беде.
Жизнь идет через сердце и руки.
Как у добрых, хороших людей, –
и семья есть, и дети, и внуки.
Только то, что судьбой развело,
не забудется, не отсияет.
Может быть, что у нас не сбылось,
нас своей красотой осеняет.
И поет чистый, нежный рассвет,
и высокие звезды лучатся,
и исходит немыслимый свет
от того невозможного счастья.