Главы из романа
...............
Слега небритый, в меру пьяный…
Всегда (сколь не было б стаканов),
Василий Хрюшкин, мой приятель,
Родился на полях Мордвы,
Как «Тёркин», коль читали вы
Книгу Твардовского, читатель.
Не думайте, что я заврался:
В Смоленск «Тот» позже перебрался,
Иль раньше – когда был грудной;
И потому перед войной,
В войну, зимой или весной,
Считал землёй своей родной,
Но был корнями из Мордвы.
Кто знает, может быть и вы…
Читатель, ты б и сам прикинул,
Коли фамилия на «кин»...
Выходит: Пушкин был… мордвин.
Сию гепотезу задвинул
Искусствововед и десидент,
Недосидевший пару лет
В бараке обшего режима…
Что говорить, мордовский климат
Благотворителен для муз,
Он развивает стиль и вкус.
Один профессор богословья,
Нацист (хоть и еврей по крови),
Миссионер в нашем бараке,
Светя лучиною во мраке,
Братве, склонённой на колени,
Молитвы гнал на чистой «фене»;
«Семь Пасок» проповеди вёл.
Сам, чисто, все и перевёл.
Припомнить трудно их теперь…
Ну, там: Не бойся, мол, не Верь;
Скоси должок; гони, блин, пайку;
Подставь «мурло», отдай фуфайку;
Нас в заключенье не введи,
Избавь «Лягавых» от «братвы»,
«Пахан». Конкретно, без «ботвы».
Простые, добрые слова (!)
Сердцам блатным и фраерам
Точней «пилюли» и «пера»,
Важнее дозы и бавла.
Дела на воле замутил,
А в зоне - души осветил.
Где вы, мордовские поля?
Леса, болота, лагеря?
Там некогда гулял и я…
Конвой. Унылая пора.