В первой части повествования о Фасольке, я опустила описание сложившихся взаимоотношений между ней и моими котами.
Пока кошка была беременна и когда она кормила котят первые десять дней в нашем дворе, коты мои вели себя относительно по-джентельменски. Но после того, как она ушла со двора и унесла котят, а потом стала наведываться за пропитанием, оказалась чем-то моим хвостатым мужикам неугодна. Особенно старшему - рыжему Симону. В принципе, Симон - кот достаточно дружелюбный. Но мы только переехали жить из тесной квартиры в многоэтажке в частный домик, с собственным маленьким двором, и, видно, в нем проснулся инстинкт охранника.
Фасолька приходила через забор, что само по себе расценивалось им как незаконное вторжение, потому он поджидал ее внизу, нападал и нещадно лупасил. Сам он, ввиду большого веса, на возвышенности подняться не мог, но внизу чувствовал себя полноправным хозяином. И кошка каждый раз должна была брать предлагаемую мной миску с едой настоящим боем. Но она не сдавалась, использовала скорость и стратегию, и все таки каждый раз добиралась до еды. Интересно, что стоило ей добежать до веранды, где я оставляла для нее корм и воду, атака со стороны моего кота прекращалась. И возобновлялась снова, когда кошке надо было пересечь двор, чтобы уйти обратно через забор. Иногда к этой войне с нарушительницей границ присоединялись Филя и Лелик, и они втроем, притаившись у стены, наблюдали за крадущейся по краю забора Фасолькой. Кошку и это не останавливало, она скорее готова была сцепиться с котами, чем сдать позиции и отказаться от обеда для себя и котят.
Я бы хотела, чтобы эта информация запомнилась читателям, потому что дальнейшие взаимоотношения между членами этой компании, сложились, по моему убеждению, именно с учетом этих обстоятельств.
...
Итак, котята Фасольки подрастали. Их, как ни странно, коты мои совершенно не трогали. Дети есть дети, и даже в кошачьем прайде к ним остаётся лойальное отношение со стороны взрослых особей. Потихоньку они стали забегать в дом, а зимой и вовсе поселились у нас. Ближе к весне мне удалось найти им хозяев, и они благополучно разъехались по новым семьям.
А Фасолька в феврале снова забеременела.
Война между ней и котами продолжалась, и я не в силах была ничем ее предотвратить.
На праздник Новруз, который отмечается в Азербайджане в день весеннего равноденствия, мне пришлось ненадолго уехать из города, оставив кошачую компанию на попечение мужа. А когда вернулась и вошла с чемоданами в дом, то обнаружила непрошенную гостью.
Фасолька сидела посреди кухни и всем своим видом выражала радость по поводу моего приезда. И, что сразу удивило меня, была абсолютно не беременна.
- А где ее живот, - поинтересовалась я у мужа.
- Не знаю, озадаченно ответил он, - утром был. Она забежала в дом, а я торопился на работу и не стал дожидаться, пока она уйдет.
У меня началась легкая паника. А вдруг она родила где-то на улице, а муж запер ее в доме и котята остались весь день голодные без мамы!
Но кошка выглядела вполне спокойной и, я бы даже сказала, довольной, что не характерно для оставшейся без малышей роженицы. Через пять минут все стало понятно. Зайдя в кладовку за кухней, я обнаружила там содержимое фасолькиного живота – четыре новорожденных комочка мирно посапывали на половой тряпке. Дней через десять к ним присоединился пятый - приемыш, найденный на улице крохотный малыш, которого кошка приняла как родного, выкормила и вырастила вместе со своими котятами.
Так Фасолька приняла гражданство и стала очередным членом нашей семьи. У кого же рука поднимется департировать мать, родившую детей на отвоёванной территории.
Как я понимаю, прошлая беременность была для этой кошки первой, а посему многие ее действия объяснялись неопытностью и незнанием жизни. Ко второму разу она уже вполне умственно созрела, и решила не повторять ошибки молодости.
Никуда перетаскивать малышей ей больше не хотелось, она знала, что лучшего места и лучшей заботы ей, в пределах родного поселка, не найти. Благо у нее было время разведать окружающие дворы и дома. Так что она с благодарностью приняла большую просторную коробку с мягким покрывалом , еду, заботу и внимание, которыми я ее окружила.
А коты... Вот кто в этой истории пострадал больше всего. Проснувшийся материнский инстинкт превращал многодетную кошку в злобную фурию в те моменты, когда кто-то из них не то, чтоб приближался к кладовке, а просто быстро пытался пересечь кухню. Она бросалась на них с меткостью кобры и норовила вцепиться когтями в их ухоженные отъевшиеся морды. Они боялись Фасольку как огня, и мне их было искренне жаль. Но это была её месть за все страдания, побои и страхи, которые она терпела от них, когда была ещё бесправной и бездомной дворовой кошкой.